День начинался очень даже неплохо, энтузиазм Карамацу валил через край, даже Ичимацу был в приподнятом настроении. А причина одна — наша парочка решила весь день гулять по городу, назвав это одним большим свиданием. Хоть Ичимацу сначала брыкался, боясь и нос высунуть в людное место, но вскоре сломался, потребовав под вечер сходить в любовный отель. Произнося это требование, омега всем своим видом показывал серьёзность, но краснота щёк говорила о том, что произносить подобное Ичимацу стеснялся.
Карамацу запланировал несколько мест, которые они посетят во время свидания: кафешка, кинотеатр, парк развлечений, бар и, как решилось в последний момент, любовный отель. Ичимацу согласился с таким планом, но не без громадных усилий со стороны партнёра и долгой борьбы со своей социофобией.
Кафе — страшное место с пугающими своей вежливостью официантами, со слишком старательно сделанным интерьером, со "сложной" едой, которую чёрт знает, как правильно есть, чтобы на тебя не посмотрели, как на последнего дебила... В общем, Ичимацу сидел как на иголках, не смотря на то, что самое сложное сделал Карамацу. Он сам сделал заказ, сам выбрал самое простое блюдо — мороженое, сам разговаривал с официанткой, не позволив омеге сильно напрягаться. Альфа уже больше полугода работал в людном месте, где научился разговаривать с людьми без волнения, что не скажешь об Ичимацу, который и нос высунуть из дома не желал под предлогом "А ты заставь!". В этот момент Ичимацу раз двести пожалел о том, что согласился.
Кошатник не знал, куда смотреть, что делать, как себя вести, и, видя, как просто с этим всем справляется Карамацу, волновался ещё сильнее. Температура тела повышалась, со лба стекал пот, руки тряслись, в горле пересохло — омеге казалось, что он болен и сейчас умирал. А что происходит с большей частью животных, когда они чувствуют, что долго не протянут? У них обостряется инстинкт продолжения рода.
— Аргх! Я так больше не могу! Мы уходим! Счёт, пожалуйста! — громко сказал Ичимацу, сразу мысленно выстрельнув себе в висок за излишнюю активность в окружении людей.
Ичимацу наспех отдал деньги, сумма которых немного превышала цифру, указанную в счёте, и, схватив Карамацу за руку, вышел из кафе.
— Стой, Ичимацу. Куда ты? Мы ведь даже не доели, что случилось? — нервничал альфа.
— Мы идём в отель! — ответил Ичимацу. — Мне нужно выпустить пар!
— Что? Погоди, сейчас?! Но мы отложили это на вечер.
— А мы идём сейчас!
— Но я не хочу... Тебя же потом не заставить идти куда-нибудь... — ныл Карамацу.
Вдруг Ичимацу почувствовал крепкую хватку у себя на плече, что заставило его остановиться. Обернувшись, он увидел перед собой полицейского.
— Что происходит? — проинтерисовался хранитель порядка.
— В отель идём, свали! — грубо ответил кошатник.
— Ваш приятель не очень этому рад.
— Его проблемы!
Вдруг на руках Ичимацу звякнули наручники, и полицейский повёл его в сторону одной из подъехавших машин, объясняя что-то насчёт "альфы не должны домогаться до омег". Затем к ошарашенному, не понимающему, что происходит, Карамацу подошёл второй полицейский.
— Вы в порядке? Пройдёмте со мной, напишем заявление, — сказал он и повёл безмолвного Карамацу в соседнюю машину.
Вскоре все они оказались в участке: ошарашенный Ичимацу в обезьяннике, ошарашенный Карамацу и полицейский в отдельной комнатке со столом и двумя стульями напротив друг друга, второй полицейский вернулся к патрулю.
"Что происходит?!" — в головах альфы и омеги вертелся только этот вопрос.
Когда Ичимацу вкурил, что сейчас было и как это выглядело со стороны, понял, что в камере, помимо него, находятся ещё пять заключённых. От каждого воняло альфой, и омега понял, что они тут по той же причине, что и он, только вот он, омега, приставал к своему альфе. А стражи порядка решили, что домогаться могут только альфы до омег и неправильно всё поняли. Но кричать и объясняться поздно — все, кто может помочь сейчас слишком далеко, даже Карамацу, который сейчас сидел максимум метрах в пятнадцати. Поняв, в какой жопе он сейчас находится, Ичимацу вжался в угол камеры. Вдруг один из сокамерников омеги шумно втянул воздух в ноздри и, удовлетворённо выдохнув, встал со скамейки.
— Похоже, на наши скучные будни снезошёл сам ангел. Верно парни? — сказал он.
— Да, хоть сейчас позабавимся, — ответил его приятель.
Все альфы начали вставать и приближаться к Ичимацу. Тот же сильнее вжался в угол и свернулся калачиком. Один из сокамерников подошёл вплотную к омеге и погладил того по голове. Кошатник не выдержал чужого касания и оттолкнул альфу ногой.
— О, какие мы боевые~ Ребят, держите его!
Один альфа, как понял Ичимацу, главарь, устроился между ног омеги и начал стягивать с него брюки. Второй завёл руки Ичимацу за голову и сковал сильной хваткой. Третий прижал ладонь ко рту кошатника, чтобы тот не кричал, свободной рукой он бесцеремонно водил под чужой толстовкой. Два оставшихся альфы свободно лапали беспомощного Ичимацу.
— Бля, он меченый! — заметил один из заключённых. — Его может стошнить от не его альфы!
Но Ичимацу тошнило от одного только вида этих альф, а от запаха и прикосновений просто выворачивало наизнанку.
— Его проблемы! — ответил главарь.
Последняя фраза эхом раздалась в голове омеги. Если бы он думал, что тогда говорил, этого всего не случилось.
Из глаз хлынули слёзы.
"Помогите... Кто-нибудь..." — молча звал на помощь кошатник.
Когда главарь полез в трусы омеги, тот не выдержал. Он укусил руку, держащую его рот, и позвал как можно громче того, кого он сейчас хотел видеть больше всего:
— Братик Карамацу!
В это время Карамацу сидел в прострации в комнате с полицейским. В голове был полный бардак, и альфа пытался понять ситуацию, которая только что произошла. А полицейский всё это время трындел что-то о том, что они борятся с альфами, домогающимися до омег, о том, что, замечая малейший протест со стороны прекракрасного пола, проверяют, всё ли в порядке. Но Карамацу его не слушал, а размышлял о своём.
— ...Не волнуйтесь, того парня мы посадили с такими же отморозками, не ценящих права омег... — Карамацу из всей речи услышал только эту фразу, и она как молнией пронзила парня.
До альфы дошло, что сейчас произошло недоразумение, и полиция подумала, что Ичимацу — альфа, домогающийся до Карамацу-омеги. Вдруг он до конца понял обрывок фразы: "...с такими же отморозками...". Это значило, что сейчас Ичимацу сидит в обезьяннике с насильниками.
Его омега сейчас сидит в обезьяннике с альфами-насильниками!
— Где Ичимацу?! — Карамацу резко встал из-за стола и схватил полицейского за воротник.
— Д-да в камере он, не волнуйтесь...
— Братик Карамацу! — крик о помощи ударил в уши альфы.
Парень яростно посмотрел на стража порядка, хватил связку ключей на его поясе и рванул из комнаты. Он бежал, интуитивно поворачивая на развлетвлениях в коридоре, и выбежал к камерам, в одной из которых он увидел заплаканного Ичимацу в окружении пяти альф. С кошатника уже полностью сняли низ и задрали толстовку до шеи. Один из заключённых сидел между ног омеги и растёгивал ремень на своих штанах.
— Надеюсь ты принимаешь противозачаточные, потому что я собыраюсь кончить прямо в тебя, — игриво сказал альфа, приставляя свой член к заднему проходу Ичимацу.
В этот момент глаза Карамацу налились кровью, губы скривились в яростном оскале, а руки тряслись от злобы. Парень быстро отворил дверь решётки и с силой открыл её так, что казалось, будто он сорвал дверь с петель. Карамацу в тот же момент вбежал в камеру и оттолкнул ногой того альфу, что сидел между ног Ичимацу, так, что тот с грохотом ударился о стену, издав болезненный хрип. Ичимацу тут же свёл вместе трясущиеся ноги. Остальные альфы отпустили его и грозно подошли к незванному гостю. Воспользовавшись свободой, Ичимацу быстро оделся, вытер слёзы и прижал колени к лицу.
Омега молился всем существующим и несуществующим богам, чтобы всё скорее закончилось, чтобы они скорее оказались дома, где никто не обидит, а главное — чтобы с Карамацу всё было в порядке. Каждый раз, когда он пропускал удар, Ичимацу вздагивал, а из глаз выходила новая порция слёз.
Когда Карамацу закончил с избиением заключённых, он подбежал к Ичимацу и, нежно гладя по голове, успокаивал его.
— Всё в порядке, теперь ты в безопасности! — пытался успокоить омегу Карамацу.
— Тебя побили, ты весь в крови! — истерил Ичимацу, беспокоясь о самочувствии партнёра.
И правда, сложно сказать, что Карамацу сам был в порядке: рассечена бровь, разбиты нос и губа, отовсюду лилась кровь, на костяшках были жуткие ссадины. Осмотрев себя, Карамацу вытер с себя кровь рукавом толстовки и завернул рукав снова, чтобы кровавые пятна не бросались в глаза.
— Вот, я в норме. Видишь? Всё хорошо! — альфа пытался угодить никак не успокаивающемуся Ичимацу.
Когда омега поднял на партнёра глаза, он зарыдал и бросился брату на шею.
— Я так испугался! — жаловался Ичимацу. — Они!.. Они чуть не!.. — омега задыхался и захлёбывался в собственных слезах.
— Ну-ну, не волнуйся, теперь я тут, — Карамацу обнял омегу.
— Мне было так противно, когда они трогали меня! Не хочу, чтобы меня трогал кто-то, кроме тебя! Пообещай, что не допустишь этого!
— Обещаю, я не подпущу к тебе ни одного другого альфу.
Карамацу стёр с брата слёзы и поцеловал его.
— Идём домой, — сказал альфа, прижав свой лоб ко лбу брата, на что тот кивнул.
Карамацу поднялся и протянул руку омеге. Ичимацу попытался встать, но дрожь в коленях быстро обрушила его на пол.
— Ноги не слушаются... — жалобно пролепетал Ичимацу, щенячьими глазами посмотрев снизу вверх на брата.
Карамацу добродушно улыбнулся омеге и, развернувшись к нему спиной, присел на корточки, приглашая его на спину. Ичимацу привстал и забрался на альфу. Когда он удобно устроился, Карамацу встал и пошёл на выход, встретившись глазами с шокированным полицейским, который следовал за Карамацу, когда тот выбежал из комнаты. Увидев полицейского, Ичимацу вздрогнул, уткнулся лицом в плечо Карамацу и вжался в его спину. Цыкнув, альфа вышел на улицу. Пройдя метров сто от полицейского участка, Карамацу замедлил шаг.
— Эм, Ичимацу, у тебя встал? — удивился альфа.
— Ах? Э, ты так пахнешь!.. И тело на это реагирует... — запаниковал Ичимацу. — Почему ты пахнешь сильнее обычного?
— Во-первых, я вспотел. Во-вторых, альфы всегда начинают пахнуть сильнее, когда на их собственность постигается другой альфа. Ты что делал на уроках биологии?
— Смотрел на котов... Тоже, кстати, биология...
Карамацу продолжил идти в сторону дома. Он боялся, что сексуальный контакт сейчас навредит Ичимацу, поэтому с его разрядкой Карамацу решил не спешить. Но вдруг он споткнулся о неровнолежащую плитку. Боясь падения брата, альфа прижал его ближе к себе, но это действие прижало член Ичимацу к спине партнёра. Омега протяжно простонал прямо на ухо Карамацу, отчего тестостерон ударил в голову альфы, и он поменял маршрут.
— Куда мы? — запаниковал Ичимацу.
— Свидание безнадёжно испорчено, но воспоминания можно поправить небольшим походом в отель. Если ты не против. — игриво произнёс Карамацу.
— Не против~, — ответил Ичимацу, вжавшись в чужую спину.
— Но, сначала, мне нужно смыть с тебя противный запах других альф!
— Хорошо~, — омеге нравилась такая ревность со стороны Карамацу.
Карамацу в таком же положении зашёл в гостиницу. Работница отеля не стала спрашивать ни о ранах, ни об омеге на спине, слишком много она повидала странностей, чтобы такому удивляться. Она лишь отдала ключ и пожелала хорошего времяпрепровождения, широко улыбнувшись. Как только Карамацу зашёл в номер, он направился в ванную, чтобы
смыть противный запах других альф с Ичимацу, предварительно оставив его одежду в коридоре.
Карамацу долго провозился с мытьём омеги, но был доволен своим трудом, потому что весь лишний запах был смыт с Ичимацу. Сам же альфа только смыл со своего лица оставшуюся уже запёкшуюся кровь. После водных процедур он поднял на руки омегу и понёс в спальню. Там он аккуратно уложил Ичимацу на кровать, снял с себя толстовку, откинул в сторону и подполз к омеге. Тому сразу бросились в глаза многочисленные синяки и ссадины на теле партнёра. Как только Карамацу подполз к кошатнику, тот стал осматривать повреждения брата. Он осторожно гладил уже посиневшие места и слизывал сочащуюся кровь из ссадин, пока Карамацу шипел от боли. От лица сдерживающего стоны боли, от шипения и вздрагивания партнёра Ичимацу пробивала дрожь, от этих ощущений он заводился больше, чем от запаха. Омега чувствовал себя кошкой, которая заботится о подравшимся с кем-то котом. От этих мыслей у него выросли кошачьи ушки и хвостик. Альфе нравилось это превращение Ичимацу, очень нравилось. Поэтому он, не долго думая, припал к шее брата. Тот сразу замычал и прекратил заниматься ранами партнёра, было просто не до них. Омега покорно лёг, предоставляя партнёру больше открытых мест для действий. Воспользовавшись данными привилегиями, Карамацу начал целовать и слегка покусывать шею и ключицы брата, оставляя яркие засосы и укусы, которые не исчезнут ещё неделю, не забывая о набухших сосках, требующих внимания. Ичимацу оставалось лишь, кусая губы, томно дышать в макушку партнёра и зарываться в его волосы руками.
Карамацу ненадолго оторвался от процесса, чтобы посмотреть на лицо брата, и был доволен результатом: полуприкрытые глаза, капельки пота на лбу и висках, румянец на щёках, непрекращающееся тяжёлое дыхание. Альфа впился в чужие искусанные губы своими и сразу углубил поцелуй. Рана на разбитой губе сейчас открылась и кошатник почувствовал металлический вкус крови. Карамацу гладил партнёра по голове, как бы невзначай трогая чувствительные кошачьи ушки. Но чтобы Ичимацу не расслаблялся, Карамацу начал спускаться рукой к члену брата и начал надрачивать его, уделяя особое внимание чувствительной головке, пока омега сладко стонал прямо в поцелуй.
Когда альфа почувствовал, что у Ичимацу заканчивается кислород в лёгких, он разорвал поцелуй. Кошатник сразу начал востанавливать дыхание с высунутым языком, с которого стекала слюна. Удовлетворившись от представшей картины, Карамацу продолжил надрачивать партнёру. В скором времени Ичимацу кончил, протяжно простонав "Карамацу" и запрокинув назад голову. Когда он устремил взгляд на брата, тот с мерзкой ухмылкой смотрел на лицо кончающего партнёра.
— Сука!.. — промямлил омега.
— Сучка тут ты~, — прошептал Карамацу прямо на ухо брату.
Альфа начал разрабатывать анус Ичимацу. Он сразу вставил два пальца и, иногда разводя их в разные стороны, начал трахать ими кошатника. Затем Карамацу добавил третий палец и начал повторять уже привычные движения под жалобные стоны омеги.
— Давай уже! — чуть ли не плача, умолял Ичимацу.
— Что? Я не понимаю, о чём ты, — издевался альфа. — Скажи, что ты ко мне чувствуешь и что хочешь.
— Я тебя ненавижу и хочу, чтобы ты спрыгнул с крыши небоскрёба! — зарычал кошатник.
— Да ну? Тогда я пойду... — Карамацу встал с кровати и медленно пошёл к выходу.
— Куда ты намылился?
— К ближайшему небоскрёбу, — ухмыльнулся альфа.
— Мудак!
Ичимацу перевернулся на живот, встал на четвереньки и, покрутив хвостом и подёргав ушками, пролепетал:
— Я люблю братика Карамацу и хочу, чтобы братик трахнул меня... — небольшая пауза. — Меня сейчас стошнит!
Ичимацу уткнулся лицом в подушку, чтобы Карамацу не видел его смущённого лица, ему оставалось только слушать. Слушать, как альфа снова забирался на кровать, как щёлкнула пряжка на его ремне, как одежда упала на пол, как Карамацу наклонился к самому уху партнёра, как он прошептал: "Как пожелает мой любимый котёнок~". Альфа вошёл резко и точно, попадая прямо по простате. Даже подушка не смогла приглушить слишком громкий стон Ичимацу. Затем Карамацу, придерживая кошатника за бёдра, начал двигаться, наращивая темп. Громкие стоны омеги говорили о том, что партнёру нравится.
Когда Карамацу надоела однообразность ебли, он вдруг шлёпнул Ичимацу. По причине потности ладоней Карамацу и жопки Ичимацу шлепок получился громким и болезненным, отчего омега громко вскрикнул.
— Привет! Какого хера?! — возмутился кошатник.
Последовал ещё один шлепок.
— Та неразбериха не произошла, не будь ты такой социофобной, ни с кем не общающейся сучкой! На те же грабли наступать не будешь? — повторно шлёпнув омегу, спросил Карамацу.
— Н-не буду, — промямлил Ичимацу.
— Будешь общаться, с кем попало?
— Ты противоречить собственным словам! — возмутился кошатник. Шлепок. — Не-ет...
Карамацу вошёл в азарт и в очередной раз шлёпнул брата.
— Ещё раз шлёпнешь меня, и я откушу тебе руку! — пригрозил Ичимацу.
— Ой, не ворчи.
— Да иди ты в жопу!
Карамацу резко и глубоко вошёл в партнёра.
— Так?
Но Ичимацу не ответил, только стонал. Карамацу устраивал этот ответ. Больше альфа не издевался над братом, позволяя получить как можно больше удовольствия. А добиться этого можно ещё одним способом. Карамацу начал тереть и гладить основание хвоста и кошачьих ушек Ичимацу. Омега тщательно старался скрывать свои эрогенные зоны, но сейчас это просто невозможно. Сейчас просто невозможно не стонать, томно произнося имя альфы.
Через пару минут Карамацу кончил в брата, простонав сквозь сомкнутые зубы. Ичимацу кончил следом, прикусил уголок подушки. Проделав привычный ритуал со сцепкой, парочка начала собираться домой. Приняв душ, они оделись и направились на выход из отеля, отдав ключ.
***
— Я думал вы под ночь-полночь придёте, — на пороге дома стоял Осомацу.
— Была непредвиденная ситуация, — разъяснил Карамацу.
— Ну и ладно, — сказал Осомацу и зашёл в одну из комнат. — Если жрать хотите, там на столе немного осталось. Но убирать потом вам! — высунувшись, дополнил старший.
Когда речь зашла о еде, парочка вспомнила, что с самого утра они толком не ели, и урчащие желудки это подтвердили.
Зайдя в комнату, которая служила столовой, они увидели, что на столе осталось несколько жареных рыбок, немного овощей и подливка, в мультиварке лежали остатки риса, как раз на двоих. Видимо мама уже привыкла готовить рис на восьмерых. Каждый набрал по тарелке риса и уселся за стол. Вот только Карамацу сел спокойно, а Ичимацу садился медленно, аккуратно и громко прошипел, приземляя пятую точку на подушку. Поняв, что натворил, Карамацу упал на колени перед Ичимацу и, уложив руки перед собой, стукнул лоб об пол.
— Прости! — завопил он. — Я заигрался, я идиот, прости!
— Ну... Эм, — замялся Ичимацу, и Карамацу удивлённо поднял голову, — я был бы не против... если бы ты в следующий раз сделал так же... жёстко...
— Э?!
to be continued...
