Любовь — это забавная штука; Она пленит тебя там, где ты меньше всего ожидаешь…
Юрий, на самом деле, не помнил, когда это началось и когда перестало казаться таким чудовищно неправильным. Просто подросток, состоящий в, как показало время, серьёзных отношениях со взрослым, на секундочку, мужчиной. Было бы, наверное, страшно, если не учитывать тот примечательный факт, что Виктор по всем существующим параметрам попадал в лучшие категории людей. У Юрия таких параметров несколько: возраст, внешность и внутренний мир. «Очень за двадцать; выносите меня скорее; похороните нас рядом», — вот и весь Никифоров. Иногда его хочется разбавить теплой, щиплющей горло водой, иногда — обнять и коротко коснуться губами в районе ключицы. По радио играет что-то мелодичное, и Юра поворачивает колёсико магнитолы вправо:…Она выбрасывает тебя в море; Ты можешь выбрать: либо плыть, Либо окружить себя водою и позволить ей тебя поглотить…
Кожа Виктора такая же мягкая, как и его манера водить машину: каждое движение аккуратное и выверенное до мельчайшей детали; повороты плавные, а тормоза всегда выжимаются легким нажатием ноги. Юра наблюдает за тем, как мужчина напряженно покусывает губы и сосредоточенно смотрит на дорогу. Рядом с ним стоит стаканчик недопитого кофе из их любимой кофейни и лежит пачка домашнего печенья. Вокруг тишь, не нарушаемая ни единым звуком, кроме гудения двигателя и почти неслышимой мелодии радио. Фары горят тускло, а фонари давно погасли, уступая место прохладной темноте ночи. Юра нажимает на кнопку у двери, приоткрывая окно, и вдыхает полные лёгкие колкого воздуха, почти не пахнущего бензином и выхлопами. Снаружи мелькают высокие — и не очень — деревья, заборы и низкие крыши маленьких сельских домиков, обшарпанных и потрепанных временем. Вокруг настолько тихо, что на минуту становится тревожно и несколько волнительно, но стоит перевести взгляд на человека рядом, как неприятное чувство вмиг отступает. Он всегда такой — поддерживающий без слов. — Не вздумай высовываться в окно, заболеешь, — Виктор говорит непринужденно, а на лице его читается полное спокойствие. Дорога прямая, и это значит, что ничего плохого на ней не случится. Напряжение ушло так же и с лица Юры, почувствовавшего безопасность в полной мере. Парень вытягивает из кармана пачку конфет с длинной оторванной этикеткой. Протягивает её Виктору, пока тот спокойно переключает скорость на двоечку. — А почему двоечка? — В школе учился плохо. Виктор отшучивается. Думает о своём, смотрит вперёд, не отводя взгляда от дороги. За городом звёзды сияют особенно ярко, и Юра очень жалеет, что не может позволить себе кабриолет. Он откидывает сиденье назад, запрокидывая голову сильнее. Глазам предстают множество созвездий, от простых и самых известных до причудливо выкрученных в замысловатые узоры. Парень переводит взгляд на свои оголенные предплечья и высматривает схожие рисунки. Тут корочкой выделена Кассиопея, тут — созвездие дракона, а белеющим бугорком шрама написана целая галактика. Виктор съезжает на обочину и легким движением ставит машину на ручник. У Юры такое никогда не получалось, всегда уходила хотя бы минута, поэтому он смотрел на Никифорова с подозрением. Его руки сейчас, наконец-то, полностью расслабленно лежат на руле. — Я сейчас, — мужчина выходит из автомобиля, захлопывая дверь. Юра высматривает его в окно, затем стыдливо отворачиваясь и понимая свою глупость. Он обратно ложится на сиденье, пытаясь обнаружить известное созвездие. Бесконечное полотно тёмно-синего сатина манит к себе своей глубиной. Никто не знает, что находится внутри этого маленького на вид кусочка — чёрные дыры, космический мусор или инопланетный корабль, не показывающийся на людских радарах. Звёзды ведь так далеко, а мы всё равно увлеченно наблюдаем за ними. И неважно, что расстояние до некоторых из них превышает тысячи километров, мы всё равно каждую ночь возводим глаза к небесам. Волосы Виктора похожи на звёзды: они тоже сверкают ярко и кажутся мягкими на ощупь. Юра не знает, пахнут ли они шоколадом, корицей или яблоками, но знает, что они ждут его. Ждут там, где положено ждать звёздам. Он, кажется, замечает свободное место на небе. Дверь хлопает, и Виктор уже оказывается рядом. Его можно потрогать прямо сейчас, что Юра, естественно, делает. Он знает, какая реакция его ждёт: напряженное, еле заметное прищуривание глаз, тёплая улыбка кончиками губ и тонкие морщинки у глаз. — Мог бы не отходить даже. — Это некультурно. — Я уже видел всё, что нельзя, — Юра касается губами губ Виктора, затем углубляя поцелуй. Никифоров требовательно проходится языком по языку Плисецкого, иногда задевая острые зубы. Во рту у обоих теперь вкус мятной «Rondo», а внутри — ощущение такой же сладостной любви. Песня на фоне продолжает играть, но Юре, впрочем, нет до неё никакого дела.Покажи мне, куда идти…
—…и я отдам себя тебе. Виктор по-прежнему улыбается, но уже чуть ярче. Юра не верит в это, но всё происходит лишь для них двоих. Вокруг нет ни души, и они оба отдаются друг другу. И, может быть, только звёзды смотрят на них с высоты.