Первый - не значит лучший

Я не стану описывать весь день, потому что мы всё-таки выбрались из домика Брендона, и пошли посмотреть, какие же таланты у наших детей. Оказалось, что многие из них достаточно неплохо поют, танцуют, играют на инструментах и разыгрывают сценки. Я был горд этим подрастающим поколением. После ужина было сделано объявление о предстоящей дискотеке, и весь движ собрался именно там: в актовом зале, который изменился до неузнаваемости. Мы, как вожатые, тоже присутствовали там, попивая колу из стаканов, которую незаметно смешали с небольшим количеством коньяка. Огоньки и диско-шар создавали атмосферу какого-то клуба, если, конечно, не присматриваться к стенам, на которых висели множество разных фотографий и милые шторы на окнах. Я плюнул на то, что совершенно не умею танцевать, и пошёл в пляс, утянув за собой смеющуюся Дженну. Джош что-то обсуждал с диджеем, а Патрик залипал в телефоне. Лишь Брендон смотрел неотрывно. Смотрел так, что мне хотелось спрятаться или убежать. Я улыбнулся ему в ответ, поворачиваясь к Дженне, которая, положив мне руки на плечи, отрывалась во всю. Нам было хорошо. Через пару песен объявили медленный танец, и я галантно отошёл, давая Джошу возможность пригласить Джексон на танец. Присев рядом с Патриком, я обнаружил, что он переписывается с какой-то девушкой, поэтому тактично отсел подальше, чтобы не смущать. Ури всё так же стоял поодаль, рассматривая танцующих подростков и вожатых. На мгновение мы встретились взглядами, но оба понимали, что нам нельзя выходить на танцпол вместе. Странное ощущение, которое почувствовали мы оба. Пока я сидел и клевал носом, к Брендону подошла девушка из моего отряда, на вид лет шестнадцати, смущённо говоря что-то Ури, на что тот рассмеялся и кивнул. Позже я понял, что она приглашала его на танец. Они встали почти в центр, двигаясь в такт мелодии. Рука Брендона крепко обвивала талию девушки, а другая уверенно держала девичью ладонь. Глаза у неё светились ярче, чем огни большого города. Он хорошо танцевал, то и дело прокручивая её в разные стороны, отчего я видел, как она смеётся. По-моему, кто-то влюбился. Усмехаясь собственным мыслям, я увидел сидящую на скамейке грустную девушку. Она была одета в короткое платье с пышной юбкой. Из-за цветомузыки я не понял цвета наряда. Видя расстроенное выражение лица, я решил, что и мне нечего засиживаться в ряду запасных, поэтому, поправив рубашку, подошёл к ней, протягивая руку. — Не против? — она в ответ лучезарно улыбнулась, кладя свою ладонь поверх моей. — Обычно вожатые не танцуют с подростками, — смущёно проговорила она мне, когда я подхватил её и начал кружить в танце. — Ну, это обычно, — подмигивая, я повёл дальше, боковым зрением наблюдая за Брендоном. Мы протанцевали до глубокой ночи, пока нас всех не разогнали. Отовсюду слышались возмущённые и грустные возгласы, но директор был неумолим, да и я понимал, что уже час ночи, и подросткам пора спать. Наша компания, в которой уже прибавилось людей, побрела к домикам, а точнее, к дому Патрика и Дженны — как и договаривались. Ночь была ясная и прохладная. Мне не хотелось заходить в помещение, поэтому, когда все удобно расположились внутри, я всё ещё стоял на крыльце, всматриваясь в звёздное небо. Красиво. До безумия и до дрожи в руках красиво. Такое небо не забывается. Оно словно отпечатывается в твоём рассудке, оставляя там следы звёздной пыли, которые невозможно убрать или уничтожить. Да и не за чем. Я любил вот так смотреть на ночную природу, каждый раз запоминая новые и новые детали. Этот мир настолько уникален, что способен удивлять раз за разом, без устали. Сказочная тишина и лёгкий ветер заставили меня прикрыть глаза, чувствуя дыхание природы на моей коже. Когда я понял, что стою здесь непозволительно долго, то возвратился обратно в домик, видя, что ребята неплохо расположились в гостиной, поставив на стол пару бутылок вина и две шоколадки. Их явно не волновало то, что напиток и закуска не сочетаемые, так как велась довольно оживлённая беседа. — Ох, Рай, мы уже подумали, что ты пропал, — покачал головой Джош, отодвигаясь, и освобождая мне место. — Садись, мы без тебя не начинали. — И на том спасибо, — усаживаясь между солнцем и Дженной, я открыл бутылку, разливая напиток по стаканам. — Предлагаю выпить за то, что мы собрались в полном составе, и чтобы этот состав был таким же крепким, как эти домики, которые стоят уже как пятьдесят лет! — воскликнул Патрик, поднимая бокал вверх; остальные последовали его примеру, мы чокнулись и отпили из стаканов. Разговор пошёл, как по маслу. Мы болтали о жизни, об увлечениях, о работе и о многом другом. Не было неловких пауз или вопросов, на которые бы невозможно было дать ответа. Мы общались, будто старые друзья, которые знают друг друга годами. Общались ровно до тех пор, пока Дженна не начала клевать носом, а Джоша не разнесло в края (Помимо вина в заначках у наших друзей оказался коньяк). Я поблагодарил Патрика за гостеприимство и, взвалив на себя тушу друга, потащил его к нашему домику. Ури поплёлся следом. Выйдя на улицу, Дан чуть приоткрыл глаза, что-то мурлыкая мне на ухо. Я кивал, делая вид, что слушаю его, на самом деле молясь том, чтобы не уронить его прямо здесь. — Господи, да помоги мне! — я прикрикнул на Брендона, отчего тот вздрогнул, и взял Джоша с другой стороны; вдвоём тащить жёлтоволосого оказалось гораздо легче. — Поможешь затащить его на кровать? — я получил утвердительный кивок и поблагодарил. Зайдя в дом, мы побрели к спальне, а я с трудом нажал на выключатель, и комнату залил яркий свет. Поморщившись, мы уложили (кинули) Дана на кровать, выдыхая. — Вы спите вместе? — Брендон смерил меня странным взглядом. — Да, как видишь вторая кровать отсутствует, — я попытался отшутиться, но в нетрезвом виде это получалось из рук вон плохо. — Ага, вижу, — его настроение моментально испортилось, а глаза потемнели; честно говоря, я не понимал причины таких резких перемен, потому что вроде как ничем ему не обязан, но Ури видимо считал по-другому. Мы молча стояли посреди спальни, наблюдая за тем, как Джош ползёт на средину, укрываясь тонким одеялом. Я усмехнулся, помогая ему, и снова наткнулся на осуждающий взгляд Брендона. Да что такое? — Что такое? — я озвучил свои мысли. — Ничего, продолжай, — он хмыкнул, отворачиваясь, а я, закатив глаза, продолжил вытаскивать часть одеяла из-под тела Дана, чтобы его же и укрыть. — Пойдём со мной. — Куда? — Прогуляемся. — Не знаю, Брендон, завтра рано вставать… — Чувак, на часах уже три часа ночи, на час позже ляжешь, ничего такого. — Ну, ладно, — я выдохнул, всё ещё смутно соображая, что делаю. Мы вышли на улицу, и я почувствовал лёгкий ветерок. Пересекая территорию, я предложил зайти в беседку, что стояла недалеко от домиков с детьми. Ури кивнул и мы, усевшись за круглый стол друг напротив друга, молча глядели друг на друга. Я вспомнил слова Патрика: «…Он был красив собой, все девчонки вешались на него штабелями, но что-то было в его глазах такое, отчего по коже бегали мурашки». Чёрт возьми, друг, как же ты прав. Я сам не до конца понимал, что вижу в этих маленьких галактиках шоколадного цвета. Я терялся в них, но одновременно с этим его взгляд отрезвлял и заставлял меня бояться. Нет, не его. Бояться неизвестности, которую скрывают эти глаза. В нём сочеталось что-то мистическое и невероятно красивое, что-то дьявольское и противовес ему — ангельское. Я впервые встретил человека, обладающим такими контрастными качествами. Пока я вот так размышлял, Брендон молча смотрел на меня, словно пытался узнать, что творится у меня внутри. Серьёзно, более пронзительного взгляда не было и у одного моего знакомого. — Здорово сегодня было, — я нарушил молчание таким вот нетривиальным способом: просто вспомнил события ушедшего дня. — Да, ты неплохо танцуешь, — он усмехнулся, а я коротко засмеялся. — Лжец, я танцую ужасно, и все вокруг в этом убедились. — Не знаю, мне понравилось. Это было нелепо, но настолько уверенно, что все присутствующие точно поняли, что равных тебе нет. — Ну, конечно, — снова рассмеявшись, я немного расслабился, облокачиваясь о спинку деревянной скамейки. Своеобразные стены беседки были увиты плющом и виноградом, так что мы, можно сказать, были скрыты от посторонних глаз. Так же растения создавали утепляющий эффект, так как ветер попросту не продувал беседку со всех сторон, что тоже очень удобно. Мы могли сидеть здесь хоть до утра. Жаль лишь, что отсюда не было видно неба. — Я люблю ночь, — проговорил Брендон, а я мысленно с ним согласился. — Ночью всегда так спокойно и тихо. — Да… — Никто не мешает, не отвлекает и не кричит. Нет надоедливых людей, они будто исчезают по ночам. Я-то осознаю, что они всего лишь спят, но избавиться от ощущения, что я один, я не могу, и это странно, — и это реально странно, Брендон. Он умолк, пристально глядя на меня. Видимо ожидал, что я скажу в ответ что-то глубокомысленное и философское. Не тут то было, Ури. Я на трезвую голову туго соображаю, а выпив коньяка и вина не надейся услышать от меня что-то больше, чем односложные предложения. Я постарался сосредоточиться на разговоре, потому что сам знаю, что это до ужаса неприятно, когда ты просто говоришь сам с собой, ведя монолог. — Ничего странного в этом нет, на самом деле. — Почему? — Потому что по сути так и есть. Все надоедливые персоны исчезают из твоего поля зрения, и из разума, хотя бы на одну ночь. В какой-то степени они исчезают из твоей жизни, которая вмещается в ночное время. — Ты прав, — он кивнул, подпирая подбородок кулаками. — Наверное, не знаю. Больше разговаривать нам было не о чем. Разговор исчерпал сам себя, а мои силы были на исходе. Я встал со скамейки, направляясь к своему домику, но почувствовал, как Брендон схватил мою руку, разворачивая к себе. Я опешил, глядя на него. — Ты что творишь? — Хотел пожелать спокойной ночи. — Нам как бы по пути, чувак, — я с недоумением вырвал руку. — Я побуду здесь. — Ладно. Спокойной ночи, — не дожидаясь ответа, я пошёл к своему домику, где сладко спал мой друг.