Любовь и паркур

Было раннее осеннее утро. За окном пели птицы, а внизу гавкали собаки. На небе не было ни одного облачка. Казалось, что все еще спит: деревья, кусты, дома. Солнце вяло вставало из-за горизонта, а наш главный герой и не думает просыпаться. Он все ещё лежит в своей кровати, сладко похрапывая, досматривая свои последние сны перед уходом в школу. На нижнем этаже своего дома отец готовит завтрак. После того как умерла его жена он взял всю эту работу по дому на себя. Готовить завтрак это еще цветочки, но делать уборку на чердаке это самоубийство. Это не чердак обросший паутиной, а паутина, слегка обросшая чердаком. В том жутком месте без конца и края туда-сюда бегают пауки размером с кулак. Они плетут канатные дорожки к дому друг друга. Как бы то ни было, но все же это мерзко. Сотни тысяч маленьких и больших насекомых застревали в этой отвратительной паутине, и Стоику приходилось это убирать. Да, имя отца мальчика Стоик. Стоик огромный мускулистый мужик с красивой рыжей бородой. Когда-то эта борода доходила ему до пояса, но осознав, что жить так больше нельзя он пошел в парикмахерскую и подстригся. Ему предлагали покрасить бороду в разноцветные цвета, но в ответ услышали это: «У меня ориентация пока что гетеро». Да отец парня строгий мужик. Он долгое время работал на военной базе, а один раз его запульнули в зону отчуждения. «Ну, он хороший спецназ и знает свое дело целиком», - именно так говорили про него коллеги и его начальники. Изначально его миссией была добыча редких артефактов, но вскоре расстрел бандюг. Те крысы вечно пытались ограбить оставшееся мирное население, но уже после этого мирными оставаться никто не захотел. После завершения своей работы мужчина стал более спокойным и…веселым? Наверное, на него так подействовала работа в зоне, но его сын в этом сомневается. Стоик часто может выдать пошлую шутку, а потом напевать: «Черный юмор, черный юмор девкам очень нравиться». После этих семи счастливых слов парень не может сдержать своего смеха. Ну, на смех это мало смахивает скорее больше на истерику. Уже где-то семнадцать лет юноша живет с отцом, даже ни разу не увидев свою мать. Она умерла через шестнадцать дней после родов из-за пневмонии. Стоик с трудом перенес эту потерю, чуть не совершив вторую. У мальчика долгое время наблюдался бронхит, и шансы на его выживание катастрофически стремились к нулю, так как у новорожденного еще не окреп иммунитет. Но сильный духом отважный и умелый бывший спецназ не дал малышу покинуть этот свет, не посмотрев на все его красоты. Через три с половиной недели мальчик окреп и стал жить обыкновенной жизнью. Отец покупал специальное молоко и поил его из бутылочки. Когда он пытался научить его говорить, первое его слово было «Икк». После этого Стоик назвал малыша Иккингом из-за его первого слова. У Иккинга было почти все, что он хотел, а хотел он немногого: теплоты и уюта. Отец иногда вечерами сидел возле камина с сыном, разговаривая о разных интересных вещах. После ухода парня в школу эти вечера стали участятся. Стоик хотел дать полной свободы своему сыну, так как смерть Валки сказалась не только на нем. Он разрешал ему все (даже если это половой контакт), но на удивление Иккинг не вырос избалованным ребенком. Он любил своего отца за искренность и доброту, а также поддержку. Казалось, что эти двое без друг друга, как океан без воды. «Ты самый лучший отец в мире!» - часто говорил парень, после чего крепко обнимал Стоика. Каким бы строгим не был отец, он тоже не мог сдержать своих чувств. Что ж теперь надо возвращаться к прежней ситуации. Полностью погрузившийся в сон Иккинг даже не замечал, как кто-то толкает его в плечо и говорит: «Проснись соня! Школу проспишь!» Открыв сонные глаза, не смотря на яркий свет который присутствовал в его комнате, он разглядел отца в этой незамысловатой огромной фигуре. «Пап?» - все, что смог произнести юноша. Кивнув в ответ, Стоик сорвал с сына одеяло и облил холодной водой. По комнате разнёсся звериный крик. Подскочив от неожиданности, он полностью перепрыгнул диван, выполнив блайнд, поскольку его глаза остались закрытыми. Отец слегка прикрикнул на сына: - Я запрещал тебе заниматься паркуром дома! – сказал Стоик, демонстративно показывая, что в ярости. – Но ты как всегда меня не слушаешь. - Ты облил меня холодной водой! – в порыве гнева и испуга проорал парень. – Как я еще должен был отреагировать?! Вдобавок на моем пути был диван, и у меня не оставалось выбора, иначе я бы пошел в школу с разбитым носом! - Да возможно, но ты мог надеть бандану, – совершенно спокойно ответил отец, даже не глянув в сторону Иккинга. - Чтобы во мне все узнали «Ночную фурию»? Ага, прям так и сделаю, – с сарказмом ответил юноша. - Ладно, ладно. Ты на часы смотрел? У тебя через двадцать минут урок, а ты все еще в трусах! – слегка напомнил сыну Стоик. Иккинг онемел. Первый урок биология, а их учитель не любит, когда кто-то опаздывает. Парень спехом натянул на себя штаны и рубашку, что чуть не оторвал пуговицу и метнулся вниз на кухню. Остановившись на полпути, он вспомнил: «Бандану забыл!» Метнувшись наверх, он быстро взял нужную вещь и наконец, слегка успокоился. Глянув на часы, он увидел, что до урока осталось пятнадцать минут. «Отлично! Позавтракать я не успею, но бутерброд в школу возьму» - подумал Иккинг, рассуждая логично. Подхватив со стола бутерброд с говяжьей колбасой, парень со всей силы вылетел из дверей, параллельно сделав переднее сальто. Надеясь, что никто не увидел его трюк, он накинул на голову капюшон и спокойно пошёл в школу. До школы было максимум десять минут ходьбы в темпе, поэтому юноша шел совершенно спокойно, не летя в школу на крыльях судьбы «Успею или опоздаю». Вот он уже заходит в знакомый ему школьный двор, где стоят турники, на которых он любил зависать с Рыбом. Рыб это его друг настоящее имя, которого Рыбьеног. С помощью Рыба он знает все происходящее в школе в данный момент, позавчера, неделю назад. Он в своем роде ходячий журнал, который всю интересную и полезную информацию записывает в себя. Кажется, что он тоже бежит в школу, но обычно он приходит за полчаса до начала урока. Иккинга это насторожило. Pov Иккинг Странно, что Рыб еще не в школе, а только к ней подходит. Какой-то он странный сегодня. Бежит со всей рыбьей силой, которая в нем есть. Никогда его таким не видел. Добежав до порога школы, он схватил меня за плечи и начал трясти и что-то громко говорить, но поскольку он очень переволновался, я не понял ни слова. «…и она его вдарила просто в кишечник!» - со всем своим энтузиазмом говорил Рыб. Что? Кто? Я вообще не мог разобраться в этой каше из эмоций и криков. Немного нахмурив брови, я спросил у друга: - Ты о чем это? – пытаясь разобраться и переварить информацию, сказал я. - Ты меня не слушал?! – сказал Рыб, приходя в ярость. - Слушал, но ты все так быстро протараторил, что я не понял ни одного слова кроме последних семи. - Ладно. Давай я заново начну повествовать столь прелестную историю, – сказал мой друг, входя в образ старого рассказчика. - Ну, давай, – совершенно равнодушно ответил я. - В общем, к нам в класс пришла новенькая. У нее красивые голубые глаза и светлые волосы. Она не высокая, но и не низкая. Она одета в бирюзовую кофту и гол… - не успел договорить Рыб, как я его перебил. - Внешность меня не интересует. Давай ближе к делу, – сказал я, слегка рыкнув на Рыба. - В общем Сморкала стал пробовать на ней свои пикаперские способности, но она ему локтем прямо в живот зарядила! Ты себе такое представляешь?! – Рыб говорил весьма спокойно пока не дошел до этого момента. - Значить бойкая девочка, – сделал я вывод. - Очень! Никто еще так не унижал Сморкалу! – рассмеялся Рыбьеног. Мы оба зашли в здание школы. По правому локтю (так мы с Рыбом называли стороны) в десяти шагах от нас была столовка, из которой доносился приятный аромат свежевыпеченных булочек. Тут мой живот меня и выдал. Слава Тору, что Рыб мой друг иначе было бы неловко. Дойдя до класса, мы уселись за свою привычную парту. Мой друг был и моим соседом по парте. Наконец все ученики одиннадцатого класса зашли в класс. Среди толпы моих одноклассников я заметил ту девочку, которую первоначально описал Рыб. Каждый ее шаг был словно неуверенный прыжок через бассейн с лавой. Казалось, что вот еще миг, и она разобьётся об этот твердый пол. К несчастью для нее, единственное свободное место было возле Сморканного (Так я называл Сморкалу). Она нехотя подходит к его парте и уже собирается садиться рядом с ним, как вдруг: «Если ты не хочешь садиться с ним, давай я к нему пересяду, а ты сядешь рядом с Иккингом». Это предложение Рыба шокировало меня, и я ему стиха сказал: - Что ты делаешь? – спросил я в недоумении. - Я не уверен, что ей стоит с ним сидеть. Ты представь, как он начнет хвалиться, что запикапил незнакомку за один день! – сказал Рыб, и я полностью согласился с ним, но все еще не был в восторге от его идеи. Взяв свой рюкзак и темно-коричневую курточку, мой друг сел за парту этого Сморканного. Мне было обидно, и настроение сразу упало на минимальный уровень. Весь урок биологии я просидел с плохим настроением в компании этой девчонки. «Только из-за тебя мой друг и пересел за другую парту. Теперь мы до конца школы будем сидеть раздельно!» - разозлено говорил я сам себе. Учитель по не многу опрашивал учеников, и тут очередь дошла до моей соседки: - Астрид Хофферсон? Скажи, пожалуйста, что такое клетка? - Клетка — это наименьшая единица жизни, несущая гены и способная к обмену веществ, самопочинке и воспроизведению. - Совершенно верно. После этих слова Астрид с улыбкой снова села за парту. Признаться честно она произвела на меня впечатление. Так спокойно и точно ответить на вопрос учителя, когда ты новичок не так и легко, а она показала себя в хороший локоть (Так мы с Рыбом говорим «хорошо проявил себя»). После окончания занятий я спокойно выхожу из школы и на полные груди вдыхаю сладкий аромат школьных астр. Краем глаза замечаю Астрид, которая о чем-то весело болтает с Хезер. Хезер моя одноклассница. Не самая приятная особа, но если найти подход, то она откроет свою душу. Я, весело улыбнувшись, иду навстречу солнцу. «Завтра суббота и я смогу наконец-то отдохнуть от всех школьных забот и заняться своими», - сказал я себе успокаивающие слова.