Между Колорадо и Москвой

Знала ли Пелагея еще несколько лет назад, что с радостью бросится навстречу своему прошлому и отправится в тур по стране на сомнительном транспортном средстве, едва ли прошедшим техосмотр с сомнительно необходимым ей человеком за рулем? Конечно, знала. Более того, надеялась, что он ничего не забыл и рано или поздно приедет за ней, чтобы уговорить ее подать на развод и вернуться назад. Родная Москва и в прошлом Новосибирск сейчас казались ей абсолютно абстрактными и миражными, как витражи на окнах католических церквей. Понятие Родины оставалось, но тонуло где-то под натиском обстоятельств и жестокой реальности, в которой ее дочь исправно ходила в американский детский сад и секцию фигурного катания, а муж постоянно пропадал на хоккее, даже не замечая, что их семья стоит на краю рубежа, после которого уже можно начинать жить раздельно, делить дом в штате Колорадо и трехлетнюю дочь. Наспех придумывая завтрак для привередливой Таси, Пелагея то и дело ловила себя на мысли, что жалеет о том, что Америка все-таки случилась в ее жизни в обход ее личного желания. Иван обещал краткосрочный годовой контракт с Лас-Вегасом, но почему-то наотрез отказался оставлять дочь с женой в России, точно так же, как и продолжать играть за ЦСКА. И то ли из любви к мужу, то ли из ощущения одиночества и маленького ребенка на руках, но она согласилась с его выбором и его волей. Контракт плавно перетек в долгосрочный, место жительства стало более комфортным, тихим и природно богатым, Тася сказала свое первое слово на английском языке и дальнейшая жизнь в Бланко перестала казаться непроглядно ужасной. До тех пор, пока перед Пелагеей не извинился Дима, сообщая, что все еще хочет ее вернуть. Конфликт столетней давности отказывался всплывать в памяти, извинения тоже не тронули, а вот желание встретиться взяло верх над здравым смыслом. То ли пустыня Колорадо, то ли хоккей, то ли Тася, сейчас мирно уплетающая кашу, то ли отсутствие морозов подействовали на девушку отрезвляюще, отчего мгновенно захотелось вернуться назад, где столько лет было хорошо, и речь шла о привычной квартире старого друга, поэтому девушка согласилась, ожидая, но сомневаясь, что Билан все же прилетит. Таисия особого рвения остаться дома не проявляла и, как только Пелагея раскрыла шторы в ее комнате в семь утра, впуская в пространство солнечный свет, сообщая, что сегодня они отправятся в далекое путешествие на машине со старым другом мамы через горный серпантин Пайкс Пик, девочка тут же подпрыгнула на кровати и, залившись детским смехом, скрылась в ванной комнате, крикнув напоследок: - Я не хочу сегодня на завтрак кашу! Но, увы, кашу съесть пришлось, потому что путешествие само по себе не являлось поводом для нарушения режима, а мама казалась слишком собранной и напряженной, чтобы пойти на поводу капризов дочери. Хорошим компромиссом в этом раскладе послужило заслуженное мороженное, выданое Пелагеей после каши, и новая ветровка зеленого цвета, которая неимоверно шла Тасиным рыжим волосам. - Мам, а этот твой друг, кто он? - уже на выходе из дома спросила Тася, замечая, что мама почти ничего не рассказала про их загадочного попутчика. - Просто старый знакомый. - ответила Пелагея, ухватывая малышку за ручку и шагая до нужного перекрестка, откуда должен был начаться ее новый жизненный поворот. Последний или нет покажет время. Угасли чувства или нет станет ясно уже сегодня. А Тася мирно шагала рядом с мамой, хмуря брови, как бы понимая всю пропость и огромную разницу между первичным "Друг" и вторичным "Старый знакомый". Конкретно для нее еще не существовало временного пространства, а было только близкое сейчас и далекое потом. - Поверить не могу, что отправляюсь в турне по стране с каким-то дебилом и его собакой! - выдала Пелагея, замечая арендованную машину и самого Диму, который сейчас больше походил на техасского рейнджера из плохих фильмов. Ему неимоверно шла темная клетчатая рубашка и уже запылившиеся кроссовки, почти так же, как и ей, отчего хотелось рассмеяться, потому что одеваться в тон, не договариваясь, могли только они. Так повелось с начала "Голоса". Так продолжалось и здесь. - Но тебе понравится! - заявил он, нарочно обходя тему тех четырех лет, что они не виделись, выставляя ситуацию еще абсурднее, чем она была сейчас. Навряд ли на всей планете нашлась бы хоть еще одна замужняя девушка, что согласилась бы уехать в поход с палатками со своим бывшим и маленькой дочерью, спустя N-ое количество лет. - Даже не сомневаюсь! - пнув колесо машины, призналась Пелагея, отряхивая свои пыльные кеды и забираясь на переднее сиденье дряхлого джипа, поворачиваясь, чтобы проверить, пристегнулась ли ее маленькая дочь, но встречаясь с внимательным взглядом амстаффа на заднем сиденье. Едва не вскрикнув от испуга, она вылезла обратно, со всей силы хлопнув дверью развалюхи, и выкрикнула: - Ты хочешь, чтобы я оставила единственного ребенка вот с этим? Показывая пальцем на собаку через стекло, Пелагея все еще тешила себя надеждой, что это просто галлюцинации от волнения, и что амстафф прямо сейчас уменьшится в несколько раз. - Его зовут Питт. - абсолютно спокойно заявил Дима, складывая руки на груди и тоже переводя взгляд на собаку, наблюдая, как Тася крепко обвивает ручонками массивную шею Питта, целуя его в нос. - Смотри, Поль. Пелагея, которую едва не хватил удар от увиденного, вновь забралась на переднее сиденье и задумчиво поджала губы, то ли удивляясь смелости дочери, то ли поражаясь глупости Димы. - Дурак! - выдала она, несильно стукнув того по плечу. - Если он с ней что-нибудь сделает, я сделаю что-то с тобой. На этом разговор с Пелагеей Дима решил закончить и прежде, чем тронуться с места, повернулся лицом к малышке, спрашивая: - Как мне тебя называть? - Меня зовут Таисия, но папа почему-то называет меня рыжик, а ты можешь просто Тасей. - смущаясь, но не отводя изучаещего взгляда, ответила девочка. - Мама упорно считает меня лингвистом, но я эту информацию опровергаю. В будущем успешный юрист, сейчас юная фигуристка на любителя. - Понятно. - только и смог выдавить из себя Дима, шепотом спрашивая у Пелагеи сколько же лет ее смышленной дочери. - Мне три. - обиженно поджав губы сообщила Тася, бесстрашно облакачиваясь на Питта, радуясь такому неожиданному сюрпризу, после добавив: - И я все слышу. Мам, я тоже хочу собаку. - Думаю, папе это не понравится. - свалила свою нелюбовь к боевым четвероногим на Телегина Пелагея. - Думаю, что скоро будет решать не твой муж. - все еще не трогаясь с места, произнес Дима на ухо девушке, попутно целуя ее в щеку, как когда-то давно. - Я разве сказала "да"? - наивно хлопнула ресницами Пелагея. - А я разве принимаю "нет"? Ответа не последовало, а уже через тридцать минут в машине и вовсе стояла страшная тишина, потому что из неспящих тут оставался только водитель, что изредка с улыбкой поглядывал на заднее сиденье, где свернулась в клубочек маленькая девочка, используя покорного детской наивности амстаффа как подушку, в то время как ее мать, утомленная однотипными пустынными пейзажами, прикрыла глаза на минутку от яркого солнца и провалилась в царство сладкой дремоты. Дима не стал ее будить и продолжил путь, следуя строгим указаниям навигатора и наконец понимая, почему все должно было по новой сложиться именно в Колорадо. Все должно было начаться там, где они останутся наедине без любопытных журналистов и советов общих друзей, без прошлого и будущего, а только с настоящим, там, где все для них абсолютно чужое, чтобы начать ценить родное. И даже несмотря на то, что все амбиции Пелагеи были для Димы, как кость в горле, он не жалел, что протелел через весь океан, не испугавшись присутствия ее уже начавшей все понимать дочери. Было чертовски заметно, что они нихрена не друзья, так же, как было заметно, что Поле хотелось аутентичности, потому что она явно устала играть в семью, принося пакеты из магазина со свежими продуктами и паршиво готовя ужины и завтраки, потому что обедала она с мужем, скорее всего, раздельно, а готовить не умела никогда. В душе Дима был уже готов к тому, что вечером, когда они доберуться до горы и он поставит палатку, Пелагея громко заявит: "Я не буду спать с тобой в этом мешке, иди ты к черту!" ,но все равно останется и будет сопеть у него под боком, потому что для того и нужны горы, чтобы остаться наедине и без отелей поблизости. В его ветровку из шуршащего непромокаемого материала она влезла с удовольствием, как только они оставили позади первые километры подъема по серпантину, и на улице заметно похолодало. Конечно, поморщилась от запаха сигарет, но застегнула молнию, глубоко убрав руки в рукава. Все-таки апрель на дворе, пусть и в центральном штате. А Тася так и спала, уткнув нос в свой зеленый капюшон и сжимая лапу Питта, изредка глубоко вздыхая, будто ей снилось что-то вздорное. Согласившись на привал у долгожданной заправки, Дима отправился за кофе, заранее предугадывая, что напиток окажется на вкус так себе, но явно не думая о том, что едва он снова заведет раритетную колымагу, как Пелагея с воплем: "What the hell?" уронит картонный стаканчик ему на штаны, обжигая бедро через джинсы. В переломные моменты, подобные этому, Дима не знал плакать ли ему от ее феирически детских ошибок или смеяться от внезапного английского, замечая, что штаты все-таки сказываются, хотя на ее неуместном циннизме нет. Опасаясь, что у малолетнего пассажира начнет закладывать уши или болеть тело, Дима предусмотрительно купил мятных конфет, которые раньше рыжеволосой малышки попробовали взрослые, не зная, чем занять себя в дороге, чтобы избежать ненужных сейчас тем для разговора. Выходило очень плохо. - Где ее отец? - поинтересовался Дима, который порядком устал от однотипных горных поворотов. - Что ты ему сказала? - Где-то в Каролине. - наморщив лоб, припомнила Поля. - Ничего. - С каких пор перестала посещать его дебютные матчи в НХЛ? - продолжил допрашивать Дима. - Как только переехала. - ответила Пелагея, растегивая куртку и с излишним шумом и возней, пыталась выпутаться из нее, как будто нарочно призывая Диму обратить внимание на ее обтягивающий фигуру свитер. - Ты, вообще-то, мешаешь. - проворчал он, у себя в голове открывая книгу с правилами безопасного поведения на экстремальных трассах, но открывалось упорно что-то не то и с пошлым подтекстом. - Ну извини. - в тон ему парировала Пелагея, но шуршать ветровкой не перестала, правда вскоре бросая ее через плечо на голову Питта, который подпрыгнул от неожиданности. Почувствовав вину перед собакой, она отстегнулась и пролезла между передними сиденьями, чтобы погладить измученного поездкой амстаффа по голове, отчего внимание Димы было отвлечено от дороги полностью, заставляя того резко дать по тормозам, опасаясь вылететь в каньон хрен знает какой запредельной высоты. - Сядь нормально. - попросил он Пелагею, дергая ее за запястье, а после выдал буйную тираду. - Так соскучилась, что даже куртку не смогла без эротики снять. Сказывается американское влияние или проблемы с мужем? И закрой окно, дует! Поля одарила Диму убийственным взглядом, но стекло все-таки подняла, оставляя поток свежего горного воздуха за бортом в свободном плаванье. Билан по глазам видел, что она скоро пожалеет, что согласилась на совместную прогулку с ночевкой, как всегда действуя на эмоциях, а после пожиная плоды, но делая вид, будто таков план. Ненавидела признавать ошибки. Ведь и Америку таковой не назовет. - Мы на грани развода. - сообщила Пелагея, ковыряя пальцем едва ли задуманную дизайнером дырку на черных джинсах. - Он решил, будто ты перестала быть одной из самых выгодных его инвестиций? - не удержался от обидной шутки Дима, впрочем он никогда не сдерживался и даже спустя четыре года. - Ты точно дурак. - поднимая печальные глаза на него, констатировала она. - Вовсе нет. Свой запал за четыре года Пелагея не убавила ни на грамм, быстрее бы бросилась с одной из горных вершин, чем призналась, что ошиблась. Да и ее муж бросился бы следом, узнай где сейчас и с кем его жена и малышка дочь. - Сбавь скорость, пожалуйста. - кинув быстрый взгляд на спидометр, попросила Поля. - Ты и так у моего мужа в черном списке. - Да у твоего мужа в черном списке, похоже, все, начиная с Градского и заканчивая Гагариной! - презрительно бросил Дима, но скорость сбавил, принимая ответственность за Тасю, а после договорил. - Уходи от него. От вынужденного комментария Пелагею спас открывшийся взору утес с полностью зеленой площалкой травы всех оттенков, который резко менял настроение после выженных солнцем пейзажей. Ходили слухи, что зеленый успокаивал, обескураживал. Они эту теорию только что подтвердили с ошеломительным успехом, что впрочем никак не касалось Таси, которая проснулась еще на середине дороги и не смогла больше заснуть, прекрасно расслышав все мамины слова в адрес своего отца. Опасаясь ее реакции, она так и пролежала до конечной остановки с закрытыми глазами и блаженной улыбкой, скапливая поток слез под закрытыми веками, втихаря вытирая их передней лапой Питта. Если бы Таисия знала, что такое оскар, то смело бы получила призовое место за лучшую детскую роль. Любовь обоих родителей дорого стоит. А их любовь между собой - бесценна, пока имеет цену. Спешив установить палатку до заката, Дима с головой ушел в это увлекательное занятие, порой выплевывая ругательства сквозь зубы, в которых был зажат крепеж, пока он в растеряности бегал глазами по листу с инструкцией, пытаясь понять принцип недетского конструктора, но Пелагея опять его отвлекала, перепрыгивая с камня на камень, в надежде поймать сигнал сотовой связи, но, на Димимо счастье, этого ей не удалось. Словив резкое замечание от Димы о безопасности в горах, Поля опустилась на траву и поджала под себя ноги. - Твое отборное честолюбие меня достало. - призналась она. - Даже спустя четыре года. - А ты все такая же ведомая. - заканчивая с палаткой и потирая руки, сообщил вдруг Дима. - Ждала того, кто будет смелее и проведет по протаренной дорожке? - А ты все еще именно тот, кто смелее. - не скрывая своего невольного сожаления, парировала Пелагея, наблюдая за дочерью, которая ловко бросала Питту мяч, чтобы тот его приносил, а после изо всех сил пыталась его отнять, катаясь в новой ветровке по траве, все еще не чувствуя опасности от, и на самом деле безобидного, Питта. - Моя проблема не в прошлом. - Именно в нем. - отрезал Дима. - Тогда уж наша общая большая проблема. - падая на спину и переводя взгляд в небо, добавила Поля. - Брось, ты родила замечательную дочь. Разговор прервался, когда к взрослым подбежала Тася, активно размахивая руками и подкидывая в воздухе тенисный мяч, отчего амстафф прыгал вокруг маленькой фигурки, сразу оказываясь на голову выше девочки, грозясь сбить ее с ног. - Дим, он меня все еще напрягает. - взвизгнула Пелагея, когда Питт вцепился в рукав ее рубашки и невольно потянул девушку на себя, виляя хвостом. - Так, рыжик, ужин. - проигнорировав Полю, которая отчаянно сопротивлялась желанию зверя облизать ее, обратился к Тасе Дима, усаживая девочку на капот машины и открывая сумку-холодильник. - Только папа может меня так называть. - немного резче, чем того требовала ситуация, напомнила Тася, пытаясь соскочить на землю, но подскальзываясь и падая в руки к Диме, который чудом успел поймать девочку. - Это что, ужин? - ужаснулась малышка, увидев на салфетке, растеленной на капоте, большой бутерброд с омлетом, тунцом и листьями салата. - И его надо есть руками? Дима запрыгнул к Тасе и, взяв в руки один бутерброд, принялся спасать свое уязвленное достоинство, рассказывая девочке, что такое варварский поход с палатками и свои веселые истории из подобных мероприятий. Только приличные, конечно. - И можно забыть о манерах? - смеясь, спрашивала Тася, откусывая большой кусок бутерброда, оказавшегося очень вкусным. - О манерах ты могла забыть, как только мы сели в эту колымагу! - воскликнула Пелагея, вставляя свой комментарий, который еще больше рассмешил Тасю. - Давайте прервемся на рекламу! - громко предложил Дима, наливая Поле в кружку кофе из термоса и протягивая его ей, стараясь избежать продолжения не совсем мирного разговора о хороших манерах. Вечерние игры на природе быстро утомили Таисию, отчего девочка заснула без сказки и задолго до заката, даже не догадываясь, что в палатку ее спящую отнес на руках уже Дима, успевший привыкнуть к ней за день. Пока ее мать переодевалась в другие джинсы и толстовку потеплее, он стоял на краю обрыва и глубоко вдыхал чистый горный воздух, четко ощущая разницу давления при подъеме в гору и легкое головокружение здесь, под самым небом, где как раз загорался закат. К запаху природы примешивался и легкий шлейф парфюма Поли, который она оставила на его ветровке. Услышав шорох травы за спиной, Дима заметил, как неспокойно отзывалось собственное тело на приблежение Пелагеи, на тонкий запах яблок, вина и чего-то нежного. - Тут самые прекрасные закаты. - произнесла Поля, обнимая Диму сзади и прижимаясь к его спине, пряча лицо в районе лопаток. - Странно, что ты этого не знала, живя здесь столько времени. - хватая Пелагею за руку и вытаскивая ее из-за спины, разворачивая к себе лицом, сыграл удивление Дима. - Возможно, просто не было человека, который мог мне это показать. - приподнялась на носочках она, чтобы хоть как-то сократить разницу в росте. - Так оставайся со мной. - в который раз предложил Дима. - Во имя чего? - робким шепотом, спросила Пелагея. - Во имя любви. - сокращая расстояние между их пересохшими и шершавыми губами, ответил Дима, перемещая руки на талию Поле и стирая все границы между ними уверенным поцелуем, замечая, что ее манера впиваться ногтями в шею не исчезла даже спустя четыре года. Отвечая на поцелуй, Пелагея успела задержать дыхание, понимая, что из cвидетелей здесь все равно только Питт, охраняющий вход в палатку и ее маленькую дочь, да звезды над головой. А она скучала. Сильнее, чем очень. Больше, чем невозможно. Пересчитывая ладонями хрупкие ребра Поли, Дима осознал, что та самая кость в горле из амбиций не исчезла, однако перестала тревожить и мешать. На секунду Питт резко поднял голову, заглядвая вовнутрь палатки, словно проверяя спала ли Тася в такой взрослый момент, пытаясь выгородить хозяина, а девочка даже не пошевелилась, разбросав по подушке свои рыжие локоны и мирно посапывая совсем еще маленьким носиком, изредка подергивая ресничками, потом и вовсе зарывшись головой в одеяло. В ее идеальном мире, не происходило ничего ответственного, разве что результат сыгранного отцом матча, но об этом она спросит только завтра.