***
Она неловко и слегка пристыженно крадётся на приглушёные звуки разговора, уже пять раз пожалев о том, что не послушалась Хэппи и… папу. Когда она так говорит, у неё язык вываливается от непривычности, и Старк думает, что весь зоковийский в совокупности куда легче, чем это слово. Она крадётся как можно бесшумнее, но ботинки шаркают не тише больничных тапочек, да и волосы мешают обзору, когда она пытается спрятаться за шасси одного из самолётов, тщетно вслушиваясь в смазанные слова. И это всё глупо (глупо-глупо-глупо), ведь она не должна здесь быть. Не должна это видеть, и не должна подслушивать, ну или пытаться это сделать. И ещё куча других чисто гипотетических «не», которые она не успевает додумать лишь потому, что кто-то тихо напоминает ей прямо на ухо: — Мистер Старк вроде говорил тебе не вмешиваться. Она замахивается японским мечом, зажмурившись на всякий случай, но её запястья крепко удерживают на месте, не давая кромсать и рубить всех кругом. Она тщетно пытается вырвать свои руки, но выходит весьма печально: пара сдавленных выдохов, прежде чем она падает лицом в взлётную полосу. Кто-то над ней издаёт какой-то писк ужаса, прежде чем схватить её за локти и поставить на ноги. — Ты в порядке? — Бошента не уверена, что в движении этих высокотехнологичных и ненастоящих глаз мелькнуло обеспокойство, но ей лучше думать, что это было оно. — Мистер Старк меня убьёт, если с тобой что-то случится. Наверное… — тараторит это Нечто, пока она в страхе поднимает брови, пытаясь максимально отодвинуться, учитывая тот факт, что этот красно-синий держит её за локоть. Жизнь готовила её к длительной изоляции под землёй без солнца, к трём годам заключения в психлечебнице и даже к насильственному изменению кода её ДНК, но никак не подготавливала к встрече с парнем обтянутым спандексом, который продолжал тараторить. — Просто это же так круто, особенно для меня и мне бы не хотелось чтобы… Конец его фразы тонет в резком порыве ветра, от которого у неё снесло бы крышу, если бы только… если бы только ветер действительно был. Она неверяще отстраняется и делает пару шагов по направлению звука, прежде чем осознать, что он повсюду. Бошента сосредоточенно сводит брови на переносице, вслушиваясь усерднее, различая в шуме ветра скрежет гусениц, гул мотора и скрип снега под тяжёлой машиной. В следующую секунду она различает грубый мужской смех и пару неразборчивых слов, которые не сможет разобрать при всём своём огромном желании, вместо которого возникало нехорошее предчувствие. — Ты слышишь? — тихо спрашивает она у парня в маске, который непонимающе озирается. — Что я должен слышать? — рассеянно уточняет он, но получает лишь злобное шиканье от Бошенты, что вновь вслушивались в свист ветра, разбивающегося о стекло бульдозера. Она делает ещё пару шагов, полностью убедившись в вездесущности наполняющего её голову шума, что медленно заволакивает всё остальное в её черепной коробке, царапая её обратную сторону тупой болью. Возглас отца: «Паучок» тонет в нарастающем фоновом шуме, что спешил заполонить собой весь внутренний мирок Бошенты Старк. Она нервно оглядывается, пытаясь найти выход из этого безумия звуков, неуверенно шагая в сторону, где должны быть Мстители, а её ноги вновь отказывались слушать, будто её вновь накачали нейролептиками. Когда какой-то камень с треском отлетает от гусениц, то Бошента думает, что это трещина побежала по её черепу, почти свалившись от очередного напора чисто метафорического ветра, а в следующее мгновение её взгляд цепляется за смутно знакомое лицо. — Ванда? Собственный вопрос улетает с ветром, заполнившим всё её существо, а все собравшиеся устремляют взгляды на неё. Ванда смотрит так, будто узнала её, а Чёрная Вдова глядит на её отца, спрашивая что-то с недовольным лицом, пока тот хмуро прожигает взглядом паукообразного. Она смотрит на них умоляющим взглядом, когда шум ветра мешается с гулом переполненного города, наполненного немецкой речью, и всё это грозится разорвать ей черепную коробку в мелкие ошмётки. Она вспоминает лицо Виктора, а точнее оторванную его верхнюю правую часть, когда настоящая боль от встречи коленей с асфальтированным покрытием пробивается сквозь пелену несуществующей боли – она осталась наедине со своими мутировавшими хромосомами. Собственную просьбу о помощи она не слышит, зажимая уши, лишь бы хоть как-то перекрыть шуму доступ к её рассудку, заранее зная, что это не поможет. Бошента лишь надеется, что у остальных хватило ума заткнуть уши, когда в её голове, словно метроном, раздаётся пять выстрелов. Она ощущает на кончике языка порох и кровь, пока позвоночник прошивает холод, а уже в следующее мгновение чувствует закипающее в горле пламя – явный признак беды. Её крик вспарывает взлётную полосу легко, даже слишком, пока Бошента пытается подняться с земли. Мстители, раскиданные по аэропорту в самых неожиданных местах заставляют обхватить себя руками от тяжёлого и вязкого осознания, вновь и вновь заставляя её губы шептать о том, что лучше бы она осталась в психушке под действием нескончаемых нейролептиков и успокоительных, пока её ноги сами собой вели её прочь. Адрес, известный ей непонятно откуда, строевым шагом стучал в голове, пока Бошента мерила улицы Берлина своими шагами, ведомая лишь интуицией, которая наверняка обещала ей кровавое зрелище в первом ряду. И её пугает нестолько этот факт, а то, что она слепо подчиняется инстинктам, словно под гипнозом, останавливаясь перед одним из отелей – яркая вывеска и уют – Бошента тут никого не знает. Она не знает, как оказалась тут, как её найдёт Хэппи или отец, но в этот момент, когда она чувствует назойливый зуд с обратной стороны кожи, ей хочется просто проснуться в своей супер-прочной стеклянной клетке от «Stark Enterprises». В этот самый момент, когда она просто падает, словно в бетонной клетке Штрукера после очередного микровзрыва в её мозгу, но не встречается с зёмлей. Лицо отца перед ней усталое, с назревающим синяком. Он крепко держит её за плечи, внимательно смотрит в глаза, сдувая с лица непрошенные пряди. — Зачем же ты.? — начинает он, но Бошента перебивает: — Это глупая война. Она тебя не заслужила.1. Это глупо
30 марта 2018 г. в 18:52
Тони Старк не привык умолять, чёрт побери, но удивление Романофф жжёт, словно… он даже не может толкового сравнения подобрать, пока удивление Наташи мешается с неодобрением и всё это начинает попахивать серьёзным разговором на тему: «Тони, какая же ты сволочь, раз пошёл на это». А ему вот этого сейчас точно не нужно, Роджерса хватает на год вперёд, а игры с Романофф в примерных родителей могут повременить, учитывая экстренную мобилизацию всех возможных сил против Капитана.
— Тони? — лишь спрашивает она, неодобрительно сведя брови.
— Слушай, давай обсудим моё решение позже, мне просто нужно, чтобы ты поговорила с девочкой и подговорила эту затворницу помочь. — перебивает он. — Ты ей нравишься и именно поэтому я прошу о помощи именно тебя, ведь переходный возраст — опасная штука, особенно в её случае. Да и если честно, думаю, что она — единственный человек, который меня так искренне и люто ненавидит лишь за моё существование, а не за всё прилагающее ко мне в комплекте. Надеюсь теперь ты согласишься помочь мне с этой проблемой?
Романофф мнётся и не может решиться, слишком медленно обдумывая всю ту информацию, которую до неё донёс Старк, скорчив свою самую умоляющую рожицу, на которую только способен. Он пытается выглядеть терпеливым и поднимает глаза в потолок, нервно постукивая пальцами по железке. Романофф что-то сосредоточенно высчитывает или вспоминает, а может готовиться произвести на свет что-то, что навсегда решит все проблемы человечества, но думает слишком долго для Старка, которому время поджимает всё, что только может.
— Да, пожалуй ты права, я лучше позвоню Хэппи. — уже сдаётся он и готовиться набрать неразговорчивого начальника охраны, когда Наташа резко просыпается от своих масштабных размышлений.
— Стоп, — перебивает она, повернувшись к нему лицом. — Напомни мне, когда в последний раз ты навещал её?
— Я смотрю за ней всё время, спроси у ПЯТНИЦЫ. — сообщает Тони, но тут же смотрит в потолок, почувствовав укол полудохлой совести или толчок от Романофф и добавляет: — Я знаю, что херовый человек, но давай всё это после того, как остановим Кэпа? — русская качает головой на его вопрос, принимая выжидательную позицию которую точно не бросит даже если астероид упадёт в миле от неё. — Я смотрел ей в лицо в тот раз, когда проверял прочность последней камеры в… прошлом году. — сдаётся сам Старк. — О, ты заметила, как долго она себя сдерживает? — наигранно уделяется он, всё ещё рассчитывая на чудо, но Романофф лишь хмурится ещё больше. — Ты что пропустила мою речь о вселенской ненависти ко мне?! — возмущается Старк.
— А как ты с ней жить будешь, если между вами такая прочная и кровная неприязнь? Ты с ней говорил вообще после того случая, когда она разгромила лабораторию Штрукера, а ты прочитал ей лекцию о том, насколько опасной она может быть? — вскидывает она бровь. — Энтони, — с серьёзными намерениями начинает Романофф, но Старк отшатываясь, словно от огня.
— О, нет! Нет, не надо! Не произноси это больше никогда! Если это новый шпионский способ заставлять людей делать то, что вам выгодно, то он работает! Я САМ ПОЕДУ ЗА НЕЙ! — зло бросает он, строевым шагом отдаляясь от Романофф.
Наташа вроде кивает за его спиной и что-то говорит, но Тони не слушает, почти запрыгивая в машину, чтобы поскорее добраться до нужного места, которое явно не получило приз учреждения года, хотя сам себя он активно заверял, что нашёл самое лучшее из самых лучших. Он убеждает себя, что все Старки по-другому не умеют и позолоченная клетка была лучшей из его альтернатив и путей отступления в случае неминуемой опасности, которая может повлечь за собой гибель. Неминуемую и молниеносную гибель, которая до сих пор не может оправдать Тони в глазах его разлагающейся совести, что заворочалась в груди, словно мясистый червь, вызывая глубокое отвращение ко всему происходящему. Тони вдавливает педаль газа в пол, желая поскорее доехать до этого треклятого дворца для психов, прежде чем медленно осознать, куда он нахрен спихнул единственного родного человека.
— ПЯТНИЦА, — он потирает лоб, чуть не пропустив поворот. — мы запихнули Бо в психушку?
— Психиатрическая больница. — поправляет она. — И на этот случай вы просили добавить, что мисс Старк сама захотела оказаться именно в этом учреждении.
— А я давал инструкции на тот случай, если инструкции на случай моей проснувшейся совести не помогут? — уточняет он, не надеясь на то, что ответ будет положительным.
До Лонг-Айленда ехать всего восемь километров. Не так уж и много, чтобы заживо похоронить себя в своих печалях, но пробки на дорогах хорошо тянут время. До Лонг-Айленда ехать не так уж много, но у Тони сдают нервы на первых пяти минутах и он с силой бьёт ладонями по рулю. Он чувствует, как противно защипало в носу, стоило только вспомнить о событиях годичной давности. Её дело тут, в бардачке машины, только руку протяни, но Тони Старк просмотрел его один раз и запомнил всё, чего запоминать не хотелось. У Бошенты Старк целый послужной список, а ещё два лица различных психических расстройств. И шрам под лопаткой, с калиграфической точностью введенное ножом «Старк».
Он зажимает нос рукой и глубоко дышит через рот, но пульс всё ещё стучит в ушах. Тони ненавидит своё здоровье. И пробки. Он зажмуривается, с упованием наблюдая за цветными кругами, вспыхивающими в темноте, и сжимает руль до боли в пальцах. Он должен прийти в себя. Только гнев закипает ещё сильнее.
— Чёртовы друзья! Угораздило же меня так вляпаться шестнадцать лет назад, чёрт бы побрал меня тогда. Идиот! Болван! — он снова ударяет по рулю, но тут же откидывается на сидение. — Нет, ну и Наташа хороша! Отдай-ка — говорит — её в моё распоряжение, я знаю, где есть такое место, вдруг и научиться контролировать себя! Чёрта с два! Спихнула в свой наёмничий
интернат! — шипит он рулю. — А чем закончилась её хренова идея?! У парня нет четверти лица! Снесло нахрен! А в психушку её запихивать кому пришлось?! Тони! Кто виноват во всех смертных грехах?! Тони! Кому поручили серьёзный разговор, который повлёк собой затворничество в стеклянной банке под землёй среди сумасшедших?! Это должен сделать Тони!
До Лонг-Айленда ехать не так уж много, и, возможно, ПЯТНИЦА умеет избегать пробки лучше самого Тони.
— Мистер Старк, — перебивает она его негодующий поток слов. — мы приехали.
Тони устало опускает голову на мягкий подголовник, а после медленно выдыхает. Сердцебиение удаётся выровнять только через пять минут. Он поворачивает голову вправо, тоскливо глядя на большое каменное здание. Он смотрит на зелёную лужайку, голубое небо, чистые и аккуратные дорожки. Здесь аккуратные, коварные ворота и никто не испытывает желание взорвать это подобие диснеевского дворца. Но Тони всё ещё не кажется, что это хорошая замена настоящего дома. Он медленно открывает дверь, вдыхает слишком свежий воздух для его лёгких и крепко сжимает дверь. И, нет, он не оттягивает момент. Тони вдыхает снова, только резче и отлепляется от двери. Он не знает, есть ли здесь парковка, но если ПЯТНИЦА припарковалась прямо у ворот, значит нет. Тони делает шаг к воротам, которые выглядели здорово и дорого.
Он делает ещё шаг.
Интересно, сколько в них вольт?
И ещё шаг.
Бошента знает ответ на этот вопрос?
Он нажимает на кнопку вызова и слабо морщится от резкого писка. Словно стальной шуруп ввинчивается в висок. Тони прислушивается и слышит, как в голове что-то говорит ему о том, что уйти ещё не поздно. Он дышит в динамик и судорожно пытается решить, что ему сделать. Он выдыхает динамик и открывает рот.
— Там кто-нибудь есть? — спрашивает он у ворот. — Тони Старк пришёл навестить свою дочь. — сообщает он таким тоном, будто это его дом и в любом случае он попадёт внутрь.
— Мистер Старк? — из динамика доносится хрипловатый голос, а Тони снова морщится от резкого приступа мигрени.
— Нет, это королева Великобритании. — фыркает он. — Конечно же я! Кто ещё горит желанием навестить тут единственную Старк?
— Мисс Поттс навещала её на прошлой неделе. — отвечают ему через секунду, но ворота с противным визгом открываются, навевая на мысли о каком-то дешёвом ужастике, где задействована психушка.
Тони медленно идёт по ровной дорожке, спрятав руки в карманы, увлечённо смотрит по сторонам. Смотрит на решётки на окнах. Смотрит на парадние двери. Смотрит на одинокий телефон на стене. Он оборачивается вокруг себя, запрыгивает на первую ступень. Минуту смотрит вверх, на солнце и зажмуривается.
Он запер свою дочь в подвале.
Двери больницы – тяжёлые. Воздух ещё тяжелее. Тони делает маленький глоток воздуха через рот, но давится и кашляет. Парень у регистрационной стойки поднимает глаза, но почти тут же опускает их в пол. Парень выглядит уставшим от своей жизни и даже не смотрит на Тони, который подходит к нему.
— Вытащите всё из своих карманов. — тоскливо тянет он и выталкивает через окошко пластиковый контейнер. — и ремень снимите. — добавляет он, после того, как Тони вытряхнул содержимое своих карманов, которое могло купить минимум три таких больницы.
— Ремень? — скептически уточняет Старк. — Всем так не терпится раздеть меня?
Санитар всё так же тоскливо награждает его ленивым взглядом, тут же вернувшись к бумагам: — Больные могут снять его с вас и воспользоваться этим, чтобы навредить себе и окружающим. Снимите ремень и вас отведут к вашей дочери. — он выпихивает бумажку, которую Старк размашисто и быстро подписывает. Парень секунду смотрит на лист, потом кивает кому-то, стоящему у Тони за спиной. Он оборачивается и почти тут же врезается в грудь крупномы мужику. Он смотрит на Тони грустными, сочувствующими глазами, а после делает жест рукой, призывая идти за ним. Они идут по чистым коридорам, с натёртыми до блеска полами. Здесь стены приятных светлых тонов и много света, но они проходят мимо всего этого. Тони смотрит на мощную спину охранника, на зелёную форму, на толстую, белую, железную дверь. Мужик неуверенно оглядывается на Тони, словно тот резко решится передумать, но лишь наблюдает его преувеличенную заинтересованность стеной. Он вздыхает и достаёт ключ-карту, заторможенно проводя ей по замку. Замок пищит, а дверь издаёт привычный лязг, посылая новую порцию головной боли Тони в виски. Санитар открывает дверь шире, еле заметно ведёт плечами от резкого холода и начинает медленно спускаться вниз.
— Бошента Старк, — бубнит крупный санитар с точностью в пять минут, стараясь не смотреть никуда, хмуро открывая дверь
за дверью. — Бошента, Господи, зачем же сейчас, когда всё наладилось?
То ли санитар надеялся, что из-за гула остальных психов Тони его не услышит, а может и свято верил в то, что он как раз услышит и передумает, но Старк лишь прожигает его спину взглядом, готовый хоть с боем вырваться отсюда вместе с бедной и ополумевшой дочерью, которую держат наверное в километре под землёй, словно что-то, что способно породить апокалипсис. Когда последняя дверь разъезжается, пронзительно пискнув, санитар замирает на месте, пропуская замученного мигренью Старка вперёд.
— Просто не заступайте за черту. — инструктирует он, а Тони поднимает брови в немом вопросе, но не думает, что получит ответ.
Санитар предельно вежливо придерживает дверь для него, громко сглатывает, глядя на грязную стену. Тони недолго смотрит на его напряжённое лицо, но после делает шаг за дверь. И замирает.
— Хэй, тут пусто. — он выразительно кивает на пустой куб из стекла, а на лице санитара проскальзывает тень ужаса.
Когда он отходит и начинает что-то гудеть в рацию, Тони смотрит на камеру к которой пришёл и вспоминает лаборатории Штрукера и банку, в которой держали Локи одновременно, но искренне не понимает что такого разрушительного в неподвижной дочери, которая пребывает в бессознательном состоянии почти три года, если верить сводкам. Он уныло отмечает ту самую белую чёрту и ещё более уныло рассчитывает растояние до прозрачной комнаты и не чувствует прилива душевных сил, которые помогут ему победить упрямость Кэпа, а в фильмах так ещё вовремя начинает играть воодушевляющая музычка, и все такие сразу настраиваются отомстить за родную душу, но единственная музычка, которая светит Тони — похоронка, с музыкой совести и с её же словами. Санитар запыхтел рядом, отрывая Тони от сочинения последних слов, которые должен будет увидеть свет, за что незамедлительно получает его убийственный взгляд, пристыженно опуская глаза.
— Она принимала душ. — тут же выдавливает наикрупнейший мужик, который от чего-то застеснялся. — Её уже ведут.
— Отлично, — сообщает он, разворачиваясь. — упакуйте её вещи, и мы уходим.
— Но мы не можем так запросто выпустить её даже из соображений безопасности. — пугается бугай по имени Джефф, получая ещё один скептический взгляд.
— Не думаю, что пятнадцатилетняя девочка сможет навредить кому-то.
— пренебрежительно отмахивается Старк. — И, к тому же, — он смотрит на Джеффа, как на нечто безмозглое. — я её отец и имею право.
— Знаете, сколько раз перестраивали этажи после Бошенты? Это же ходячая бомба замедленного действия! — в его словах сквозит благоговейный ужас, который заставил Старка сморщиться, словно от зубной боли. Но и отрицать, что он ощутил гордость тоже не стоит.
— Могу похвастать тем, что знаю о ней намного больше твоего, а теперь дай мне забрать дочь. — рыкнул он, пытаясь отпихнуть санитара, услышав писк стальных дверей. Джефф, конечно не поддаётся, но и не мешает ему лицезреть творение рук своих. — Я реальная гнида. — Тони порывается прикрыть глаза рукой, когда его совесть берёт кульминационную ноту в похоронке, стоило только посмотреть на дочь, которую буквально пихали в нужном направлении. — Детка, чем они тебя накачали? — он делает шаг вперёд, но тормозит, когда не отмечает никаких признаков ответной реакции.
Мокрая голова болтается, словно чужая, а всё безмерно бледное тело еле тащится, выдавая в младшей Старк откровенный овощ. Он досадливо морщится, отмечая какие-то пустые глаза, которые просто смотрели в пустоту, вынуждая самого Тони Старка жалеть, сожалеть, проклинать себя, сочувствовать чужому горю в небывалых количествах. Он начинает делать это слишком часто. Старк сглатывает и делает ещё шаг, но огроменая рука санитара тормозит его.
— Мы не можем позволить вам забрать её. — басит он.
— Какого хрена?! — Тони вдыхает затхлый, запоздало вспоминая о том, что всё полезное вывалил на входе, но с готовностью сжимает кулаки. — Я не уйду без дочери, ясно?! — он с вызовом смотрит в лицо громилы и уже делает шаг навстречу, но кулак припечатывает его лицо к стене. — Хрень. — подводит он итог, прежде чем стечь на пол от разряда тока.
— Бошента, — зло шипит женщина, что толкала Старк к камере. — иди быстрее! Я не куплюсь на твоё бессознательное состояние!
Она неторопливо делает три шаркающих шага, прежде чем пальцы Тони цепляются за носки её больничных тапочек — Не отдам. — хрипит он, пытаясь подняться, а её пустые глаза медленно фокусируются на его руке. — Это. Моя, чёрт возьми, дочь!
— Бошента! — её пихают в спину, заставив пройти мимо. — Думаешь, что я такая идиотка, да? Иди давай, и не вздумай рыпаться.
Она сцепляет зубы и буквально слышит, как детонатор, зажатый между ними начинает отсчитывать секунды, через которые эта больница полностью развалится и похоронит их всех под собой. Она пытается привести сбившееся дыхание в норму, удерживая ревущее пламя, что сжигало глотку. Она повторяет про себя, что не должна никому навредить, что её место в клетке и следует смириться с тем, что она такая есть, существует и вынуждена жить с этим, а тишина взрывается миллиардами голосов прямо у неё в голове, порождая нечто нечеловеческое, заставляя стиснуть рукава больничного халата, крепче зажимая детонатор между челюстями — она не хочет взорваться.
— Ты нужна мне… — хрипит Тони, поднимаясь на локтях, но санитар Джефф с непроницаемым лицом вновь заносит свой шокер.
Бошента всё ещё смотрит куда-то в угол пустым взглядом, словно неживая, позволяя лекарствам вновь спрятать в тумане тупой боли под рёбрами её рассудок и завести себя в клетку. Двери её камеры не скрипят, лишь еле слыжно жужжат, если прислушаться. Прислушиваться она, конечно, не собирается. Санитар с ужасом наблюдает, как девчонка медленно и неуклюже поворачивается к стеклу лицом, но не успевает крикнуть даже банального «ложись» — пронзительный и оглушающий крик, переходящий в ультразвук, сотрясает атмосферу психушки, вырубая всё, на своём пути. Осколки стекла бьют в тяжёлую дверь, а с потолка слетает лёгкий слой бетона, когда эхо от крика Бошенты теряется в коридорах затхлых подвалов психлечебницы. Её тощие руки отталкивают металлическую раму с выбитыми зубами стекла — всё, что осталось от четвёртой клетки, которую для неё собрал заботливый папочка, а волосы неприятно липнут к горлу, словно пытаясь задушить её. Тони промаргивается, пытаясь разогнать громкий звон в ушах и сфокусировать взгляд на неподвижном санитаре у которого, очевидно, лопнули барабанные перепонки, если судить по алой субстанции, что стекала из его уха на пол, но выходит не очень, а спёртый воздух вокруг трещит, словно дельфин в аквапарке. Стая дельфинов в очень тесном бассейне, грозясь вскипятить мозг Тони Старка.
Тишина прекращает визжать на инфразвуке лишь тогда, когда знакомые больничные тапочки замирают прямо перед его носом. Тони Старк не привык быть униженным, но выдыхает спокойно лишь тогда, когда Бошента еле помогает ему подняться и они вместе, опираясь о потрескавшиеся стены, переступают через оглушённое тело охранника, который сжимал в руках рацию, будто это его спасёт. Старк оглядывает серый коридор, всё ещё пытаясь заставить свой мозг работать, а потом наклоняется над обездвиженным и оглушённым Джеффом, очень мстительно вырывая у него из рук ключ-карту. Он липнет щекой к мокрой голове дочери, крепко хватая за плечи, стараясь не упасть — он слишком стар для всего этого, он должен уйти на пенсию как только выберется отсюда. Бледная дочь жмётся к его боку и пытается идти на подкашивающихся ногах, лишь бы никогда не вернуться сюда даже при угрозе уничтожить всё население Земли. И оба точно знали, что врут самим себе, но Тони был слишком рад тому, что совесть наконец опять начала прятаться куда-то за селезёнку, а его дочь под боком ликовала над тем, что больше никто не посмеет искать вены у неё на шее. Оба синхронно выдыхают, оказавшись в пустынном холле. Тони спешит забрать свои вещи, а Бошента оглядывается, прежде чем найти парадные двери, через которое пробивалось солнце. Старк пытается вспомнить, когда в последний раз его видела, выходя на дорожку, уложенную скучным пазлом бетонных плиток. Она всё ещё оглядывается, внимательно посмотрев на лужайку, оглядывается на копошаещегося отца, прежде чем неловко, вжав голову в плечи, дойти до ворот. Магнитный замок на них сломался от её крика, и металлические завитки больше не били током, пытаясь отучить мутанта в ней убегать — он оказался сильнее. Щебень дороги врезается в ноги сквозь мягкую подошву больничных тапочек, но Бошента не обращает внимания, двинувшись прямо по направлению к машине.
Она неуклюже заползает на место рядом с водителем, то и дело щурясь от солнца — прогулки, которые ей иногда устраивали были слишком короткими, чтобы она успела хоть чуть привыкнуть к свету. Тони заводит мотор и вновь вдавливает педаль газа в пол, желая поскорее унести себя подальше от всего этого. Младшая Старк устало ложит голову на дверь машины и затихает. Устало затихает. Настороженно затихает. Напрягающе затихает. Тони нервно барабанит по рулю пальцами и сбавляет скорость лишь тогда, когда выезжает на нормальную дорогу. Он каждую минуту бросает обеспокоенные взгляды на обсыхающие волосы дочери, что из чего-то непонятного и унылого медленно рыжели и принимали не такой обречённый вид.
— Я рада, что ты пришёл за мной. — тихо хрипит она со своего места, а совесть Тони мстительно кольнула из-за селезёнки, пока он вычёркивал «вселенскую ненависть» из списка причин того, почему между ним и дочерью пропасть в натуральную величину Большого каньона, приписывая вместо него «тупость» и «недомолвки».
— Да, я решил что глупо было запирать тебя там вместо того, чтобы действительно помочь. — он поворачивает голову в её сторону, улыбаясь уголками губ. — Решил обзавестись толковой семьёй на старости лет.
— Ты не старый. — всё так же тихо говорит она, чудесным образом перебивая шум мотора я и ветра. — И я сама туда попросилась.
— Я бы мог догадаться, что это не самый лучший подарок на день рождения. — посмеивается он,
стараясь проглотить ком в горле. — Только я никак не пойму, почему они не хотели тебя отдавать? Убытно как-то. — Тони пытается шутить, но выходит глупо. Бошента даже не обращает внимание.
— ГИДРА— её голос вибрирует прямо у него в подкорке, заставляя вздрогнуть. — Она пытается возродиться или что-то подобное, используя таких, как я. — добавляет она, положив под щёку руку. — Держат в таком состоянии, в котором они не опасны…
Тони не отвечает и медленно раздумывает брать это тощее недоразумение в Германию, лишь бы она не сломалась как раз в тот момент, когда он решил уйти в отставку и обзавестись внучатами. Он смотрит, как она подставляет бледное и словно мёртвое лицо солнцу, которое методично выжигает бледные и еле заметные веснушки на высоких скулах. Тони пытается думать и соображать, пока ПЯТНИЦА прогоняет в поисковике излишне странное имя дочери, которое наверняка не посулит ничего хорошего его уставшим мозгам и телу. Тони окунается в ирландскую мифологию, сочувствующе посмотрев на тощее плечо под серым больничным халатом, поручая той же ПЯТНИЦЕ гардероб для пятнадцатилетней девочки и сообщая Хэппи, что он везёт с собой в Берлин недо-героя, а через секунду, затормозив перед одним из типичных домов Куинса, добавляет:
— Бошента тоже на тебе. — он сбрасывает сразу же, пока Хэппи не начал бухтеть по этому поводу. — Пора заводить друзей, крошка.