Малышка Одри

      — Расти? — Одри застыла в коридоре, боясь сделать следующий шаг к Коулу.       Он не сразу узнал в ней того угловатого подростка, чей образ засел в его памяти, временами напоминая о себе яркими вспышками. Тогда тоска накатывала с особой силой. Пару раз Коул почти решался залезть в петлю: он долго сидел на подгнившем табурете под люстрой, а в руках держал заранее подготовленную веревку.       Она почти не изменилась — по-прежнему тощая и бледная, только сменила стрижку и, кажется, вытянулась на пару сантиметров. В общем-то, так же прекрасна, как и много лет назад. В груди защемило от тоски, и ему пришлось отвернуться. Расти вдруг стало стыдно за свой вид. В свои лучшие времена он не был похож на пьяницу и нравился женщинам. А Харт любила повторять, что её папочка самый горячий в Луизиане.       — Хорошие папочки занимаются воспитанием своих девочек, — ворковала Одри, отвлекая полицейского от бумажной волокиты.       Надоедливая девчонка лезла к Коулу на колени, цеплялась пуговиц его вечно мятой рубашки, и Расту пришлось строго посмотреть на неё. Обычно этого было достаточно. Ему не приходилось повторять дважды, чтобы Одри поняла его настрой, но временами её инфантильность брала верх. Она была ребёнком, и ей было скучно.       — Одри, я занят, — настаивал на своём Коул. — Не заставляй меня кричать на тебя.       — Мне скучно, — призналась она и по-детски выпятила нижнюю губу. Костлявая рука потянулась к кипе фотографий на столе, но, опережая её мысли, Расти захлопнул папку. Ему не следовало заниматься работой прямо сейчас, но она заявилась так неожиданно, без предупреждения.       — У взрослых людей есть работа, Одри, — ему действительно было необходимо покончить с этим как можно быстрее. — Дай мне закончить дела, и, обещаю, я придумаю, чем занять тебя и твой прекрасный ротик.       Большой палец проник во влажный рот нетерпеливой девчонки, задевая нижний ряд зубов, и она яростно принялась обсасывать его. Харт направила на него свой наигранно-невинный взгляд, и теперь всё внимание Раста было сосредоточено на несносной девице с его пальцем во рту.       — Любишь сосать взрослым мужикам, Одри? — с особой заботой Раст коснулся острого подбородка, размазывая вязкую слюну. — Необычное хобби.       — Откуда ты здесь? — с напускной грубостью выдал он.       Раст вечно так делал — пытался напугать её, подавить то неуправляемое пламя, рушившее всё на своём пути. Видимо, он недостаточно старался, потому что в итоге Одри не пощадила даже его. Он доверил ей своё больное сердце, а она безжалостно рвала его на куски и выбросила на обочине, наигравшись. Такими Расти запомнил их встречи.       — Приехала повидаться с отцом, — Харт улыбнулась уголками губ и наконец решилась подойти ближе. — Он рассказал про тебя.       — Вряд ли бы твой отец рассказал обо мне, если бы знал, чем мы занимались на протяжении стольких лет, — ему всегда будет стыдно перед Марти за это.       — Но он не знает, — она просто пожала плечами. Наигранно легко, как будто нисколько не жалея об их тайных встречах после школы, не стыдясь тех мерзких, грязных ласк в её доме каждый раз, когда Коул заглядывал к напарнику по работе или на дружеские посиделки вместе с Лори.       — Давай же, Расти, — яростно шептала Одри, набрасываясь на него с очередной порцией поцелуев.       Детская джинсовая юбка сползла с тощей задницы. Она вцепилась в его татуированную руку и демонстративно развела ноги, направляя мужскую кисть к влажной промежности, заставляя коснуться её там.       — Ради Бога, Одри… — он умолял её остановиться, оставить, наконец, Расти в покое, пока его грубые длинные пальцы проникали между розовых складок, вызывая омерзительное хлюпанье, — твой отец может появиться в любую минуту.       — Брось, — чем ближе она подбиралась, тем расслабленней себя ощущала. Одри от рождения была плохой девчонкой, и ей нравилось совершать грязные делишки. Расти Коул был самой скверной её подростковой проделкой. До чего же приятно оказалось дразнить его сейчас, — нам же было хорошо вместе.       — Ненавижу тебя, — вопила Харт.       Она плакала и бросалась на него с кулаками, толкала в грудь, что есть мочи, а он убивал её своим безразличием.       — Отлично, — Раст спокойно кивнул и развалился в дверном проеме, преграждая ей путь, — расскажи мне то, чего я ещё не знаю.       — Ты грёбаный ублюдок, — Одри снова сделала попытку вырваться. — Выпусти меня, твою мать!       — Правда? Вот кто я для тебя? — усмехнулся злобно он, — поэтому ты возвращаешься сюда снова и снова?       Одри зловеще завопила, обрушив подростковый гнев на настольный светильник.       — Ты бросалась на меня с кухонным ножом, — обиженно напомнил он, как будто их трагический разрыв состоялся не так давно.       Сколько бы лет ни прошло, накопившаяся боль Расти никогда не отпустит его.       — Ты запретил мне пойти на ту вечеринку, — и позже добавила, лукаво сощурившись, — как настоящий папочка.       — Кажется, на вечеринку ты все-таки попала, — Коул не мог избавить себя от удовольствия напомнить, что только она была, есть и будет причиной возникновения собственных проблем, — и устроила ебучую групповуху в машине. Ты, как обычно, всё испортила, Одри.       — Её нашёл заместитель шерифа в машине с двумя парнями, — Марти, не в силах даже взглянуть на собственную дочь, брезгливо поморщился, — частично раздетыми, если точнее, за еблей.       — Что? — мама не сразу поняла, о чём он. — О чём ты только думала, Одри?       — Да что, блять, с тобой такое?       Если бы она только знала…       — Я не хотела, — призналась Харт, но вряд ли в действительности думала так. Её тонкие пальцы нерешительно коснулись тёплой ладони Расти. Она снова играла с ним, и Коул понимал это. — Я думала, ты простишь меня. Всегда прощал.       — Расти! Расти! — девчонка вцепилась в мужскую ногу, сминая серо-синюю брючину, тараща на него свои мутные глаза. — Прости меня, папочка.       — Пошла вон! — зловеще вопил Коул, ненавидя Одри Харт всем своим огромным сердцем.       — Я не хотела, папочка… — Одри плакала, но он не верил ни одному слову этой паршивой суки, — это не моя вина!       — Ты думаешь, я не знаю, какая ты? — Раст притянул её за ворот кожаной куртки, пропахшей дешёвым пойлом, травкой и дрянным одеколоном дилера или тех ёбырей. — Ты, маленькая шлюха, надеялась, что я ничего не узнаю.       — Не надо, — он отвернулся.       — Ну, вот… ты снова злишься на меня, — Одри, кажется, дьявольски улыбнулась…