i. мин юнджи абсолютно нереальная
Чимин совсем не разбирается в парфюме. Но от Юнджи пахнет сладковатым цветочным ароматом, а еще почему-то мятной жвачкой. И взгляд у нее вовсе не холодный и надменный, а, разве что, только по-детски насмешливый и по-своему «прекрасный и наглый», как у Долохова, у того самого, из романа Толстого. «Войну и мир» Чимин читал пару лет назад. И совсем это было не скучно, как ему говорили. Совсем наоборот. — Подбросить? Кажется, ей уже около тридцати (вопросы, касающиеся возраста, не принято задавать дамам!), но она похожа на совсем молоденькую девчонку. В этой черной кожаной куртке, из-под которой виднелась лишь футболка с надписью AC/DC, с модными винтажными очками на голове и с вечно насмешливой улыбкой на очаровательных губах. Чимину до нее как до Луны и обратно. Только вот саму Юнджи это, кажется, нисколько не смущает. На его щеке уже красуется след от ярко-вишневой помады, стоит ему только сесть в машину, громко хлопнув дверью, и та даже не спрашивает, куда ему, собственно, надо. У Юнджи определенно свои планы. У них в руках по бумажному пакету из Мака, от которого так привлекательно пахнет вредной жирной едой; Юнджи смеется, когда Чимин громко хлюпает своей вишневой газировкой, а затем включает какую-то песню Джей Пака, названия которой он не знает, но зато Мин она нравится. И Чимин не возражает. (С первых секунд песня нравится ему тоже.) Юнджи роняет картошку-фри на свои колени и звучно ругается, глядя на небольшое жирное пятно на джинсовой ткани, но быстро забывает про него, когда Чимин делится с ней куриными крылышками в хрустящей панировке вместе с острым соусом. Все остатки помады на губах женщины съедаются вместе с двойным чизбургером, только вот Чимин все равно не может отвести от них своего взгляда. Чимину до Юнджи как до Луны и обратно, но ничего поделать с тем, что в его животе уже давно летает стайка тупых бабочек и светлячков, он не может. Его очки в круглой черной оправе съезжают на самый кончик носа, и он уже рефлекторно тянет руку вверх, чтобы поправить их, но женщина не дает ему этого сделать, вовсе стягивая очки с его лица. Чимин судорожно сглатывает и почти что давится недопитой газировкой. Лузер. На парковке почти не остается машин, а они уже перебираются на задние сиденья автомобиля, и Юнджи ерзает на его коленях, оставляя на шее парня горячие поцелуи и одновременно с этим пытаясь расстегнуть верхние пуговицы его рубашки, в конечном счете просто-напросто некоторые вырывая из петель. Под дурацкой футболкой у женщины полупрозрачное черное кружево, а ее бледная кожа такая мягкая и почти что бархатная на ощупь. Чимин буквально перестает дышать. — Сними, — небрежно бросает Юнджи, довольно ощутимо кусая его за мочку уха. Чимин не решается ослушаться ее, тут же стягивая с женщины футболку. Ее ладони давно блуждают по его плечам — парень даже не понимает, когда та успела снять его рубашку — и она прижимается к нему еще ближе, когда тот нерешительно замирает, коснувшись руками застежки ее бюстгальтера. Плечи Юнджи подрагивают в беззвучном смехе, а в свете уличных фонарей — единственного источника освещения на полупустой парковке — она выглядит нереальной. Абсолютно эфемерной. Так, словно она была лишь плодом его больного воображения и могла исчезнуть в любую минуту, испарившись в воздухе. — Малыш, не робей, — она опаляет горячим дыханием его ухо и дразняще опускает руку на его промежность, надавливая. — Нуна, — возможно, он звучит слишком жалко, но Юнджи смотрит на него пронзительным взглядом, и это срывает все его тормоза. Алеющие засосы и темные следы от несильных укусов почти везде, по шее женщины, по ключицам и по груди — определенно, его заслуга. Она, впрочем, позволяет ему слишком многое. Юнджи взволнованно кусает уже припухшие губы, когда руки Чимина ласкают ее тело, спускаясь все ниже, ниже и ниже. Но он чувствует себя довольно распаленно, потому что — ох. Нуна такая мокрая. — Могу я? — осторожно спрашивает он, накрывая ее промежность ладонью. Юнджи задыхается резким вздохом и довольно ощутимо дергает его за волосы, когда парень покрывает торопливыми и смазанными поцелуями ее грудь, то и дело задевая торчащие соски языком, намеренно задерживаясь на них подольше, слегка покусывая. — Будь хорошим мальчиком для нуны, детка, — женщина обхватывает его лицо ладонями и притягивает ближе к себе, жадно его целуя. Чимин стонет ей в рот, уже мечтая о том, чтобы поскорее стянуть с себя эти дурацкие брюки, в которых было так жарко и так тесно сейчас. — Я все делаю правильно? — шепчет он, не сводя с Юнджи взгляд, вводя в нее сразу два пальца. — Нуна. Женщина коротко стонет и шире разводит ноги. — Да-а, котенок, — Чимин самодовольно ухмыляется и вытаскивает пальцы, влажные и липкие от смазки, проводя ими по половым губам, затем прижимая к клитору. Юнджи царапает его шею и опускает на него расплывчатый взгляд. — Малыш решил начать играть грязно? — она шумно вздыхает. — Мхм, ни в коем случае. — Н-но… ты же хочешь получить свое вознаграждение пос — Чимин не дает женщине договорить, затыкая ее очередным поцелуем и грубо просовывая в нее пальцы обратно, разводя их ножницами. Юнджи негромко хнычет и произносит что-то вроде «обоже, детка», подаваясь навстречу. И Чимин хочет сделать ей приятно куда больше, чем заполучить внимание к самому себе. Да, его член пульсирует в этих идиотских тесных брюках — вряд ли он наденет их снова — да, его запястье начинает болеть в этой неудобной позиции, но его нуна стоит всего этого. То, как она запрокидывает голову назад, когда он грубо и быстро трахает ее дырку пальцами, то, как держит покрасневшие губы приоткрытыми, и то, как дрожат ее бедра, — это все стоит того. И, определенно, сводит его с ума. Юнджи такая громкая, горячая и совсем нереальная. Он мог бы продолжать думать, что это все действительно не больше, чем мокрый сон, но ее жаркое «мой мальчик», прозвучавшее Чимину на ухо, заставляет поверить в происходящее. А еще ее стоны и всхлипы — Чимин думает, что вот-вот кончит прямо в трусы. Окей, он немного растерян, когда Юнджи сильно сжимается вокруг его пальцев и впивается короткими ногтями в его плечи. Ее бедра, кажется, дрожат еще сильнее, и она обессиленно дышит, прикрыв глаза. Пот стекает мелкими каплями по ее лбу, и Пак осторожно целует ее в подбородок. На ее лице расцветает слабая улыбка, и женщина негромко говорит: — Малыш, я становлюсь слишком чувствительной после очень быстро. — Оу. — Я… — Ты хорошо постарался. По крайней мере в том, что он позорно спускает Юнджи в рот, стоит той взять его член в рот почти целиком, нет его вины. Это было слишком грязно, и он, ну. Он держался слишком долго. Вытерев рот тыльной стороной ладони, женщина трется кончиком носа о его лобок, щекоча темные жесткие волоски, и щеки Чимина стыдливо краснеют. — Все хорошо, котенок. — и, почему-то, это звучит чертовски убедительно. Чимин ей верит. Они оба слишком уставшие и изнуренные. Ни у кого из них нет сил двигаться, но все же, когда Юнджи просит его подать ей стакан с остатками газировки, он послушно поднимается и забирает напиток, оставшийся на водительском кресле. Женщина даже не утруждает себя тем, чтобы накинуть на себя футболку, так и сидя, откинувшись на спинку кресел, с разведенными в стороны ногами, даже не застегнув сползшие джинсы. Хотя и Чимин выглядит не лучше, пускай и торопливо надевает перепачканные трусы обратно. И, должно быть, его лицо все еще красное, а волосы пребывают в состоянии хаотичного беспорядка. Но сейчас ему не до этого. — А ты пялишься, — лениво тянет Юнджи, шутливо пихая его в плечо. — Ты красивая, — без каких-либо раздумий бросает он. Вместо ответа Мин тянется за сигаретами, и Чимин подает ей зажигалку, лежащую прямо у него на виду. Когда та говорит, что ей нужно возвращаться домой — «Тэхена скоро привезут» — Пак только понимающе кивает и пытается хотя бы начать приводить себя в порядок. Только выходит дерьмово. Ему, откровенно говоря, абсолютно лень даже случайно пошевелить рукой. Юнджи снова смеется над ним, щипая его щеку, и наконец надевает футболку, игнорируя брошенный куда-то на пол машины лифчик. — Так тебя подбросить?ii. большой член не решит всех проблем — это факт
Чимину кажется, что он уже где-то видел это красивое лицо. А эти невероятные широкие плечи тоже. Стопроцентно. Только вспомнить, где именно, получается плохо. Куда легче было заставить Чонгукки пойти отмыть со своего щекастого личика кривые жирные усы, нарисованные фломастером ярко-красного цвета. Но, возможно, Чимин просто не особенно старается. И, вообще-то, он начинает чувствовать себя немного не в своей тарелке. Потому что, ну — Ким Сокджин выглядит как чертова супер звезда, только что сошедшая с обложки глянца. Да, он смеется совершенно по-идиотски, на его взгляд, но выглядит на все десять из десяти, и Тэхен зовет его папой. Не то чтобы для Чимина это было какой-то новостью, но он не был готов к тому, что его отец будет выглядеть таким образом. — Мы зайдем в нашу закусочную? Я хочу тот сэндвич с тунцом, — Тэхен невинно смотрит на мужчину, продолжая собирать в рюкзачок свои тетради. — Мама ждет нас дома, малыш, — наклонившись для того, чтобы поднять упавший на пол комикс Марвел, мужчина кладет его в рюкзак мальчика и затем помогает ему надеть шапку. Тэхен сердито хмурит брови, резко дергая замок рюкзака. — Хочу сэндвич. Сокджин посмеивается и поворачивается к Чимину. Тот поспешно отводит взгляд в сторону и поправляет очки, в очередной раз съехавшие с переносицы. Когда он подходит ближе к нему, негромко кашлянув, парень поднимает на него вопросительный взгляд и откладывает ручку в сторону. — Да, Сокджин-ши? Что-то хотите узнать? Чимин слышит сердитое сопение Тэхена, пытающегося потуже затянуть длинный оранжевый шарф на шее, но мужчина не обращает на него никакого внимания, обеспокоенно глядя куда-то в сторону. Пока тот собирается с мыслями некоторое время, Пак продолжает пристально смотреть на него, стараясь не опускать взгляд ниже его пояса. Не то чтобы он всерьез собирался усомниться в правдивости слов Юнджи о том, что единственным достоинством ее бывшего мужа был большой член («а, ну и готовил он тоже неплохо»), но почему-то Чимин не мог перестать думать об этом, пока тот стоял рядом. Ему должно быть стыдно за это. Но ни черта подобного. Даже большой член и умение готовить не смогли решить всех проблем. Чимин с трудом подавляет улыбку. Да, он маленькое ревнивое говно, но ему все равно. — В последнее время с Тэхеном были какие-то проблемы, правда? — осторожно начинает мужчина, и Пак вскидывает брови. — Я только недавно вернулся в страну, так что был не в курсе. Это мой промах, да. — Я бы не назвал это серьезными проблемами, — парень дружелюбно усмехается, складывая руки на поверхности рабочего стола. — Просто ТэТэ довольно активный. О, и шумный. Порой с этим тяжело справиться. — Возможно, он довольно избалован, — Сокджин понимающе качает головой. — На самом деле мы с его матерью уже второй год в разводе, — Чимин знает. — И каждый из нас старается уделять ему как можно больше внимания. Мы могли переусердствовать, я полагаю? Продолжая вежливо улыбаться, Чимин внимательно его слушает. — Он всего лишь ребенок, которому хочется все и везде. Это нормально. Сокджин вздыхает с некоторым облегчением. — Мы можем обменяться с вами номерами телефонов? — Да, конечно. Когда те наконец уходят, и Тэхен продолжает ныть о том, что хочет сэндвич и теперь уже сахарную вату, Чимин провожает их взглядом, покусывая кончик ручки, а затем откидывается на спинку стула. Тэхен, по словам Юнджи, должен был пробыть у отца до пятницы, и потом Сокджин должен был снова вернуть мальчика ей. Почему-то, когда он сохраняет номер мужчины в телефоне, он не может найти контакт с номером Юнджи. Но сегодня у него уже попросту нет сил удивляться этому.iii. «может быть, мама, за которой бы я хотел следовать?»
— Милф? — Чимин молчит по поводу эмоджи с бутылочкой молока и голубых капель воды. Это, вроде как, не требует пояснения. — М? — Юнджи удивленно вскидывает брови, расстегивая пуговицы шелковой блузки, обернувшись к нему. — Что это? — Мамка, которую я бы трахнул. Со стоном парень падает на матрас, смущенно пряча лицо в ладонях. Он даже не хочет знать, когда Юнджи успела стащить его телефон только ради этого. (И ухмылка женщины, которую он видит в отражении зеркала, заставляет его покраснеть еще больше.)iv. юнджи предпочитает красное полусухое
По правде говоря, Чимин не понимает, что происходит, когда застает Чонина, судорожно убирающего свою комнату, сваливая весь бардак на окно, пряча его за темными шторами, и начиная поднимать с пола грязные вещи, не забыв при этом неловко запихнуть свою обувь под кровать. Всю грязную посуду — кружки и тарелки — он складывает на свой рабочий стол, и без того заваленный инструментами для чертежа, очевидно, намереваясь в ближайшие минуты атаковать их посудомоечную машину. И в его комнате пахнет. Его, между прочим, дорогим одеколоном — подарком мамы на прошлое Рождество. — Почему в твоей комнате пахнет моим одеколоном, эй? — Чимин замирает в дверном проеме, складывая руки на груди, продолжая наблюдать за отчаянными попытками соседа как можно скорее стащить с кровати уже давно не свежее постельное белье. — Пахнет твоим одеколоном? — Чонин даже не отрывается от своего занятия. — Ты снова тайком пробрался в мою комнату? Но тот, кажется, даже его и не слышит, бормоча что-то неразборчивое себе под нос. — Впервые вижу, как ты прибираешься. — Кстати, — Чонин наконец выпрямляется, держа в руках покрывало с кровати, сминая его в один большой ком. — Тебе придется уйти. Кое-кто должен прийти сегодня, и, вообще-то, ты будешь мешать нам заниматься проектом. — Что? — Заночуешь где-нибудь? Чимину кажется, что он готов задушить своего тупого соседа собственными руками. У них был уговор, точнее, у Чонина был уговор, что тот предупреждает о чем-то таком заранее. За-ра-нее. Так какого черта он узнает об этом только сейчас, просто оказавшись поставленным перед фактом, что ему придется свалить куда-то на целую ночь. — Почему она не может остаться у тебя хотя бы на несколько часов? До полуночи, например? Чонин старается не смотреть ему в глаза, снимая с подушки наволочку. — Бля, ну просто свали. Тебе трудно, что ли? — парень нахально ухмыляется. — Обещаю, что буду делиться с тобой пиццей. Ну и больше не брать твой одеколон. А еще могу помыть за тебя твою посуду пару дней. — А что, если не свалю? — Свалишь, — Чонин бросает в него подушку-антистресс и идет к шкафу, открывая его дверцу, вываливая на пол какие-то вещи. — Потому что — Чимин не дает ему договорить, швырнув в него подушку в ответ. Резко развернувшись, он уходит из комнаты соседа и идет к своей, думая о том, как ненавидит Ким Чонина. Ни за что он больше не будет делиться с ним едой. И унесет из ванной свой гель для душа. Тот громко кричит ему вслед «спасибо!», на что Пак только фыркает, падая на свою кровать, раскинувшись звездой. Чонин начинает чем-то греметь, когда он снимает телефон с зарядки, оставляя ее в розетке, и пялясь какое-то время на заставку с изображением розовой альпаки, желающей ему хорошего дня. Определенно, у него не остается другого варианта. Потому что сейчас он рискует провести всю ночь, слоняясь по улице. Обычно в таких случаях он уходил к Хосоку-хену или в студию к Тэмину-хену, после чего они обычно застревали в каком-нибудь заведении из списка «супер классных мест» старшего, болтая обо всем случившемся за последнее время. Но Хосок уехал в Кванджу пару дней назад, а Тэмин был с головой и полностью в работе, так что… Все-таки, он чувствует себя довольно неловко. — Привет, детка, — голос Юнджи звучит довольно расслабленно. — Привет, нуна, — Чимин прикусывает нижнюю губу. — Ты занята? Он слышит какое-то шуршание на другом конце линии прежде, чем женщина отвечает: — Несильно. Что-то случилось? Вздохнув, парень пересказывает ей все события последних десяти минут и разочарованно хнычет в трубку. — Чонин выгнал меня. И даже не предупредил заранее, мне некуда пойти. — Ну, на самом деле я пытаюсь работать, — протяжное «мааам» раздается где-то неподалеку от нее, а затем какой-то треск. — Но приходи. Тэхен, не трогай штопор, — последнее явно предназначается не ему. — Я не помешаю? — обеспокоенно спрашивает парень. — Нет, поможешь Тэхену с его домашкой. Я буду очень благодарна тебе за это. — Я чувствую себя так, будто так по-дурацки навязываюсь. — Ничего не знаю, я жду тебя, — Юнджи усмехается в трубку и звенит чем-то. — Прекрати, она тебя сейчас укусит, — снова слышится голос мальчика и жалобное мяуканье их кошки. — И ты снова будешь плакать, а свои сопли — вытирать сам. — Ты не воспринимаешь меня всерьез! — услышав звонкий голос Тэхенни, Чимин посмеивается. Этот ребенок был просто невероятным. — Извини, как ты понял, это было не тебе, — снова обращается к нему женщина. — Приезжай. — Хорошо, — Пак не может сдержать довольной улыбки.v. [дневник тэхенни]
21 ноибря сегодня вечером к нам пришел чимин-хенним! он даже не против чтобы я называл его так сначала он помогал мне с домашкой по математике, но у меня ничего не получалось, а потом мамуля пазвала нас и сказала что ей не хочеца готовить сегодня и мы решили пойти куданибудь покушать, а потом погулять это было классно я еще некогда не гулял так позно! чимин хенним классный (когда не сердица на меня или на чонгукки иза того что мы снова подрались) (он даже пообещал обменяться со мной карточками мне как раз не хватает стегозавра, а стегозавр у него есть он так сказал) мы ели пицу пица была вкусной. я попросил мамулю прийти сюда снова, но она не согласилась!!! :<<< папочка снова писал мне и спрашивал как дела у мамули папочка по ней скучает чимин хенним конечно классный, но лучше бы мы пошли кушать пиццу с папочкой. хотя у него нет карточки стегозавра:< я иду спатъ мадам мурмяу снова укусила меня за палец злая кошка не люблю иеvi. пицца с ананасом не так уж и плоха
Чимин хороший человек. Вообще-то. Его любят дети, угощая его спелыми яблоками и шоколадными конфетами время от времени. Их родители любят его, уважая его и прислушиваясь к его мнению каждый раз, когда это действительно требовалось. Даже его коллеги были от него в восторге — ну или же от его задницы, которая не давала этим аджуммам покоя. А еще Хосок не раз задавался вопросом, что бы он без него делал. Да и мама Чимина говорила, что действительно им гордится. Так что у него есть все основания считать так. Но и у всех хороших людей, безусловно, были свои слабости. Например, он всегда грустил, когда в очередной раз смотрел вместе с племянником мультик про Нэмо. А еще всегда любил женщин постарше, только это уже совсем частности. Да, конечно, у него были отношения с его же ровесницей, но ничем хорошим они не закончились. Им даже не удалось разойтись друзьями, потому что та, кажется, его попросту ненавидела. И, к тому же, он чувствовал себя в них последним идиотом, находящимся на каком-то минном поле, не знающим, что ему надо делать. Как выяснилось позже, им даже было не о чем поговорить, что было ужасно. Юнджи двадцать девять, у нее есть семилетний сын, пушистая кошка, любившая нежиться на крыльце их дома, за плечами у нее уже один развод, а еще есть собственный бизнес, за который, как она сама признавалась, та взялась по чистой случайности. Юнджи, кажется, знает о жизни все. И также точно знает то, что ей нужно. Чимин думает, что Юнджи охуенная. Чимин пиздец как влюблен — до Луны и обратно. А еще он, как последний неудовлетворенный школьник с россыпью прыщей на лице, заводится лишь от того, что та ходит в его квартире — ну, в их с Чонином в квартире, но его сосед наконец-таки свалил — в его футболке, которая велика ей на несколько размеров, и в его потертых трусах с изображением Железного Человека. После того, как он берет ее прямо на их кухонном столе, у нее даже находятся силы на то, чтобы сходить в душ, так что с ее влажных волос все еще падают капли воды, а щеки все еще слегка розовеют. Но Чимин может поклясться, что не видел еще никого более красивей, чем Юнджи. Когда они разваливаются на диване в их небольшой гостиной, поставив перед собой коробку с горячей пиццей — ее доставщик выглядел донельзя смущенным, пока Чимин пытался найти портмоне в кармане куртки, стоя перед ним в одних только спортивных штанах, поспешно надетых на голое тело, совершенно забыв о расцветающих пятнах почти по всему телу — по телевизору крутят какое-то дурацкое шоу про японских моделей, но Юнджи не обращает на них никакого внимания, открывая банку холодного пива. Да, наверное, Чонин будет недоволен, узнав, что они стащили его пиво. Дорогое пиво. Вкусное. Но кого это вообще волнует? Это один из тех дней, когда Юнджи не в настроении. Попытки разговорить ее сводятся к нулю, и в конечном счете Чимин понимает, что разговор по душам — не лучшая тактика. Они просто трахаются, заказывают пиццу, у них есть пиво, и он не «выносит ей мозг», просто молча обнимая ее за талию, пока та сидит между его разведенных ног, зная, что Мин это ценит. Юнджи замечает, что он выковыривает кусочки ананаса из пиццы. И ее недовольный взгляд довольно красноречив. Да, пицца с ананасом ничего так, но Чимин просто вынужден признать, что это немного не его. — Кощунство, — фыркает женщина, отбирая у него наполовину недоеденный кусок. Парень с трудом находит в себе силы, чтобы возмутиться. — С кем остался Тэхен? — С его папашей, — Юнджи лишь отмахивается от него, как бы намекая на то, что продолжать этот разговор не хочет. Чимин едва заметно кивает и переводит взгляд на мерцающий в темноте экран телевизора. В конечном счете заканчивается и пицца, и пиво. И Юнджи дремлет, прижимаясь к его груди. Он не хочет ее будить, но засыпать здесь, на не самом удобном диване, — плохая идея. Уже второй час ночи, и было бы неплохо переместиться в его комнату, пускай кровать Чимина не рассчитана на двоих человек, но уж во всяком случае она лучше, чем этот диван. Когда он собирается осторожно потрепать женщину за руку, та сама открывает глаза и вскидывает голову вверх. — Возишься, как ребенок, — хмыкает Юнджи. — И сопишь почти так же. — Я? Поудобнее устроившись на его груди, Юнджи поправляет свою челку, что лезла ей в глаза, и с любопытством смотрит на него. — Что снилось твоей маме, когда она была беременна тобой? В этом, вообще-то, неловко признаваться, и вопрос очень внезапный, но: — Перчик, — Чимин не сдерживает смущенного стона, когда та звонко смеется. — А к чему это? — Просто любопытно, — сквозь смех говорит Юнджи. Они не уходят в его комнату, продолжая лежать на диване уже и в третьем часу. Чимин чувствует себя достаточно сонным, но… Юнджи рассказывает ему буквально обо всем, и он внимательно слушает ее, не перебивая. Обстановка между ними такая интимная. Никому из них не хочется ее разрушать, поэтому женщина продолжает говорить. Чимину кажется, что теперь он узнает о ней буквально все. О том, что ее первой крышесносной влюбленностью была девушка, которая училась с ней в старшей школе, но та вышла замуж за немца, уехала с ним и родила сразу двойню. О том, что Юнджи когда-то выступала на сцене, играя на пианино, аккомпанируя одному певцу, через которого потом и познакомилась со своим бывшим мужем. На первых порах даже давала уроки игры, но вскоре поняла, что это не ее призвание. О том, что учила японский. О том, что Тэхен получился совершенно случайно, и поначалу она даже не знала, что с этим делать. Вроде как, Юнджи всегда была слишком крутая для беременности этим просто гигантским ребенком. О том, что они с Сокджином ездили в Кейптаун, где она обгорела, но попробовала нереально вкусные коктейли, и где даже побывала в сафари. И остановиться говорить Юнджи просто не может. Ну, когда-то должен был наступить такой момент. (Любому может понадобиться выговориться как можно скорее.) — А теперь мне будет тридцать в следующем году, — шмыгнув носом, продолжает она. — Так что я жду, когда ты меня уже бросишь. Чимин называет все это «небольшой депрессией на фоне всего скопившегося дерьма за последнее время». Но то, что он слышит последним, ну, довольно неожиданно. — Почему ты так думаешь? — возмущенно шепчет парень. — Может быть, потому, что я уже для тебя старая? У меня ребенок. Со мной сложно. А еще мой бывший будет постоянно маячить где-то поблизости. Он подбирает слова долгое время, пытаясь решить, как лучше сказать все то, что он думает по этому поводу. Юнджи лишь молча смотрит на него и ничего не говорит, но в итоге даже не дает ему возможности сказать что-либо, прижимая ладонь к его рту. — Тш-ш, пойдем спать, ладно? — Но я… — Детка-а, хватит на сегодня. Я вижу, что ты уже засыпаешь. Возражения попросту не принимаются. Юнджи отказывается его слушать. В отличие от него.vii. окончательно и бесповоротно
В норму все приходит достаточно быстро. К тому же, с Юнджи подобное происходило совершенно по-другому, не так, как могло бы быть с кем-то из его ровесников. Юнджи не игнорирует его, отвечает на все его звонки и сообщения, все так же проводит с ним время. Просто Чимин знает — чувствует на каком-то интуитивном уровне — что что-то не так. Не то чтобы что-то меняется, просто… это было довольно сложно объяснить. Но затем все возвращается на свои места. Юнджи снова такая же, как и прежде, а еще продолжает издевательски щипать его за задницу втрое чаще. Теперь у него точно останутся синяки, но это уже частности. Светлячки и бабочке в его животе начинают предательски трепыхаться каждый раз, когда на лице женщины расцветает радостная / довольная / игривая улыбка. А еще Чимин, кажется, совсем пропал.viii. чонин-хен дурак (да и не только он)
— Разве ты не должен просто научить их тому, что следует мыть уши и поменьше утыкаться в свои айпады? Когда ты стал брать дополнительные уроки на дому? — Чонин жалобно стонет, когда Тэхен забирается на его спину с громким смехом и дергает парня за воротник его зеленой футболки. Чимин ловит на себе его усталый взгляд, и тот произносит одними губами: — Что он здесь делает? В ответ Пак фыркает и достает из шкафчика пару кружек. Для обещанного мальчику какао у него нет зефира, но он надеется, что им хватит и печенья, если то тоже, конечно же, не закончилось. И это не дополнительные уроки на дому, нет. Посидеть с Тэхеном — всего лишь просьба Юнджи, которая не успевала забрать его из школы, как планировала. Ему было совсем не трудно, а вот какие-либо возражения Чонина не принимались. У него всегда была возможность успеть спрятаться в своей комнате до того, как ТэТэ успеет обнаружить его дома, но он не воспользовался ею. Уже не в первый раз. (До этого момента Тэхен оставался у него после уроков раза три так точно.) Так что не в его праве жаловаться. Он слышит детский смех и вопль Чонина из гостиной, когда помешивает какао чайной ложкой перед тем, как поставить кружки на стол, заваленный тетрадками, учебниками и цветными карандашами мальчика. Чимин обеспокоенно хмурится, опасаясь за то, что что-то случилось, но Тэхен торопливо бежит к нему на кухню и тянет парня за руку, утягивая посмотреть на то, как «Чонин-хен смешно упал со стула». (— Чонин-хен дурак! — Тэхенни, нельзя так говорить.) Наверное, теперь Чонин действительно ненавидит его, но Чимин не может сдержать рвущегося наружу смеха, когда Тэхен начинает закидывать раскинувшегося на полу от усталости парня плюшевыми игрушками. Но на то, чтобы успокоить мальчика, и заставить его вернуться за домашнее задание — и оставить наконец Чонин-хена в покое — уходит довольно много времени. Хотя в конце концов Тэхен все равно сидит за кухонным столом, весело болтая ногами и не обращая внимания на усы от какао над своей верхней губой. Правда, возвращаться к задачкам по математике он абсолютно не хочет, но все-таки Чимин уже знает, как его переубедить. На самом деле он чувствует себя весьма усталым под конец дня, и «еще час» в смс от Юнджи совсем не обнадеживает его. И вместо того, чтобы повалиться на кровать, закрыв наконец глаза, Чимин продолжает объяснять ТэТэ, как решать последние задачи. Ему не трудно, но иногда он все же чувствует себя немного капризным и желающим просто отдохнуть. Чимин тоже человек, как и все остальные. — Я не люблю математику, — жалуется Тэхен, убирая ручку в сторону. — А что ты любишь? — с интересом спрашивает парень, поднимая свою кружку с жалкими остатками какао на дне. — Рисовать! А еще мне нравится читать. Чимин взъерошивает волосы Тэхена с теплой улыбкой на лице. — Это похвально, но и без математики тебе не обойтись. — Почему? — ребенок кажется действительно озадаченным, и Чимин негромко смеется. Обещанный час перетекает в почти целых два, но от Юнджи ни пропущенных звонков, ни сообщений. Они с Тэхеном успевают даже доделать всю его домашку на завтра и в итоге перемещаются в гостиную, споря о том, что будут смотреть. Чонин, едва замечая их неподалеку, тут же прячется в комнате, чуть ли не баррикадируясь внутри, опасаясь за свою несчастную спину, но, когда раздается громкий звонок в дверь, он идет открывать первым. Даже Чимин не успевает сориентироваться так быстро. Но на пороге стоит не Юнджи, а Сокджин, одетый в розовое пальто и в простую черную футболку, виднеющуюся под ним. Они лишь вежливо здороваются друг с другом, и мужчина не проходит никуда дальше прихожей, ожидая, когда его сын соберет все свои вещи, и они наконец смогут поехать домой. Это довольно неловкая встреча, и парень даже не знает почему. — С Юнджи-ши все в порядке? Она обещала забрать его, как освободится, — осторожно спрашивает Пак, складывая руки на груди, надеясь, что мужчина не заметит пятна из-под какао на его домашнем бежевом свитере. — Спроси у нее сам, — неожиданно тот ухмыляется. — Вы же состоите в довольно тесных отношениях друг с другом. Так в чем проблема? Чимин растерянно моргает. Пак даже не успевает ничего ответить, как Сокджин уже перебивает его: — Тэхен мне много чего рассказывает, — поясняет он. — Могу лишь сказать то, что сочувствую тебе, малыш. Моя бывшая жена та еще стерва, просто ты узнаешь об этом со временем. Зря ты с ней связался. Оглянувшись, чтобы убедиться, что Тэхен все еще собирал вещи на кухне, Чимин резко вздыхает. — Не вам об этом судить. — Ты такой милый, мне правда тебя жаль, — тот посмеивается, качнув головой. — У нее уже было несколько таких вот, как ты. И знаешь, чем все заканчивалось? Она возвращалась ко мне. А потом все начиналось заново. Замкнутый круг. Не думаю, что что-то изменится на этот раз. — Почему вы так в этом уверены? — А наш с ней сын уже не показатель? — удивление на лице старшего довольно искреннее. Но Чимин все больше хочет вытолкать его за дверь. Но лишь присутствие здесь Тэхена сдерживает его. Когда они прощаются с мальчиком, тот обнимает его, после того, как Чимин опускается перед ним на корточки, и восторженно говорит о том, как ему понравился этот день. Да и вообще «спасибо за какао, хен!». Парень машет мальчику рукой, и тот исчезает в дверном проеме. Только вот его отец уходить не торопится: он зачем-то оглядывается по сторонам и затем снова иронично смотрит на него. — Хочешь, сходим вместе в бар, когда она тебя бросит? Я угощаю. С грохотом Чимин захлопывает перед ним дверь.ix. —
— …прости за то, что забыла тебя предупредить о его приходе. — Ничего. — Все нормально? — Ага. — Ты какой-то странный. Точно ничего не случилось? — Ага. Извини, в метро плохо ловит. — Мне перезвонить? — голос женщины звучит чересчур взволнованно. Ну или же ему кажется. В метро действительно ни черта не слышно. — Не надо. Я сам, когда освобожусь.x. но послушные детки всегда слушаются мамочку
Юнджи не оставляет ему и возможности побыть какое-то время в одиночестве, пытаясь обдумать все то, что происходило с ним (с ними) в последнее время. В своем случае Чимин не называет это депрессией. Он вообще никак это не называет. Просто все слова, высказанные мужчиной тогда, в тот идиотский вечер, что-то порождают в нем — что-то неприятное и отнюдь не веселое. И он ничего не может с этим поделать. Да, Чимин совсем не разбирается в парфюме, но запах духов Юнджи он может узнать где и когда угодно. Очки съезжают с переносицы, когда он резко вскидывает голову вверх, отрываясь от проверки тетрадок малышни, и женщина, стоящая в дверях кабинета, неловко переступает с ноги на ногу, держа в руках небольшую сумочку. — Не отвлекаю? — Ну-у, — парень неловко потирает затылок. — Если совсем немного. Планировал проверить все побыстрее и наконец поехать домой. — Угостишь печеньем? — Юнджи садится напротив него, ставя сумочку на поверхность его рабочего стола и закидывая ногу на ногу. Шнурки на ее туфлях на высоком каблуке вот-вот рискуют развязаться. Она подбирает щеку левой ладонью и устало смотрит на парня. — Печеньем? — Чимин хмурится. — В нашу первую встречу ты предлагал мне печенье. Забыл? Чимин отрицательно качает головой: — Оно давно закончилось. Юнджи издает едва слышный смешок. — Что этот мудила тебе наговорил? — О чем ты? — Чимин закрывает тетрадку, лежащую перед ним и берет в руки черную блестящую гелевую ручку. — Не прикидывайся дурачком, тебе не идет. — Ничего особенного, нуна, просто… — Юнджи театрально закатывает глаза. — Просто внушил тебе какое-то дерьмо. А ты ему поверил, идиотина, — женщина щипает его за щеку. И довольно сильно, на что парень недовольно ойкает. — Пошли отсюда. Чимин потирает покрасневшую щеку и снова качает головой. — Не могу. Много домашки. — Говоришь как какой-то школьник, — Юнджи поднимается на ноги и забирает сумочку. Она смотрит на него абсолютно нечитаемым взглядом, и тот понимает, что перечить ей сейчас просто бессмысленно. У нее всегда получалось быть чересчур убедительной каким-то образом. — Пойдем. Я тебя подброшу. — Он сказал мне, что ты меня бросишь, — Пак со стуком убирает ручку в сторону. — А потом вернешься к нему, потому что такое уже случалось. Получается, ты просто мной пользуешься. Разве я этого заслуживаю? Кажется, Юнджи замирает на какое-то мгновение, превращаясь буквально в каменное изваяние, но затем так же неожиданно оживает, поправляя челку. Несколько шагов — и она снова стоит напротив его стола, ставит сумочку обратно и слегка наклоняется к нему. Чимин смотрит на нее снизу-вверх. — Разве тебя не учили тому, что не стоит верить каждому встречному и всему тому, что он говорит, детка? — Нуна, это не — — Замолчи, — Юнджи хватает его за галстук и притягивает ближе к себе. — Иначе ты знаешь, что за этим последует, малыш. Что я говорила тебе по этому поводу? — М-мамочка знает, как лучше?