Верность

      Гончарный круг останавливался. Необожжённый, ещё мягкий кувшин встал на полке среди такой же посуды. Немолодой мужчина отёр руки, с усилием поднялся. Фартук занял своё место на вешалке, косынка открыла короткий, одной длины со щетиной ёжик седых волос и присоединилась к фартуку.       Завтра придёт человек из Деревни-у-реки, их заказ весь вылеплен, осталось обжечь последние плошки и кувшин, но это можно будет сделать вечером. И огород полить вечером. Надо бы прилечь - что-то он сегодня совсем слаб.       Не по-старчески чётко он прошагал к рукомойнику и стал смывать остатки глины с рук, выдававших в нём человека физического труда. Когда вся глина была смыта, мужчина потянулся за полотенцем, но пошатнулся и привалился к стене.       Головокружение в последнее время стало частым гостем. Земля уходила из-под ног, когда он проводил немало времени, склонясь над грядками, а потом разгибался, иногда после тяжёлой работы на солнце или просто под вечер от усталости. Среди дня, да ещё и дома, в тени такое было впервые, и это не очень хороший признак.       Надо прилечь. В ущелье за слезой неба, как называли здесь камень, из которого делался голубой пигмент для глазури, можно тоже сходить завтра, после того, как с ним рассчитаются за заказ. Но сходить надо обязательно - голубой глазури не хватит на ту огромную ритуальную чашу, что надо доделать псепженцам к их празднику урожая. Псепженцы платили деньгами, это важно. Жаль, нет в этих местах ярко-красного пигмента. Так хотелось сделать что-нибудь красивое для себя!       Одной рукой опираясь на стену, а вторую отставив в сторону для равновесия, он дошёл до кровати. На соломенный матрас он опустился уже на ощупь, закрыв глаза для экономии сил. Лоб упёрся в обмазанную глиной прохладную стену, мужчина затих. Спустя некоторое время головокружение почти прекратилось, но слабость никуда не делась. Беспокойства, которое его поначалу охватило, больше не было, была только отстранённая мысль, что, возможно, это его последний день.       Мужчина нащупал на полочке над кроватью маленькую коробочку, извлёк оттуда мутную от времени пластинку из прозрачной пластмассы. Не открывая глаз, провёл подушечкой большого пальца по неровной поверхности, порывисто вздохнул. Как выглядела эта пластинка, он и так хорошо знал. Под потёртым неровным слоем пластика, нанесённого когда-то в молодости его же рукой, был старательно обрезанный кусочек листовки с портретом человека в чёрной форме на красном фоне. Краски почти сдались под влиянием времени, да и прозрачность пластика оставляла желать лучшего, но ему не надо было видеть, чтобы знать, что у человека на портрете золотисто-рыжие волосы и светло-голубые глаза.       «Простите, сэр, я не сдержал своего обещания прожить достойную жизнь»       Очень жаль, что глупая вера народа из Деревни-у-реки в то, что после смерти все встречаются в загробном мире, всего лишь сказки необразованных дикарей.       Он не расслышал, как во дворе запарковался скутер.       Занавеска на входе метнулась в сторону, и в дом бодро вошла смуглая зеленоглазая женщина лет тридцати.       - Дядя Арчекс, вот я до вас и до... - Она прервалась на полуслове и метнулась к кровати. - Дядя Арчекс?!       Видимых и прощупываемых травм не было. Пульс на шее еле-еле ощущался, но был, и это главное. Торби положила в нагрудный карман куртки выпавшую из руки мужчины фотографию, подхватила его на руки и покачнулась - весил он, как и положено высокому плечистому человеку, немало.       - Ничего-ничего, - приговаривала она, одной рукой удерживая перед собой старика, другой заводя скутер, - через пять минут будете в медкапсуле, а через пару часов нас уже встретят хорошие мед-дроиды. Что вам продержаться немножко, вы же молодец, вы же крепкий. Я в вас верю.