Дураки

Данила Кашин по ночам сочиняет стихи, придумывает под них биты, а после сводит это в один трек. Даню Кашина можно назвать музыкантом. У Дани есть друг — Миша. По ночам он давит на лист бумаги идеально заточенным карандашом, затем добавляет цвета и мелкие детали, превращая пустой лист акварельной бумаги в картину. Мишу можно назвать художником. До их встречи каждый видит идеал в различных вещах. Их знакомство произошло на какой-то питерской вписке, где было много алкоголя, травы, а из колонок играл русский трэп, — не самое лучшее место. Миша сидел в самом углу и рисовал милого рыжего парня, что танцевал в самом центре квартиры. А потом этот парень сел рядом и увидел рисунок. Тогда Миша чуть не сгорел от стыда, но рыжему парню понравилось, поэтому Цыркунов предложил ему побыть натурщиком. На что тот согласился. Тогда рыжий парень, которого, как оказалось, звали Данила, решил, что самым лучшим решением будет позировать голым. Честно говоря, Миша не очень-то был против. Ему это настолько понравилось, что уже через час они целовались, лежа на замазанном краской полу. Это было грязно, мокро и горячо. Мише до сих пор кажется, что этот секс был лучшим в его жизни. Все эти свидания на грязном полу мастерской были такими странными, нелепыми, но в каком-то месте даже романтичными. После каждого такого раза приходилось долго отмываться в душе (масляные краски не самые лучшие для рисования на теле). Но в один день Данила предлагает поехать к нему. В квартире они вместе принимают душ и делят кровать, а утром Кашин читает Мише стих, в котором говорит о том, что влюблен в парня. После этого вечера они становятся парой. Сначала кажется, что они созданы друг для друга. Они оба не спят по ночам, в надежде создать что-то новое. И оказывается, что это гораздо легче, когда рядом есть кто-то теплый и живой. Привыкать к тому, что ты теперь живешь не один тоже оказалось сложным. Потому что все люди разные, все привыкли по-своему. Если Миша любит, когда все идеально, он видит красоту в чем-то, что сделано правильно. На его столе всегда порядок, все краски и карандаши разложены по оттенкам, а кисти – по размерам. Он всегда заканчивает свои скетчбуки и работы, поскольку ненавидит, когда все не так, как надо. То Данила видит идеал в совершенном ином. В его треках всегда рваный и грязный звук, но это не всегда важно, так как он забрасывает каждый третий на середине. На столе возле компьютера, где Кашин сводит треки, всегда крошки от еды, куча кружек и пустых банок от энергетиков. Миша ненавидит неряшливость Дани, Даню бесит, то, что все должно быть идеально. Но это в тоже время и цепляет их друг в друге. Мишу восхищает умение Данилы видеть прекрасное в беспорядке, Данилу — Мишин перфекционизм. Даниным идеалом становится Миша, Мишиным — Даня. Как оказалось, люди в отношениях ссорятся часто. И каждая такая ссора, словно конец света. Миша кидает в Даню его пустыми бутылками, а Даня ломает карандаши Миши, они желают друг другу смерти и решают впустить в ход кулаки. Все заканчивается слезами и разбитой губой. Кашин долго извиняется, пытаясь доказать, как сильно тот ему важен. Конечно, он покупает новые карандаши и пастель. Спустя неделю они мирятся. Иногда подобные ссоры выходят за рамки, но людей все равно что-то держит рядом. — Только что? — задает вопрос Дане Миша. Они лежат на кровати, обнимаясь, впервые за две недели ссоры. — Ты — моя муза, — улыбаясь, заявляет Кашин, запуская руку в волосы своего парня, — Ты — идеал. Как я могу бросить что-то настолько совершенное? Цыркунов делает многозначительное выражение лица и поднимает глаза в потолок. Миша, за время их отношений, — полгода — нашел совершенство в Даниле, и наоборот. Но Даня, так и не смог стать его музой. Ведь, как тебя может вдохновлять что-то одно. Особенно, когда ты видишь это что-то каждый день. Оно разбрасывает по квартире свои вещи и роняет посуду на пол из-за своей неуклюжести. Однако этот неуклюжий рыжий парень стал твоим совершенством. А как ты увековечил этот идеал? У Дани песни три о тебе. Правда, все сделано так, будто он читает про какую-то крутую девушку, рэперам же нужно соблюдать имидж, верно? Еще Даня дарил тебе дорогие подарки и пишет стихи, отличные от треков. А что сделал ты? Даня описал твой идеал в своих смятых и не доведенных до совершенства треках. А что будет, если ты сделаешь идеал идеальным? Миша быстро вскакивает с кровати, Кашин понимающе улыбается. За все время их отношений довольно несложно привыкнуть к таким заскокам Миши, талантливая особа, хули. — Я подумал, что должен кое-что сделать. Для тебя. — отвечает на немой вопрос Цыркунов и, взяв планшет с акварельной бумагой, удаляется на кухню. Там тихо, много свободного места, к тому же Данила не станет мешать. Он рисовал Данилу всего однажды — на той тусовке под действием каких-то таблеток. Это был первый и последний раз. Миша рисует весь день, его парень знает, что лучше не мешать, во избежания лишних ссор. А Миша рисует с такой страстью, вкладывая в каждую линию мысли о самом ценном человеке, что есть у него на данный момент. Но эти линии кажутся какими-то недостойными представлять из себя лицо дорогого человека. Но художник не отчаивается, он делает второй набросок, а затем третий. Все выходят не такими, как должны. Это не идеально, даже и близко не стоит с тем, что представляет Миша в своей голове. И эти Мысли такие прекрасные, правильные, идеальные. Вот Даня на переднем плане картины, он как всегда в своем черном худи. Держит в руках смятый листок бумаги со стихом, а вокруг строчки из песен, тех самых, что про самого Мишу. Все кажется таким простым в теории, но не на деле. На деле есть только впустую потраченные листы бумаги. И страшно даже не то, что Мише не нравится его же работа, а то, что самому человеку на данной картине. Поэтому все должно быть идеально. Идеально до дрожи в руках, мозолях на пальцах, содранных в кровь костяшках. А перед глазами уже пляшут чертики, шепчущие о том, что ты ничтожество, даже карандаш подточить нормально не можешь. Поэтому ты точишь его до боли в руке, до содранной кожи на пальцах. Все должно быть идеально, тем более в деталях. Проходит два дня. Миша не особо замечает это, он слишком увлечен созданием будущего шедевра. Но этот шедевр все никак не выходит. И кто в этом виноват? Плохой карандаш? Быть может бумага не той плотности? Или же ты просто никчемная бездарность? Даня волнуется за своего парня, тот не ел уже два дня, его вид такой уставший и озабоченный. Кашину знакомо это состояние как никогда, поэтому он не хочет мешать. Проходит неделя. Миша ел максимум три раза за это время и то, ничего существенного. Сейчас главное портрет. Главное подобрать идеальные цвета, такие, при виде которых Данила точно поймет, что это лучшая работа за все время, что Цыркунов рисует. Вокруг грязь, кисти разбросаны по всему рабочему месту, вода разлита на столе, а салфетки, которыми ты вытирал кровь с рук, — рядом с мусорным ведром, потому что твой взгляд настолько расфокусированный, что ты даже не можешь попасть туда. Проходит месяц. Конечно Миша спал за это время, причем приличное количество часов. Это все Даня. Он отрывает парня от будущего шедевра — в этом Кашин точно уверен. Данила пытается поговорить с ним, провести время, так, как это было раньше, но, увы, Миша одержим. В его мыслях только то, что на бумаге. Перед глазами лишь краски и незаконченная картина. Данилу это убивает. Он не может видеть любимого человека в таком состоянии. Его идеал покидает, как и вдохновение, как и желание творить дальше. Но, в тоже время Кашин понимает, что это нужно Мише с его-то стремлениями ко всему правильному. От чего становится так тошно. Ради тебя человек старается так сильно, а ты просто смотришь на его муки и пытаешься с ними смириться. И кто ты после этого? — Слушай, мне нравится все так, как есть. Ты можешь заканчивать с этим, — все же решает прервать этот трёхмесячный беспредел Кашин. Но в ответ получает лишь недовольный взгляд из-под лобья. Потому что эта картина уже не дело Дани. Ему нравится — хорошо. И, скажи это Кашин на месяц раньше, может Миша бы послушался, но не сейчас. Теперь это дело принадлежит только Мише. Главное дело всей жизни. Самая лучшая картина, самый невероятный шедевр из всех, идеал из идеалов. И не закончить его будет смертью для творца. Кашин не знает, что с этим делать. Он боится за Мишу, боится за свое совершенство. До смерти боится его потерять. Он знает, чем это может быть чревато. И какой такой тогда выход? Только ждать. Бояться, волноваться, но ждать. Сколько уже прошло? Кажется все сбились со счета. И для каждого на то есть своя причина. Даня вот боится оставаться рядом с Мишей долгое время. Его пугает одержимость в глазах парня, с которой тот смотрит на его нарисованное лицо. Он часто уходит к друзьям, у которых пьет, довольно много пьет. Так, чтобы хотя бы на вечер забыть о парне, сидящем за столом кухни. Миша понимает насколько сильно он устал за время работ, только, когда ставит роспись и дату в углу. Двадцать пятое июня, две тысячи восемнадцатый год. Сколько прошло? Полтора года. Черт. Вот. Это конец. Конец того самого шедевра. Он перед тобой и ты смотришь прямо на лист. Все такое идеальное. Выходить из кухни без мыслей о работе оказывается сложней, чем ты представлял. На кровати в вашей общей спальни лежит Данила, укутавшийся в плед. От него пахнет алкоголем и сигаретами, ты чувствуешь это даже находясь в метре от него. Но все же решаешь подойти и заговорить. — Привет, — едва слышно выдавливает Миша, кладя руку на бедро Кашина. Тот вздрагивает и протирает глаза. Он смотрит на Мишу с таким неподдельным счастьем в взгляде, что хочется плакать. — Ты…? — дрожащим голосом произносит рыжий. Его руки тоже дрожат, сжимая предплечье Миши. — Закончил, — с улыбкой заявляет Цыркунов, все же решаясь заглянуть в глаза парня. И тут все меняется. Будто бы вселенная решила сыграть злую шутку. Но это правда. Данила не такой идеальный, каким сделал его Миша. Черты лица не такие изящные, и цвет кожи кажется слишком бледным. Он неправильный. Не такой. — Мне нужно отойти, — выпаливает Миша, убегая в ванную. Что с этим делать? Как смотреть своему идеалу в глаза, когда весь он не такой, каким был раньше. И вот ты сидишь на полу ванной, громко плача, понимая, что испортил все. Все, что до этого и так было далеко от совершенства. Даня слышит это. Даня догадывается в чем дело. Даня должен выпить еще пива. Все меняется даже больше, чем Миша мог себе представить. Потому что больше нет их душевных посиделок в гостиной. Нет теплых поцелуев по утрам, романтических вечеров, которые они проводили на крыше многоэтажек. Больше нет тех отношений. И кто во всем виноват? Ты. Потому что это ты придумал дурацкую картину, которую рисовал год с хером, не обращая внимание на своего парня. Из-за твоего пофигизма этот самый парень спился, из-за своего перфекционизма ты потерял идеал. Вот она реальная жизнь. С законченным шедевром, больными руками и разбитым сердцем. И никто из них не хочет говорить про отношения. Да, они все еще живут в одной квартире, спят в одной кровати. Но любят ли? — Что нам делать? — внезапно раздается хриплый голос Кашина. Миша поднимает взгляд. Вид у него такой же, как и голос. Кошмарный. — Заканчивать, — отложив ручку, вздыхает Миша и тут же отводит взгляд. Он все еще не может смотреть. А Данила сверлит тебя своим неправильным взглядом, вызывая дрожь по всему телу. Они разъезжаются довольно быстро. Всему приходит конец. И, лежа на кровати своей новой съемной квартиры, Миша понимает, что нет ничего вечного. Люди бросают друг друга каждую секунду, вся правда в искусстве. В той самой идеальной картине, что висит на стене напротив кровати, и в тысячах других, что ты еще не успел повесить. Люди — ужасно неправильные существа, в них не стоит искать идеалы. Но ты можешь сделать их прекрасными сам, стоит лишь взять кисть в руку. Ты сам найдешь совершенство в своих возможностях. Даня находит это великое в алкоголе и пустых рэп-баттлах, текста для которых он пишет сидя у барной стойки, не пытаясь вложить и долю души. И баттл-рэп это круто. Там от тебя ничего не требуют. Там всем плевать на твое здоровье и на то, сколько бутылок виски ты выпил утром. И ты скрываешь душевную боль, вызванную нехваткой идеала, унижая безразличных тебе людей. Потому что так легче. Потому что, так никто не узнает о твоих настоящих мыслях. И ты настолько проникаешься этой жизнью, что начинаешь видеть в этом совершенство. Такое же прекрасное, как и на картинах великих художников. И каждый из них понимает, что мир не такой, каким казался с самого начала. Только кому-то легче сойти с ума, пытаясь сотворить новый шедевр, а кому-то умереть от отказа печени в свои сорок. Зато для каждого этот мир пытался быть идеалом, за которым они гнались, словно тот самый дурак гнался за молнией.