Подарок от Генри

- Мистер Голд! - Генри вошел в магазинчик Румпельштильцхена, осматриваясь в полутьме. Колокольчик на двери возвестил о его визите. - Ааа.. Генри, добрый день! - появился за стойкой Голд. - Чем могу помочь? - Мистер Голд, - начал Генри неуверенно, схватившись обеими руками за шарф. - Мне нужно волшебство. - Волшебство, мой мальчик? - удивился Голд. - Ты же знаешь, что всякое волшебство имеет цену. - Знаю. Я готов заплатить. Мне, правда, оно очень нужно! - Для чего? Твоя мама и бабушка вернулись. Твой дед жив. Что не так? - Понимаете, - Генри покосился на дверь, словно опасался , что их могут подслушать или прервать. - Мои мамы... Они только и делают, что ругаются. А я так хочу, чтобы они перестали это делать. Генри с надеждой смотрел на Румпельштильцхена. - Ты хочешь, чтобы я дал тебе заклинание? - спросил Румпель, прищурившись. - Да. Я готов заключить сделку, - мужественно произнес Генри. - Это прекрасно, - сказал Румпель, выпрямляясь. Он задумчиво смотрел на мальчика, опираясь на свою трость. - Я дам тебе его, - наконец, произнес Румпель. - А взамен попрошу... Генри напрягся, сосредоточенно глядя на мужчину. - Твое доверие, - завершил Голд. - Доверие? - нахмурился мальчик. - Да. Ты должен довериться мне. Потому что, я не скажу тебе, что это за зелье. Генри уставился на мистера Голда. С одной стороны он знал, что ему нельзя доверять, с другой, Голд никогда не делал ему ничего плохого. И к тому же отношения между его мамами сложно было сделать еще хуже, поэтому Генри решился. - Я согласен, - сказал он, протягивая руку через стойку. Затем он бежал по улице, пытаясь укрыться в воротник куртки от колючего снега. В кармане он сжимал склянку с прозрачной, как слеза, жидкостью. «Что это может быть?», спрашивал он себя, аккуратно обходя наледи, чтобы не поскользнуться. Что может быть столь прозрачным? Таким, что на сердце у Генри, когда он осматривал заклинание в магазинчике у Голда, вдруг полегчало, и у него даже появилась надежда на то, что все образуется, несмотря на участие Румпельштильцхена в решении его проблемы. А снег все падал. Теперь уже крупными хлопьями. Приближалось Рождество. Под Рождество ведь все возможно? Придя в дом Регины, Генри нацарапал записку «Мама, мне нужна твоя помощь. Жду тебя в хижине в лесу» и оставил ее на столе. Затем отправился к Чармингам за своей второй мамой. - Куда мы идем? - спросила Эмма сына, когда он тянул ее за руку по лесной тропе. - Мне надо серьезно с тобой поговорить, - отвечал Генри, не оборачиваясь. В лесу было тихо. Сквозь деревья лился тягучий зимний солнечный свет. Солнце размытым овалом уже вплывало в горизонт. - Мы не могли поговорить дома? - удивлялась шериф, все-таки следуя за сыном. - Или у Бабушки? - Мне надо поговорить не только с тобой, - уклончиво отвечал Генри, ступая в мягкий снег. - Ты слепил снеговика и хочешь, чтобы я его теперь оживила? - насторожилась Эмма. Она привыкла к сказочным фантазиям своего сына. - Хотя нет, - рассуждала шериф. - Если так, то это была бы снегурочка... - Мама, - остановил ее Генри. - Мы пришли. Эмма кинула озадаченный взгляд на довольно заброшенного вида деревянное строение, сейчас занесенное снегом почти по самую крышу. - Ты хочешь, чтобы я поговорила с хижиной? - вздохнув, спросила она. Но потом она увидела, что подход к двери был расчищен, и догадалась, что таинственный претендент на задушевный разговор ждет внутри. С одной стороны ее удивлению не было предела, когда, войдя, в полумраке хижины она обнаружила там мадам мэр. Регину. Злую Королеву собственной персоной. И Эмма уже было поникла духом, так как обычно ее разговоры с Региной заканчивались градом взаимных обвинений. С другой стороны... - Мисс Свон, - произнесла мадам мэр тоном, что шериф сразу почувствовала себя виновной во всех грехах. - Какая неожиданность. - Мадам мэр, - ответила ей Эмма. Они сверлили друг друга настороженными взглядами, позабыв на мгновение о присутствии Генри. - Может, ты объяснишь мне, что происходит? - наконец, обратилась Регина к сыну. - Вот, - сказал Генри, доставая из кармана склянку с прозрачной жидкостью. - Что это? – хором спросили его мамы. - Это то, что вам надо выпить, - произнес он, глядя то на одну, то на другую. Обе женщины застыли с одинаковым вопросительным выражением лица. - Где ты это взял? – первой пришла в себя Регина. – У Голда? Генри предусмотрительно отошел к противоположной стене, которая даже изнутри была покрыта изморозью. - Что ты делаешь? – спросила его Эмма, когда увидела, как мальчик поднес склянку ко рту. - Или это выпью я, - предупреждающе произнес он. - Да что с тобой такое? – воскликнула Регина. - Я пытаюсь помирить вас! – выкрикнул ей сын. – Я не могу больше видеть, как вы ругаетесь! - Ты пытаешься помирить нас, выпив яду? – присоединилась к мэру Эмма. – В прошлый раз, когда ты съел ядовитый пирог, мы чуть не убили друг друга, - попыталась объяснить она сыну. Сейчас, в порыве беспокойства за Генри, они были такими похожими. Даже складки на лбу выглядели одинаково. - Это не яд, - ответил Генри. - Что-то я сомневаюсь, - произнесла Регина, спрятав руки в карманах пальто. - Так я и думал, - сказал Генри. Он обреченно опустил голову, а потом вдруг молниеносно приложил склянку к губам. Эмма опомнилась только тогда, когда держала сосуд в руках. - Хватит! – отрезала она, ошеломленно глядя на Генри. - Выпей это, пожалуйста, - произнес он. Его губы блестели от прозрачной влаги. Эмма поспешно вытерла ему рот ладонью. Потом выжидающе посмотрела на Регину. - После вас, шериф, - та покачала головой, признаваясь в своем бессилии. Эмма сосредоточенно посмотрела на склянку, принюхалась к запаху. Запаха не было. Только неожиданная легкость появилась в груди при ощущении невероятной... прозрачности. - Яд мог бы выглядеть и похуже, - сказала шериф, делая глоток. Затем протянула оставшееся мэру. Все трое застыли, выжидающе переглядываясь. Но ничего не происходило. Каждый из них подумал, что если бы это была отрава, то кто-нибудь бы уже точно упал замертво. Но… по-прежнему ничего не происходило. - Я приеду за вами утром, - сказал Генри, подходя к двери. - Стой! – хором воскликнули Регина с Эммой. – Кто довезет тебя до дома? - Я попросил Арчи. Я люблю вас. В его глазах была мольба и надежда. С этими словами он ушел, оставив двух женщин наедине. После недолго обмена взглядами и короткого осмотра убранства хижины, в которой они оказались, каждая из них решила, что пора заговорить. «Нам надо развести огонь, если мы не хотим здесь замерзнуть», собралась было сказать Эмма, но к своему удивлению произнесла: - Вам идет это пальто. Шериф раскрыла рот, когда услышала свои слова. Регина же повела бровью. И хотела было сказать «Давайте лучше разведем огонь», но произнесла лишь: - А вам ваша куртка. Красная моя любимая. В этот момент обе начали подозревать неладное. - Я тоже заметила, что она вам нравится, - сказала Эмма прежде, чем успела остановить себя. - Мисс Свон, - зазвенел голос Регины. И шериф приготовилась услышать очередной выговор за непозволительную самонадеянность, но услышала лишь: - Вы наблюдательны. А затем: - И умны. И далее. - А еще красивы. - Да что же это такое? - взмолилась Регина. - Почему бы мне просто не помолчать?! - Если бы вы задавались этим вопросом всегда, - согласилась с ней Эмма, с сочувствием глядя на женщину. Не в силах остановить поток комплиментов, Регина зажала себе рот ладонью. - Что происходит? – встревоженно спросила Эмма. - Заклинание истины, - произнесла Регина приглушенным голосом. - Я думаю, это оно. Шериф видела, как в черных глазах мелькали эмоции. Гнев, страх, опять гнев. - Очень умно, Голд, - усмехнулась мадам мэр, совладав, наконец, с собой. – Очень. И добавила уже Эмме: - Держите язык за зубами, Мисс Свон! Решив, что в данной ситуации это дельный совет, Эмма стала оглядываться в поисках дров. - Хотите развести огонь? - спросила ее Регина. - Не хочу, чтобы вы замерзли, - ответила ей Эмма и застонала, когда поняла, что выскочило у нее вместо планируемого «да». - Спасибо, - сказала Регина, задержав взгляд на шерифе. - Пожалуйста, - ответила Эмма, чувствуя на себе этот изучающий взгляд. - Ты не боишься, что к утру на месте хижины будет пепелище? - спросил Арчи мальчика по дороге домой. - Я боюсь, что они не смогут родить мне сестренку без применения магии, - ответил Генри задумчивым голосом. Он наслаждался умиротворенным видом заснеженного леса из окна автомобиля. - Но я верю в настоящую любовь, - добавил он, продолжая смотреть в окно. - Это у меня от бабушки с дедушкой. - Генри, что ты такое говоришь? - не веря своим ушам, затряс головой сверчок. - А что я сказал? - повернулся к нему мальчик. - Я вроде просто молчал. Спустя полчаса в хижине потеплело настолько, что шериф сняла куртку, а мэр пальто. Все это время они провели в молчании, стараясь держать дистанцию друг с другом. Регина наблюдала за тем, как Эмма подкидывала в камин полешки. Вид напрягающихся и расслабляющихся бицепсов действовал на нее успокаивающе. - У вас красивые руки, Мисс Свон, - произнесла она голосом человека, который потерпел поражение. Регина устала контролировать себя, устала постоянно быть на чеку. Очень утомительное занятие, когда дело касается чувств. Эмма повернула к ней голову. Отблески огня падали на ее взволнованное лицо. - Это зелье заставляет нас говорить подобные вещи?- спросила она. - Нет, - мадам мэр покачала головой, подходя ближе к огню. - Заклинание только отключает инстинкт самосохранения, так сказать. Заставляет исчезнуть наши опасения. Страх быть непонятыми, отвергнутыми. В том числе и самими собой. - Так мне на самом деле нравится ваше пальто и ваша гр... - Эмма закатила глаза, - ваши гу... - еще одна попытка, - и ваши глаза? Регина улыбнулась. Слышать такое из уст шерифа было приятно. Тем более сейчас она могла не сомневаться в искренности ее слов. - Вы многое скрываете от себя, шериф. - Зачем вы напоили меня тогда? - спросила вдруг Эмма, поднимаясь на ноги. - В мой первый день в Сторибруке? - Я хотела... - начала Регина, - я хотела... - она глубоко вздохнула, - наверное, я хотела, чтобы вы остались. - А вы почему не уехали, когда протрезвели? - спросила Регина в свою очередь. - Наверное, я тоже хотела остаться. И та и другая усмехнулись. - А зачем вы дали мне яблочный пирог? - вдруг вспомнила Эмма. - Вы ведь не любите яблоки, мисс Свон. Я надеялась, что пирог съест Мэри Маргарет. Регина смотрела на Эмму обреченно. Она знала, что у нее не будет и шанса скрыть правду. Главное, чтобы шериф не начала задавать вопросы, которые на самом деле были важны. Потому что сейчас, под воздействием заклинания истины, когда Регина смогла заглянуть в самые потаенные уголки своего сердца и принять все, что там было, она поняла, у нее есть тайны поважнее мотивов ее прошлых поступков. Это открытие настолько ошеломило женщину, что на минуту она потеряла дар речи, сожалея о том, что не может потерять его на более длительное время. Регине вдруг отчаянно потребовалось посмотреть на Эмму, посмотреть той в глаза. Чтобы понять, чувствует она тоже самое, или все это происходит только с ней? Мэр резко приблизилась к шерифу, которая грелась у огня. Эмма повернулась к мадам мэр. С улыбкой. Но этой улыбки Регине было недостаточно. Так шериф могла улыбаться кому годно. Столь беззащитной Регина не чувствовала себя никогда. - Есть ли способ избавить вас от ненависти к моей матери? - спросила вдруг Эмма. - Есть, - Регина медленно опустила голову, разрываемая болью при одной только мысли, что ее чувства могут быть не взаимны. Какая ирония. Она, Злая Королева, влюблена в Спасителя. Безответно. Неужели Румпельштильцхен предвидел и это? - Но я уже не испытываю к ней ненависти, - продолжила Регина. - Почему? - удивилась Эмма. - Потому что она твоя мать, - мэр сама не заметив того, перешла на «ты». - Она всегда была моей матерью. Что изменилось? - тихо спросила Эмма. Она смотрела в глаза Регине. И уже знала ответ. Потому что по себе понимала, что именно изменилось между ними. Регина вдруг покачнулась. Эмма подхватила ее. - Что происходит? - испуганно спросила она. - Попытки сопротивления заклятью отняли у меня все силы, - попыталась объяснить Регина. - С тобой вскоре произойдет тоже самое. - Нам надо подготовить место для ночлега, - произнесла Эмма. Увидев в углу подстилку, она подняла мэра на руки. Та обвила ее шею руками. - Прости, Регина, - произнесла Эмма. - Я никому не скажу, что ты была в таком положении. - У такого положения есть свои плюсы, - услышала шериф тихий ответ. Ей пришлось наклонить голову ниже, чтобы различить слова. Речь Регины все более походила на бормотание. - И ни одного минуса, - добавила мэр с рассеянной улыбкой, когда Эмма укладывала ее на импровизированную кровать. Эмма заботливо укрыла Регину пальто и своей курткой, и для верности обняла. - Так тебе точно будет тепло. Её же спину грел исходящий от углей в камине жар. Шериф гладила мэра по волосам, удивляясь насколько приятным может быть это простое прикосновение. - Ты думаешь о том, же о чем и я? - спросила Регина в тишине, нарушаемой только шумом ветра за стенами хижины. - Я не знаю, о чем думаешь ты, но я думаю о поцелуе настоящей любви, - тихо ответила ей Эмма. - И что ты о нем думаешь? - Я не хочу, чтобы действие этого заклятья прекращалось, - ответила шериф. - Никто не знает, какими мы станем, когда это случится. Инстинкт самосохранения - сильная вещь. Как и страх быть непонятым. Поэтому я хочу насладиться каждым мгновением действия этого заклинания. Каждым мгновением... с тобой. С этими словами она поцеловала Регину в лоб. - Это ведь не считается? - тут же спросила Эмма испуганно, оглядываясь в темноте, не пошли ли от них кругами всполохи. - Для заклятья нет, для меня да, - ответила Регина довольным тоном. И прежде чем провалиться в сон, добавила: - Вы будете оберегать меня, шериф Свон? - Вас, ваш сон, все что угодно. Я всегда буду рядом. Проснулись они оттого, что в хижину вместе с ворохом танцующих снежинок ворвался порыв холодного ветра. - Генри! - воскликнула Эмма, вскакивая на ноги и тут же потирая плечи, потому что замерзла. - Мама! - бросился к ней мальчик, обнимая ее. - Генри, - раздался более сдержанный голос Регины. - Доброе утро. Мадам мэр тоже поднялась. Уже в пальто. Она протянула Эмме куртку. - А то вы совсем продрогли, шериф. Это «вы» неожиданно ранило Эмму, но она постаралась не показывать своего разочарования. Возвращение Генри не дало им возможности понять, на каком этапе их отношений они проснулись. С ненавистью или с любовью. - Вы в порядке? - только спросила Эмма, обеспокоенно поглядывая на Регину. - Я буду в порядке, когда вы скажете мне, что вчерашняя ночь мне не пригрезилась, - в своей обычной манере ответила мэр. Волна облегчения и радости захлестнула Эмму настолько, что она даже не смогла найти слов. Вместо этого она раскрыла объятье, приглашая Регину присоединиться к ним с Генри. Арчи Хоппер, конечно, знал, что на Рождество случаются всякие чудеса, но такого он точно не ожидал. Сверчок вел машину по праздничному лесу, разукрашенному шапками снега. А на заднем сиденье его машины мэр Сторибрука обменивалась своими планами на будущее с шерифом Сторибрука, а между ними с самым довольным и счастливым лицом, которое только можно было представить, сидел их сын. Причем рука шерифа лежала на спинке сиденья, касаясь плеча мэра. Арчи старался не вникать в подробности их разговора, потому что тогда его, бывалого психотерапевта, начинали терзать сомнения в трезвости своего рассудка. - Я думаю, будет лучше, если вы переедите ко мне, - говорила Регина, сосредоточенно глядя на дорогу. - Это не самая плохая идея, - согласилась Эмма, наблюдая за мадам мэр. Теперь она знала, что скрывалось за этим неприступным видом. - Я тоже хочу! - весело отозвался Генри. - Не вы же к нам! - тут же добавила Эмма. - Боюсь, Дэвид и Мэри Маргарет, будут не в восторге. И все трое обменялись улыбками. А вечером опять падал Рождественский снег. Шериф, мэр и мальчик собирались на праздник. Втроем. Как семья. И пусть весь Сторибрук обалдеет.