Drunk and proud

Драко никогда не считал себя дураком. Он курит, сидя на подоконнике перед открытым окном. Безжизненный взгляд смотрит сквозь густое облако дыма, заполнившего комнату. На полу валяется пустая бутылка из-под огневиски. Его рубашка и брюки уже насквозь мокрые из-за дождя, а на полу образовалась небольшая лужица. Драко не замечает, какой в комнате холод, словно пытается раствориться в нем, но разве можно ли так вытеснить эту пустоту где-то внутри? Пуговицы со стуком рассыпались по полу. Он отходит на шаг и смотрит на нее, такую желанную, растрепанную, раскрасневшуюся, его. Она ушла с этого чертового бала с ним,не с Поттером, не с этим придурком Уизли, она выбрала его. - Знаешь, а ты красивая. - А ты пьян, - она смеется. - Это ничего не меняет, завтра я буду трезвым, а ты все такой же красивой... Драко резко распахивает глаза. Этот подоконник. Ночные дежурства на шестом курсе обычно заканчивались именно в Выручай-комнате, принимавшей вид его комнаты в Малфой-мэноре. На подоконнике, на котором он сидит сейчас. Драко быстро спрыгивает на пол. Очередная сигарета тушится о полную пепельницу. Он ведь ни о чем не жалеет?... Драко все еще видит ее. Не только во снах, она приходит, когда он заваривает себе ее любимый мокко и по привычке ставит на стол две чашки. Она смеется, когда утром он просыпается и замечает красный след на щеке от второй подушки. Осуждающе смотрит, когда он снова пытается заглушить свою гордость алкоголем. Снова пытается стать прежним, циничным и высокомерным, настоящим Малфоем... которого она все же смогла полюбить. Ее густая копна красивых каштановых волос, ее карие, искрящиеся весельем глаза преследуют его. Она стала его наваждением, от которого он не может спрятаться за столь привычной раньше маской. В ванне лежит забытый ею шампунь. За шкафом, раньше заполненным ее книгами, вдруг обнаруживается плюшевый медведь, подаренный им на ее день рождения. Драко помнит, как он выпил тогда оборотное зелье, чтоб, не дай Мерлин, не увидел кто Драко Малфоя в магазине плюшевых игрушек. Она ушла, а он привык. Привык к частым перепалкам в гостиной старост, привык будить ее в своей кровати и, усмехаясь, наблюдать, как она носится из его в комнату в свою, крича, что они опять проспали, и что Драко во всем виноват. Сейчас медведь лежит на излюбленном ею кресле в библиотеке. А в комнате снова дождь, снова пустые бутылки, а голос хрипит от выкуренной пачки сигарет. Очередная попытка убить эту чертову гордость. Если бы судьба все же дала ему шанс, он наверняка использовал бы его, чтоб вернуться в те ночи, проведенные вместе в укромных уголках Хогвартса, или в те тихие вечера за кружкой крепкого кофе, когда он искоса наблюдал, как она мило морщит носик, когда в домашнем задании по трансфигурации попадается непонятный вопрос. В душе он тогда здорово удивился, ведь до этого не без оснований считал, что уж такой заучке как Грейнджер ну не может быть хоть что-то непонятно в школьной программе, сам Драко был вторым в списке успеваемости, но зачастую ему приходилось подолгу сидеть и корпеть над сочинениями по древним рунам. Естественно, в слух он этого никогда не говорил. Если бы судьба все же дала ему шанс, он вернул бы ее... - Гермиона, я уверен, Малфой - пожиратель смерти! - Гарри, этого не может быть! Он гадкий, подлый, трусливый слизеринский хорёк, но не пожиратель... А ведь она верила в это, верила в него и тогда, когда тело профессора Дамблдора рухнуло с Астрономической башни. Верила, когда он не выдал их тогда в Малфой-мэноре. И как же больно было продолжать верить, когда он стоял и смотрел, как на ее руке выводят поганое "грязнокровка". Когда он просил у нее прощения после войны, за сокрытие от нее метки, за события в мэноре, за Дамблдора, за все, она простила, снова поверила. Верила, пока он все не испортил. Вскоре в "Ежедневном Пророке" на всю первую страницу появляется объявление о помолвке главных героев войны - Гермионы Грейнджер и Рональда Уизли. Газета тут же скомкивается и точным броском летит в горящий камин. Драко наблюдает за догорающим пергаментом и теперь точно понимает, что возвращать что-то уже слишком поздно. "Люциус Малфой досрочно освобожден из Азкабана". Драко медленно кладет "Пророк" на стол. Значит, мать тоже скоро вернется из Шотландии, куда ее "вежливо" попросило поселиться Министерство. Нужно было что-то делать. - Мы расстаемся. Собирай свои вещи и уходи. Живо! Гермиона замерла, все еще сжимая в руке сумку с взятыми домой документами с работы. - К чему тогда был весь этот фарс? - спокойный тихий голос, - Просил прощения, зачем? - Не забывайся, грязнокровка! - зло выплюнул Драко и резко приподнял ее голову за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза, - В Хогвартсе ты была нужна, чтобы твои твердолобые друзья гриффиндорцы ни в чем меня не заподозрили, и ты почти прекрасно справилась со своей работой, по крайней мере, мне никто не помешал. После войны своим присутствием здесь в качестве моей девушки ты любезно смягчила приговор, вынесенный нашей семье. Теперь в тебе нет надобности. Завтра мои родители возвращаются домой, а эльфам нужно успеть очистить всю грязь, что ты оставила здесь после себя. Так что давай ты не будешь их задерживать? Она не стала устраивать истерику. Молча собрала свои вещи, сказав лишь тихое: "Трус", и бесшумно закрыла за собой дверь. А он остался один. Помолвка с Асторией и скорая свадьба пролетели для Драко незаметно. Мать, вернувшись домой, тут же начала подыскивать ему невесту, так что он не успел опомниться, как уже доставал из шкафа с одеждой новый безупречный костюм черного цвета. От белого Драко наотрез отказался. Наверное, он никогда бы и не женился, да вот только отбросить свои обязанности наследника великого и могущественного рода просто недопустимо. Ведь Малфой - это не просто фамилия. Малфой - это право на чертово величие. Завязывая галстук, он вдруг понимает, что он позволил бы выжечь свое имя с родового гобелена ради того, чтобы быть рядом с ней. И от этого становилось страшно. Страшно и потому, что он не понял этого раньше. И все-таки Драко дурак. Правда ему понадобилось много времени чтобы это понять. Сидя на том самом подоконнике, он смотрит из окна на Розу, так похожую на свою мать, на счастливого Скорпиуса, берущего ее за руку, где на безымянном пальце устроился фамильный перстень Малфоев, и впервые за столько лет думает, что может быть не все так уж и плохо...