***
Кто был этим мужским голосом мы узнали на утренней линейке. Пискля как обычно сообщала план на день, и после этого на сцену вышел темноволосый мужчина. На вид ему было лет тридцать. Этакий высокий красавчик. По нему явно буду сходить с ума многие девчонки. Представился он Львом Петровичем, приехал сюда в роли социального педагога. Да, быстро же Пискля нашла выход из ситуации под названием Алиса. Кстати о ней. Решив, что не следует пока так шокировать лагерь, мы оставили наши отношения в тайне. На этом очень настаивала сама девушка по неизвестным мне причинам. Да и вообще, пока что Алиса не спешила открываться мне. Она выдавала информацию о себе по частям, маленькими кусочками. Сейчас же она стояла в компании Ульяны, которая являлась её соседкой по комнате и по совместительству, ее лучшей подругой. Девушки что-то бурно обсуждали, и совсем не обращали внимание на новую персону. — Сейчас все могут идти на завтрак, кроме Алиса Двачевской. Алиса, подойди сюда, — сказала Пискля, прожигая взглядом девушку, которая не обращала на неё ни малейшего внимания, и вместе со всеми направилась в столовую. Однако уйти ей далеко не дали. К ней подошла Ольга Дмитриевна, и что-то сказала. Алиса недоумённо на неё посмотрела, но пошла вместе с ней. Мне стало интересно, что только что произошло, и я подошел к Ульяне, которая присутствовала при разговоре. — Слушай, — начал я, подходя к ней. — О чем они только что разговаривали? — Тебе-то какое дело до неё? — зло ответила она. — Иди куда шел и не суй нос не в свое дело. На завтраке Алисы не было. Весь оставшийся день я тоже ее не видел. Меня это стало напрягать, а по лагерю прошлись слухи, что ее выгнали за ворота.Часть 3
1 апреля 2018 г. в 22:22
— Эта девчонка просто сумасшедшая! Вчера она сбежала из лагеря, сегодня ее вновь нет в кровати! Кем она себя возомнила? Гордячка, каких мир не видывал, наглость через край! Почему она достала именно на мою голову! Прошло всего две недели, а я уже ее ненавижу, — зло прошипела Пискля. Она всё ближе и ближе подходила к нам.
— Успокойся, прошу тебя, успокойся, — проговорил незнакомый мужской голос. — Сейчас я здесь, вместе мы поставим ее на место и вышвырнем из лагеря.
— Ох, я в этом сомневаюсь, — устало вздохнула она. — Мне кажется, ее проще убить, чем успокоить.
— Если мы не сможем ничего с ней поделать, то будь уверена, мы убьем ее.
Глаза Алисы испуганно расширились. Она явно не думала, что дело дойдет до этого. Мне вспомнился сон, где она кричала, что мы все погибнем из-за меня. И кстати, что рыжая делает в парке в шесть утра? Этот вопрос следовало задать сразу же, но дошло это до меня только сейчас.
Парочка остановилось. Мы перестали дышать. Ещё пара шагов и нас поймают, причём в очень интересном положении, ведь Алиса всё еще находилась на мне.
— Ладно, пойдем назад, — сказала Пискля. — Скоро подъём, я не хочу, чтобы нас видели.
Они пошли назад, а мы облегченно выдохнули. Алиса слезла с меня и села рядом, смущенно улыбаясь, не поднимая глаз. Я смотрел на неё, удивляясь тому, насколько всё-таки она разная. Ещё вчера я знал ее только как наглую суку, а за сегодняшнее утро я увидел маленькую девочку, не желающую становится серой и однообразной, как большинство других. Алиса выделялась из общей массы своей живостью, но она боялась открываться окружающим. Я не понимал, как раньше мог ее не замечать.
— Сём, — нерешительно начала она. — Ты…ты хотел меня поцеловать?
— Да, — сказал я, после некой паузы.
— Поцелуй, — внезапно попросила она.
Дважды повторять не пришлось. Подвинувшись ближе, я вновь ощутил чувство, когда чего-то очень сильно хочешь. Да, я хотел поцеловать ее. Хотел почувствовать вкус ее губ, обнять, прижать к себе и не отпускать, и сейчас мне не мешало ничего. Мои губы накрыли ее. Она отвечала неумело, но было в этом что-то, от чего внутри все запылало. Я обнял ее за талию и ближе притянул к себе. Алиса перебирала мои волосы. Я отодвинулся, но только для того, чтобы взглянуть на нее. Она улыбалась, смущенно опустив голову. Я нежно взял ее за подбородок и поднял голову. Мы стояли, смотря друг другу в глаза. В этот раз они улыбались. Кажется, меня всегда будут завораживать ее живые глаза, в которых можно прочитать каждую ее эмоцию.
— И что все это значит? — тихо спросила она.
— То, что теперь ты моя, — ответил я и снова поцеловал ее.