Светлое будущее

– Стратосферник? – лениво спросил один подросток, провожая взглядом белую точку в изумрудном небе с редкими перистым облаками. – Не-а, челнок до второй станции, – ответил второй. – Ты даже не смотришь. – Я слышу. Вернее, не слышу… и что смешного? – Ты каждый раз на это покупаешься, – сказал первый. – Что с монорельсом, что с летунами… – Я просто твои дурацкие шутки поддерживаю, а то со скуки сдохнуть можно. – Не говори… Каникулы третий день, а уже взвыть хочется! – Ты еще проект не делал, – напомнил второй. – Займись, полегчает. Первый махнул рукой: – Тоска зеленая. Работы на два часа. – А данные? Тот постучал пальцем по виску. – Будто ты их не выдумываешь. И будто кто-то станет проверять эту хрень. Сдано вовремя, выглядит правдоподобно, и ладно. – Точно. Надеюсь, в колледже будет повеселее! – До него еще дотерпеть надо, – мрачно сказал первый и улегся на короткую жесткую траву. – А время, по-моему, вообще не движется. Двенадцать, мать его! – Тебе голову напекло, что ли, или комм глючит? На солнце глянь – половина третьего, – покосился на него второй и улегся рядом. – Нам – двенадцать, – пояснил тот и повернул голову, чтобы видеть глаза товарища. – До окончания школы я или озверею, или свихнусь. – Ты же хотел спросить про экстернат, нет? – Я спросил. Только с согласия опекунов. – Понятно. Их ты тоже спросил? – А как же. Угадаешь, что ответили? – Запросто! «Это лучшая школа на планете, у вас и так уйма факультативов, онлайн-курсы, некуда торопиться, всегда успеете, зачем лишать себя детства…» Так? – Слово в слово, – хмыкнул первый. – Добавили еще про синдром детской одаренности: перерастем, сравняемся с остальными, а детство уже тю-тю… – Какое, на хрен, детство? – зло произнес второй. – Это не ты, случайно, на прошлой неделе выпускницу лапал? – Я. А ты – на позапрошлой. Двух. Только предкам об этом знать ни к чему. – Ясное дело… И нет у нас никакого синдрома. Он же не заразный, у двоих сразу появиться не может! – Если мы братья – почему бы и нет? – Все равно не похоже, – упрямо ответил второй. – Да и с такими вундеркиндами обычно носятся и пихают их на всякие конкурсы, а нам, наоборот, велели не высовываться. – Так детство же наше защищают, забыл? – совершенно серьезно спросил первый и почесал подбритый висок. Повисло молчание, нарушаемое только едва слышным шуршанием крыльев – крохотные птицы собирали урожай с медоносов, – и шелестом ветряков в вышине. Время от времени вдалеке раздавался протяжный свист – это проносился скоростной поезд. – Как думаешь, когда наконец предки дозреют и скажут нам, что мы им не родные? – спросил вдруг второй подросток и перевернулся на живот, чтобы лучше видеть лицо первого. – Опять ты об этом? – недовольно поморщился тот. – Я же говорил: или никогда, или приберегут эту офигенно свежую новость к окончанию школы. Или к совершеннолетию. Тебя это колышет? – Не особенно, просто охота узнать их версию… Улле, а ты на все сто уверен, что ни тот, ни другой не может быть нашим папашей? – Да. – Ты же говорил, для полной уверенности нужно делать генетический тест. – Да. – И как ты это провернул? – Очень просто. Дома у нас не стерильно, собирай материал – не хочу. Посуда, окурки, бельё, наконец… А наш у меня обычно под рукой. – Это понятно, но не сам же ты… – Нет, конечно, у меня такого оборудования нет, – тяжело вздохнул Улле и уставился на товарища небесного цвета глазами. – Но заказать тест можно. Даже анонимно, только это дороже. Я немного выпотрошил копилку, Ярле, но оно того стоило. – А мне почему не сказал? – Сюрприз, – коротко пояснил тот и ткнул пальцем в наручный комм. – Лови данные. Ничего общего у нас с предками нет. А вот между нами – есть. – Но если мы и братья, то не родные… – пробормотал Ярле, проглядывая файл. – А говорил, не разбираешься в биологии… – Разбираюсь ровно настолько, чтобы тебя понимать, – ухмыльнулся тот. – Ну ладно, теперь я точно хочу узнать их версию! – Много вариантов, что ли? Усыновили. – Ага. Двух братьев одного возраста, очень похожих, но не близнецов. То ли единокровных, то ли единоутробных… – То ли единопробирочных, – подсказал Улле. – Ну это ты загнул! – Почему это? Нормальная практика: если у людей не может быть детей, но очень хочется, то пожалуйста – вот клиника, любой каприз за ваши деньги! – Прямо любой? И внешность могут подобрать? – прищурился Ярле. – Конечно. Но это зверски дорого. Обычно все же компонуют попроще: цвет глаз от партнера А, цвет волос – от партнера Б и так далее. Ну, может, с небольшими вариациями. И все равно такое бешеных денег стоит, ну там… – Улле помахал рукой в воздухе, – сама эта сборка, аренда оборудования или оплата суррогатной матери… – Как-то ты подозрительно много об этом знаешь! – Интересовался, – был ответ. – Угу, я мог бы и не спрашивать… – Ярле сел, скрестив ноги. – Но этот вариант всё равно не подходит, раз предки нам не родные. Значит, все-таки усыновление? Улле пожал плечами. – Не строй из себя сфинкса! – И в мыслях не было. Жду, пока ты додумаешься до чего-нибудь интересного. – Говнюк, – ласково сказал Ярле и дал ему тычка в бок. – Ладно… А что у нас интересного? А всё у нас интересное! Внешность – раз. Помнишь, когда мы мелкие были, нас хотели для какой-то передачи снять, а предки всполошились и не разрешили? – Конечно, помню. Тогда взяли Тирле Адсон, ее предки потом контракт с рекламщиками подписали, и она зазналась. Ты ее еще отбрил. – Это когда она спросила, из какой мы глуши родом, если не знаем, что однополые браки давно вышли из моды? А я ей сказал, что она сама из однополой семьи – с матерью и сестрой живет? – Именно. Удачно вышло! – Да уж… А реклама была дурацкая, что-то типа «только на Линдере дети вырастают такими прелестными безо всяких генмодификаций, все прилетайте на Линдер!» Тьфу, – опомнился Ярле, – не отвлекай! Значит, внешность, потом – тоже внешность, только не смазливая морда, а все остальное – рост, сложение… – Сила, – подсказал Улле и прикрыл глаза от солнца. – Выносливость. Ускоренная регенерация – синяки почти сразу рассасываются, если даже появятся. Болеть мы никогда ничем не болели, руки-ноги не ломали, хотя откуда только не падали. Плюс зрение и слух. Кстати, это скорый? – Нет, обычный рейсовый, – буркнул Ярле, прислушавшись к звуку монорельса. – Я о том же толкую. Ну и растем мы даже слишком быстро. – Не просто растем. Эйрик вон тоже вымахал, а толку? Мы еще и развиваемся не по возрасту, иначе б нам старшеклассницы не давали. – Твоя правда… Улле, может, нам вовсе не двенадцать, а больше? – Вряд ли. Лет до семи мы казались вполне нормальными детьми. – Именно что казались… – проворчал Ярле. – Добавь к списку еще память, как ее… – Эйдетическую, – подсказал Улле. – Да. Но такая и у дураков бывает. Мы же не просто запоминаем, а перерабатываем и усваиваем информацию. И способны применять ее на практике. – И ее всегда мало, – вздохнул тот. – В сети – мало? – Я хотел сказать, сколько ни дай – еще хочется, – фыркнул Ярле. – А, прибавь еще, что мы мало спим и не дохнем от переутомления. – Да уж. Дохнем мы от скуки, – подтвердил Улле и открыл глаза. – Тебе не кажется, что мы заметно отличаемся от предков не только внешне, но и… хм… начинкой? – Не кажется, это сразу заметно… И ты хочешь сказать, что мы как раз с генмодификациями? И предки потому зассали показать нас в передачке, что боялись – нас кто-нибудь опознает? – Первое – наверняка. Второе… не знаю. – Погоди, а когда этот тест делали, неужто не заметили, что мы… – Ярле там настолько глубоко не лезут, совпадения смотрят, если совсем попросту. Кому надо наш геном исследовать? Этих тестов через лабораторию в день столько проходит! – усмехнулся Улле. – А если бы и заметили, что с того? Это на Линдере дрочат на природное и натуральное, а на других планетах – не особенно. И могут подправить что-нибудь… Ну там… у партнера А уши лопоухие, а у партнера Б в семье наследственное заболевание, это можно исправить. – Исправить, а не запихнуть в одного человека столько крутых качеств, – заметил Ярле. – Я бы подумал, что нас делали как суперсолдат, но… – Смазливая морда таким не обязательна, даже наоборот. Слишком заметно, – кивнул тот. – И переизбыток интеллекта тоже ни к чему. Это-то и странно: одна часть наших качеств укладывается в версию с суперсолдатами, другая… ну, в желание предков получить офигенно красивых и умных детей. Но вместе это не монтируется. – Вдобавок красивыми и умными обычно хвалятся, а не прячут, – пробормотал Ярле. – Ладно. Если принять как данность, что мы с тобой действительно единопробирочные, тогда всё становится еще интереснее! – Правда? – Правда! Во-первых, нашим предкам такой заказ не по карману. Так ведь, Улле? Ты в этой кухне лучше разбираешься! – Так. На одного они, может, и наскребли бы, но нас двое таких замечательных. И я бы понял, если бы один оказался рыжим, а второй брюнетом, это хоть понятно, но мы оба блондины, только цветом глаз различаемся. Ну, лицами немного, но, помнишь, нас путали? – Нас и сейчас путают… Ну а если предположить, что у предков было дофига деньжищ, но они все их вгрохали в потомство? – Ярле, это такое дофига деньжищ, что мне даже вообразить трудно, – серьезно ответил Улле. – А даже если предки – бывшие миллиардеры, то всё равно… Никто не возьмется. Уж поверь, я в это долго вникал. – Почему не возьмется? – нахмурился Ярле. – Сложно, – коротко сказал тот. – Просто нереально сложно. Я говорил – внешность можно подправить. Наследственные болячки исключить. Но если править всё и сразу, на выходе может такое получиться, что заказчики обосрутся от ужаса! Это тебе не лопоухость убрать, это такое глубинное вмешательство, что… нет в Федерации таких спецов! А если и есть, то засекречены по самое не балуйся, и частный заказ им не сделаешь, так-то. – Под военными ходят? – Само собой. Может, правда суперсолдат пытаются делать, но ничего не просачивалось. Слухи всегда есть, но они такие… – Улле снова поводил кистью руки в воздухе, – обычные страшилки, они который век не меняются. – Это уж точно, – вздохнул Ярле и отбросил с лица длинную косую челку. На ярком солнце она казалась платиновой. – Но чем не версия? Вдруг всё-таки эксперимент удался? А делали вовсе не суперсолдат, а просто… суперлюдей? – Как вариант, – согласился тот. – Таким тоже во все времена баловались. Да кому я говорю, это ж ты у нас любитель истории! – У тебя биология, у меня история, – пожал плечами Ярле. – В ней тоже, знаешь ли… циклы развития интересные. Закономерности, опять же… Но мы не об этом сейчас, Улле! Если считать, что мы – экспериментальные и вроде вполне удачные, то как мы попали к предкам? – Спроси что полегче! Не знаю. Может, на самом деле мы не такие уж и удачные, нас хотели выкинуть в биореактор, а предки нас спасли и спрятали. – Или мы чересчур удачные… – пробормотал Ярле и принялся теребить челку. – Этого тоже могли испугаться… Кстати, а ты обращал внимания, что предки никогда не вспоминают, что мы вытворяли, пока были совсем мелкими? – И фоток мало, – кивнул Улле. – Но фотки-то ерунда, их подделать – раз плюнуть. Ты прав, никаких историй о том, как ты нажрался дерьма, а я чуть не утонул в ванне… – Я тебя самого сейчас дерьмом накормлю, – пообещал тот, чувствительно саданув товарища в многострадальный бок. – И утоплю, дай только до озера добраться! – Не отвлекайся, – ухмыляясь, сказал Улле. – Давай, заканчивай мысль да полетели домой, жрать охота. – Нечего заканчивать, – буркнул Ярле. – Кем бы нас ни задумали и что бы нас ни ожидало, мы попали к предкам и киснем от тоски на клятом Линдере! – А в другом месте ты, может, уже помер бы от экспериментов. – Ну уж! Какой дурак угробит ценный материал? Улле рывком сел и в упор посмотрел на Ярле. – Даже не знаю, сказать тебе или нет… – протянул он. – Измучишься ведь… – Говори давай! – На самом деле, я знаю одно место, где почти наверняка могли соорудить таких, как мы. – Ты же сказал, что в Федерации никто не… – Вот именно, в Федерации, – перебил Улле. Ярле сощурился. – И что же это за место? – Его больше нет, – ответил Улле и снова коснулся комма, пересылая данные. – Вот, гляди. Вернее, сама-то планета никуда не делась, но вряд ли там уцелели исследовательские мощности. Их, как я понял, старались уничтожить в первую очередь. – Да, нехило рвануло… – пробормотал Ярле, просматривая снимки. – Это до какой же степени наши перепугались, чтобы так шарахнуть? – Сильно. Дома почитаешь, как на этой милой планете развлекались и чем торговали. – Нет, погоди, я сейчас… Ого! Вот это да! Класс! Обалдеть… – Вот-вот. И такое «обалдеть» под боком, прикинь, да? Вот и долбанули во избежание. – Думаешь… – Ярле поднял на Улле синие глаза. – Думаешь, мы можем оказаться родом оттуда? – Не родом, – поправил тот. – Тамошнего производства. Ну а почему нет? Не представляю, для себя делали или по внешнему заказу, но какая разница? – Скорее, по внешнему, – быстро ответил Ярле. – Иначе как бы мы оказались на Линдере? Тут пишут, та планета была закрытой, так что… – Нас могли выкрасть во время войны. Неразбериха же была, кто-то успел проскочить. – Ну или никто нас не крал, а просто предки были курьерами, – кивнул Ярле, – и должны были доставить нас заказчику. Но почему-то… – Нет, – перебил Улле. – Заказчики стараются забрать товар как можно раньше. Чтобы к себе приучить, ну? А ты себя с какого возраста помнишь? И где? – Здесь, на Линдере, – уверенно ответил Ярле. – И… по-моему, на корабле. Тесное какое-то место, но там точно были предки и Дэрил. – Вот и я тоже. Странно как-то. – А память стереть можно? – Не вникал, – честно сознался Улле. – Думаю, да. Но вряд ли с детьми такое безопасно проделывать. – Тогда я ставлю на то, что нас спёрли во время неразберихи, – сказал Ярле, подумав. – И, возможно, по чьему-то заказу. А почему предки передумали и осели здесь с нами вместе… не представляю. – А почему ты уверен, что они увезли нас для кого-то неизвестного? – поинтересовался Улле и встал, стряхивая со спины прилипшие соринки. – Для себя, что ли? – хмыкнул тот и тоже поднялся на ноги. – Интересно… Они были почти одного роста, Улле чуть выше, одинакового сложения, загорелые – издалека различишь только по прическам да по оттенку волос: платиновые у Ярле, у Улле они сверкали на солнце золотом. – Зарядился? – спросил Ярле у аэробайка. – Батареи полностью заряжены, – отозвался тот приятным женским голосом. – Тогда погнали! Они промчались над бесконечным лугом, над озером, мимо громадных сверкающих полей солнечных батарей, гудящим лесом ветряков, и вскоре впереди показались дома, хаотично разбросанные по равнине. На Линдере в моде были купольные строения, поэтому поселение выглядело так, будто кто-то рассыпал в голубоватой траве пригоршню стеклянных шариков. – А ты заметил? – спросил Улле. Он сидел позади, обхватив Ярле за пояс, а потому мог говорить ему прямо в ухо. – Что? – тот немного сбавил скорость. – Что предки как-то странно на нас посматривают в последнее время. – А! Заметил. По-моему, это началось, когда мы резко начали расти. И развиваться, да. – Точно. А почему, как полагаешь? – Не представляю… – Ярле взглянул через плечо. – Но мне показалось, они чего-то опасаются. – И у меня такое же впечатление. – Но чего? Что у нас в какой-то момент бомба в башке сработает? Или ментальный блок отключится, какая-нибудь программа запустится, и мы пойдем… не знаю, захватывать власть на планете? – Я бы не удивился, – задумчиво произнес Улле больше не проронил ни слова. *** – По-моему, тебе хватит пить. – А тебе – дымить. Вытяжка не справляется, на весь дом куревом несет. А у нас дети. – Дети… Ты говоришь, как домохозяйка. – Очень смешно… Горлышко бутылки снова звякнуло о край стакана. – Приехали, слышишь? – Слышу. Опять в стенку впилились, сколько же можно-то! – Они нарочно, – клуб дыма уплыл к потолку, – чтобы мы услышали и свернули свои занятия. Они так проявляют деликатность и дают понять, что не считают нас вовсе уж старыми и допускают – в нашем возрасте еще не только не пора на переработку, но даже можно потрахаться. Раз в месяц хотя бы. Дверь распахнулась, впустив свет и свежий воздух. – Привет, Катце, – сказал Ярле. – Привет, Рики, – добавил Улле из-за его спины. Так было заведено в их доме – взрослых звали по именам, никаких «пап» или «дядь». – Привет, – отозвался тот, кого назвали Рики, невысокий, крепкого сложения брюнет, и отсалютовал стаканом. – Вы что, с утра накидаться решили? – спросил Ярле, взглянув на почти пустую бутылку на столе. – Не мешай взрослым отдыхать, – менторским тоном произнес Улле. – Вроде бы это у нас каникулы… – Нагулялись? – зачем-то спросил второй собутыльник, рослый и худой, с нездоровым цветом лица. – Нет, – за обоих ответил Ярле. – Поэтому сейчас пожрем и продолжим. Да, а обед-то есть? – Закажите что-нибудь, – буркнул Рики. – Тогда мы лучше до города прокатимся, – вздохнул Ярле. – Знали бы, прямо туда б и метнулись… – Позвонить тебе кто мешал? – поинтересовался Улле и потащил его за собой, забыв закрыть дверь. – К полуночи чтоб были дома! – крикнул им вслед Рики, но ответа не дождался. Снова раздался грохот, ругань, а потом только свистнуло – должно быть, Ярле рванул с места на полной скорости, хотя ему запрещалось так гонять. – Совсем от рук отбились, – мрачно сказал Рики, щедро долив свой стакан. – Они и не прибивались, – в тон ему отозвался собеседник, прикурив очередную сигарету. – Да нет, в детстве они были послушными… – неуверенно произнес Рики. – Долго ли? – С год примерно, – признал тот, подумав. – Потом… – Потом они получили то, чего хотели, – кивнул Катце и глубоко затянулся, вспоминая. Верно, первым взбунтовался Улле, когда братьям (кем их полагали окружающие) не было и условных четырёх. Причиной бунта стала стрижка: мальчик заявил, что не желает ходить с кудрями, потому что его принимают за девчонку. И немудрено – с таким ангельским личиком и локонами… Ярле подтвердил: ему тоже достается, хотя и поменьше, поэтому они хотят нормальную прическу, как модно у других мальчишек. Никакие увещевания, уговоры и просьбы не действовали. Фразу «нам приятно видеть вас такими, а не стрижеными почти налысо, как уголовники» братья встретили недоуменным молчанием. Потом Ярле осторожно поинтересовался, нельзя ли сойтись на чем-то менее радикальном… только без локонов ниже плеч. Торговались долго, а поскольку час был поздний, окончательное решение отложили до утра, пообещав подобрать мальчикам какие-нибудь стрижки по их вкусу. По правде говоря, взрослые надеялись, что к утру эта блажь если не пройдет, так хотя бы немного забудется… Как бы не так. Пока Ярле усыплял бдительность разговорами, Улле составил собственный план. Конечно, Дэрил – тогда с ними еще жил Дэрил – предусмотрительно спрятал ножницы и даже кухонные ножи, но… не подумал о неразлучном ноже Рики. Тот носил его в кармане куртки, куртка висела в шкафу, и Улле преспокойно взял, что хотел. К завтраку они с Ярле спустились в таком виде, что даже видавший виды Дэрил вылил на себя кофе. Стричь под ноль мальчишек все-таки пришлось, чтобы скрыть следы их неумелых парикмахерских опытов. Рики, правда, настаивал на том, чтобы они так и ходили, но Катце не оценил его воспитательного порыва. Мода менялась быстро, но братья предпочитали собственный стиль. Теперь вот Ярле стригся коротко, только отпустил челку до подбородка, а Улле щеголял выбритыми висками, волнистым коком надо лбом и тонкой косичкой на затылке. – Девки от них без ума, – произнес Рики, явно поняв, о чем думает Катце. За столько лет немудрено было научиться понимать напарника без слов. Напарника, да, но никак не партнера, как полагали окружающие. – Тебя это удивляет? – Нет, просто никак не привыкну, что тут… ну… женщины доступные. – Ты так при посторонних не сказани, не поймут, – усмехнулся Катце. – Не «доступные», а не в диковинку. Чего ты хочешь – на Линдере их почти столько же, сколько мужчин! И хоть общество вполне толерантное, но в целом… – Без тебя знаю, – огрызнулся Рики и тоже протянул руку за сигаретой. – Регулярно проверяешь, не почудилось ли? – Надо же как-то развлекаться. Ты меня еще осуди, ага… Сам-то, можно подумать, не тестировал систему. Катце промолчал: обсуждать этот момент он крайне не любил. – Мы, вообще-то, не о бабах хотели поговорить, – напомнил Рики. – Так говори. Хотя я и так знаю всё, что ты хочешь сказать. – Ничего, я повторю… – тот наклонился вперед, чтобы видеть глаза Катце, полускрытые чёлкой. – Когда? Ну скажи мне, когда?.. – Понятия не имею. Тебе не надоело это обсуждать? – Не надоело! – Рики со стуком поставил стакан на стол. – Не надоело. Хотя бы потому, что… ты же сам видишь, как они растут! Они уже не детишки! – Формально – да. – Формально… а откуда нам знать, когда у них наступает совершеннолетие, а? В восемнадцать? В шестнадцать? Или раньше? – Рики, ты же знаешь, что в этих клятых капсулах не было ничего, что могло бы… – Да помню я, что промедление было смерти подобно… – тот откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. – Но иногда думаю, что лучше было бы… там и закончить. – И тебе ни разу не приснились бы очаровательные трехлетние карапузы, которых мы спасли если не от смерти, то от каких-нибудь живодеров в Федерации? Думаешь, не нашлось бы желающих выпотрошить их и узнать, как они устроены? – Не думаю… – пробормотал Рики. – Вот то, как мы с Дэрилом запихивали тела взрослых в этот… уничтожитель биологических отходов, пока ты с капсулами ковырялся, – это да, снилось. Кстати, не факт, что там всё… уничтожилось. – Всё, – коротко сказал Катце. – Эти штуки идеально подходят для того, чтобы скрывать следы преступления. Я порой жалею о том, что в Федерации таких не делают, а если и делают, не продают частникам. Наверно, именно потому, что понимают, как их станут использовать. Он помолчал, поморщился, будто от горечи во рту, отпил глоток и добавил: – И не забывай, это же была лаборатория Рауля. У него не могло что-нибудь случайно просочиться в канализацию. Нонсенс. – Все-таки мы чокнутые, – едва слышно рассмеялся Рики. – Сколько вспоминаю, не могу поверить: кругом всё горит, рушится, а мы, вместо того, чтобы уносить ноги подобру-поздорову, ковыряемся с этими капсулами… и прочим барахлом. А потом тащим их на себе хрен знает куда… – Не хрен знает куда, а в служебный гараж. На обычном аэрокаре мы бы далеко не улететели, – Катце затушил окурок и открыл новую пачку. – Да и на грузовом… еле-еле. – Да, если бы у тебя шаттла наготове не было… как раз на случай, если внезапно придется драпать, а? – Я сто раз тебе говорил – да. Пригодилось. Может, хватит вспоминать? Больше десяти лет прошло. – И ты все эти десять лет спал спокойно? – прищурился Рики. В полумраке гостиной его темные глаза казались провалами в никуда. – За исключением тех ночей, когда детишки задавали жару? – Не возьму в толк, к чему ты клонишь, – резко ответил Катце, уронив пепел на одежду. – Тебя что, до сих пор травмирующие воспоминания мучают? Сходи к мозгоправу, они тут неплохие. Пара сеансов – будешь как новенький. – А тебе почем знать? – хмыкнул Рики. – Проверял? Ага, дернулся… – Даже если так, то что? Имен и локаций я не называл, если тебя это волнует. – Не волнует. И воспоминания… – он подумал, потом закончил фразу: – Они давно уже не дергают. То есть деться никуда не делись, но как-то… сгладились, что ли? У моей бессонницы другая причина. – Всё думаешь, правильно ли мы поступили? – Ну да. Тогда, конечно, это казалось – ух!.. Отличный выход: взяли новенькие тела, подправили экстерьер, перекачали туда личности, активировали – и вот тебе Ясон с Раулем, как новенькие! А теперь… – Рики промочил горло и продолжил: – Теперь я это вспоминаю – и волосы дыбом! Как подумаю, что воспоминания взрослого могли проснуться в башке у трехлетки… да они бы свихнулись! – Кто? Взрослые или трехлетки? – усмехнулся Катце. – Скорее, мы, – ответил Рики. – Я как представлю себе эту малявку, которая тоном Ясона мной командует, так не знаю, ржать или ужасаться. Наверно, второе. Даже воображать не хочу, насколько бы у него характер испортился… А у Рауля – тем более. – Это уж точно. Тут я согласен, – кивнул Катце, – нам повезло, что в этих капсулах прошита защита от дурака. Правда, нам повезло бы намного больше, если бы они не отключились и штатно работали эти десять лет. Но это уже из области фантастики… – Хоть сколько-то протянули, и на том спасибо. Таскаться с этими бандурами наперевес намного сложнее, чем с детьми. Даже такими, которые не соображают ничего. Хотя… – Рики вздохнул, – без Дэрила мы бы не справились. – Точно. Я уже успел позабыть, как нужно с петами нянчиться. А тут то же самое, даже удобнее – размером меньше, слабее и трахаться не хочет. Правда, и разговаривать толком не умеет, не поймешь, что ему нужно – пить или на горшок, – Катце невольно заулыбался, потом снова посерьезнел. – Но учатся они быстро, этого не отнять. – Да. И вот что вышло… – Рики встал и прошелся взад-вперед. Катце следил за ним взглядом, машинально отмечая, что напарник, как говорится, заматерел. От юношеской гибкости остались одни воспоминания, черты лица тоже изменились – стали резче и словно бы грубее. Его самого время щадило, разве что соли в волосы насыпало – при постоянном стрессе немудрено поседеть раньше времени. Рики по-прежнему щеголяет вороной гривой, а он вот… Спасибо, не облысел. – Что? – спросил он, устав ждать продолжения. – Сам не понимаешь? – Рики остановился и уставился на него в упор. – Мальчишки выросли. Выросли сами по себе… не в том смысле, что без нашего участия! Я хочу сказать, у них свои характеры… – Отвратительные, как у всех блонди, – вставил Катце, но Рики отмахнулся: – Пускай! Просто эти двое – вовсе не Ясон и Рауль, это Ярле и Улле, вот я о чем твержу! Они… они личности, вполне самостоятельные… И что будет, когда воспоминания включатся? Я так понял, тела должны были дорасти до нужного возраста, а потом в чистенькие мозги записалось бы… ну, что там должны были записать. Личность кого-то из стареньких или новую, не знаю, как их создают… А тут личность-то уже есть! – Хочешь сказать, мы получим блонди с раздвоением личности? – Не знаю, – буркнул Рики и по старой привычке сунул руки в карманы. – Сдается мне, если наши очнутся, то… быстренько оценят обстановку, поймут, что мы тут, рядом, а тогда… Думаю, им вполне по силам подавить личности мальчишек. Фактически убить их. Стереть. – Хм… без аппаратуры? – Уверен, Рауль что-нибудь придумает, он ведь спец по этим делам… – Ты его всегда побаивался, – заметил Катце. – А ты нет? Ну, когда слюни по нему не пускал? – сощурился Рики и вдруг сделался похож на себя прежнего, совсем юного и дерзкого монгрела. – Нет, ну я допускаю, что оба охренеют этак вот помолодев и оказавшись не на Амои, но что-то мне подсказывает, что охренение долго не продлится. И вот тут-то мы оба и получим сполна за все, что сделали и чего не сделали… – Предлагаешь сбежать, как Дэрил? – Нет… Конечно, нет. Но вот подготовиться стоит. – Знать бы, к чему… – вздохнул Катце и кашлянул. Синтетические легкие – это прекрасно, но заменить целиком весь фарш – слишком дорого. И опасно – это тебе не Амои. Рики помолчал, прошелся по гостиной, бездумно дотрагиваясь до стен. – Хотя бы к тому, что мальчишек уже не будет, – сказал он наконец. – Главное, чтобы они ничего не поняли, когда их… подавят. – Ты, я смотрю, хотел бы, чтобы воспоминания вообще не активировались? – Может, и так, – мрачно ответил Рики. – Что, если ты чего-то недозаписал? В тех инструкциях рагон клешни сломит, а ты ж еще впопыхах… Будет, чтоб им, «тут помню, тут не помню, где я и кто все эти люди?» Вот тогда наплачемся! Катце молча согласился. – А еще хлеще выйдет, если ты перепутал, – сказал вдруг Рики. – И в Улле проснется вовсе не твой обожаемый Рауль, а Ясон. – Рики, да какая разница… – начал было Катце, но тот перебил: – Большая разница! Да, они почти на одну морду, но ты ж что-то там в капсулах крутил, чтоб пацаны вышли более-менее похожими на тех… Чтоб я сдох, если понимаю, как можно без операции поменять внешность! – Я тоже не понимаю, но ответ тут один: Рауль – гений. – Так-то оно так… ох, как этот гений обрадуется, когда поймет, что лаборатории его тю-тю, до Амои как до центра Галактики на аэробайке, а всё, ради чего ты его спасал – это ради юной задницы! – единым духом выдал Рики. – Слушай, ты говори, да не заговаривайся! – вспылил Катце. – А что, скажешь, неправда? Зря, что ли, ты себе утраченное пришивал? Только бестолку… Катце скрипнул зубами: Рики был прав. И достижения местной медицины сильно уступали амойским – здешние врачи могли восстановить половые органы и даже заставить их функционировать, но вот вернуть полноту ощущений – нет. Катце подозревал, что дело не в этих самых органах или поврежденных нервах, а в блокировании каких-то центров в мозгу (куда, ясное дело, он местных эскулапов допустить не мог). А что толку в механической разрядке, если при этом ты ощущаешь разве что досаду? И воспоминания никак не помогают… много ли их, тех воспоминаний, если половая жизнь закончилось, толком не начавшись? Одна надежда оставалась на то, что Рауль скажет, как именно фурнитуров начисто лишали способности получать удовольствие не только от секса, но и от обычных прикосновений. Если захочет, конечно, в чем Катце сильно сомневался. – Как ты вообще себе это представлял? – спросил Рики, и Катце очнулся. Кажется, он что-то пропустил. – Рауль очнется в теле Улле и в благодарность за свое спасение тебе даст? Или отымеет? Поверь, с непривычки ощущения – сильно ниже среднего. Это если взрослого блонди взять, а если подростка вроде наших… ох, не могу! – Что смешного? – А то, Катце, – ответил Рики, – что я в свои восемнадцать охренеть каким перестарком считался, помнишь? Сейчас мне за тридцать, а тебе под сороковник. И к совершеннолетию пацанов мы не помолодеем, даже если переселимся в какую-нибудь косметологическую клинику и ухлопаем все бабло на омоложение. Не поможет. Взрослые блонди все эти ухищрения заметят на раз… Катце промолчал. – Или ты надеялся, что воспоминания как-то приживутся у мальчишек? Перемешаются с настоящими? И будет твой Рауль помнить, как ты о нем заботился? Ну… – Рики покрутил головой, – вот это, я понимаю, извращение! Ну ладно, мечтать не вредно… А если воспоминания вообще не активируются, тогда как? – Не твое дело, – сквозь зубы произнес тот. – Очень даже моё! Потому что пацаны знают нас с детства, и хоть наверняка догадались, что мы им никакие не родители, все равно привыкли… Мы им кажемся теми еще старперами, из которых давно песок сыплется, не соображаешь, что ли? Думаешь, твои вялые прелести их соблазнят? Когда им глазом достаточно моргнуть, чтоб любая или любой им на шею кинулся! – Рики перевел дыхание и добавил: – И если ты хотя бы намекнешь Улле, что не прочь с ним того-этого, я тебе первый нос сломаю! – Да что на тебя нашло? – возмутился Катце, отодвинувшись подальше от вошедшего в раж напарника. – Петы тебя не смущали? Того же возраста? – Ну ты сравнил! – опешил Рики. – Ты что, всерьез?.. Ну… Не знаю, может, тебе это и нормально, а я вот не могу представить, как трахнул бы того, кого недавно на горшок высаживал. Хотя, может, у фурнитуров нервы покрепче. Пета-то ты б тогда запросто трахнул, если бы мог, а? Катце предпочел промолчать. – И, знаешь, – сказал Рики, – ты еще подумай, кто кого, если вдруг… Мальчишки уже ростом почти с меня, а Ясону я по плечо был, помнишь? Ну и силища… соответствующая. Я б с ними драться не рискнул. – Не собираюсь я ни с кем драться, – ответил Катце и сломал в пепельнице сигарету. – И намекать тоже. Всё? Выговорился? Тогда пойди и закажи продукты, что ли… В доме шаром покати. – Я тебе в домохозяйки не нанимался, – был ответ. – Лучше прошвырнусь до бара. Хоть на людей посмотрю, а то твоя рожа уже опостылела, блевать тянет… К полуночи не вернусь, не жди! «Скатертью дорога», – подумал Катце, когда снаружи взвыл еще один аэробайк, и погрузился в мрачные мысли: Рики, как ни крути, был прав. От жизни на атомной бомбе с непредсказуемым часовым механизмом впору свихнуться: включится таймер или нет, взорвется ли бомба… Дэрил не выдержал ожидания, ушел, когда мальчикам было примерно шесть. Сказал, что в няньке они уже не нуждаются, а он, раз уж так вышло, попробует приспособиться к здешней жизни. Вроде бы не пропал, нашел работу – Катце время от времени наводил справки, – и возвращаться не собирался. Но что будет дальше? Вдруг и Рики уйдет к кому-нибудь? У него есть, из кого выбрать… Что тогда делать? Ответов не было. *** – Улле, ты заметил, что предки поссорились? – Еще бы. Они уже неделю не разговаривают. Если только по делу. – А из-за чего, как думаешь? – Из-за нас, конечно. Ты сам знаешь. – Да, похоже на то… День выдался пасмурным и прохладным. Белое солнце Линдера за тонкой пеленой облаков казалось размытым белым пятном, на которое можно было смотреть в упор. То и дело начинал моросить дождь, но купаться в озере и валяться на траве это не мешало. Никакие кусачие насекомые не донимали – на Линдере их просто нет. Не кусачих, впрочем, тоже: цветы опыляют птицы, в почве достаточно живности… – Улле, – произнес вдруг Ярле, – скажи, с тобой ничего странного не происходило? – Если ты о поллюциях, то это нормально. – Тьфу ты! Я не об этом. – А о чем? Выражайся яснее. – Понимаешь… – Ярле посмотрел в сторону. Улле наблюдал за ним неотрывно. – Сложно объяснить, но… Оказалось, что во мне живет еще кое-кто. – Глисты? – Знаешь, иногда я понимаю, почему мне частенько хотелось огреть тебя кием! – внезапно выпалил Ярле и умолк. – Но не огрел же, – совершенно спокойно ответил Улле. – Только это был не ты, а Ясон. И не я, а Рауль. – Так ты тоже… ну… вспомнил? – с заметным облегчением спросил Ярле. – Да. Три дня назад. Всё ждал, когда ты прочухаешься… Впрочем, ты всегда был чуточку заторможенным, – он ловко уклонился от брошенного кеда и добавил: – А может, дело в том, что ты немного моложе. Или в нарушенном процессе. Сложно сказать без нормального исследования. – А провести его невозможно, потому что нет аппаратуры, – закончил Ярле. – Именно так. – И что, хочешь сказать, что ты ничуточки не испугался? – Нет, – удивленно взглянул на него Улле. – Мы же обсуждали свои странности. И я ожидал чего-то в этом роде или даже похуже… – Вроде включения программы захвата мира? – Ну да. А просто чужие воспоминания ни капли не… Хотя нет, мешают с непривычки, но зато ответы на все вопросы есть, гадать не нужно. – Это уж точно… – Ярле привычным жестом потянул себя за челку. – Надо же… я и Рики… – Не ты, – перебил Улле и пристально посмотрел ему в глаза. – Не ты. Ясон. А его уже нет в живых, усвой это раз и навсегда. – Легко сказать, только он теперь вот здесь! – тот постучал согнутым пальцем по лбу. – Не он, – тем же тоном произнес Улле. – Только его воспоминания. Всё равно как запись. Биография, если хочешь. Если надоело, можно выключить и убрать подальше. Понадобится – снова включишь и найдешь нужный фрагмент. – Звучит здорово, только… – Я тебя научу. Рауль был специалистом по этим делам, так что и я теперь, считай, профи, – улыбнулся тот. – А говоришь, «ты не он», – пробормотал Ярле. – Так и есть. Я – это я. Всё тот же Улле Нордин, как и ты – Ярл Нордин, и нам по-прежнему двенадцать. Только в башке библиотека. Удобно. – Но стрёмно. Что, если они… – Невозможно, – покачал головой Улле. – Переписать именно личность очень сложно, даже действуя по инструкции. А инструкций Рауля у Катце не было, только общее представление о том, как это всё работает. Ну а воспоминания технически считать и скопировать довольно просто. Было просто на Амои, я имею в виду, – поправился он и посмотрел на лиловато-серое непогожее небо. – Надо же. Сегодня почти как там… – Красиво было, – согласился Ярле, явно покопавшись в чужих воспоминаниях. – Жаль, если совсем ничего не осталось. – Что-то наверняка уцелело, но толку-то? Вот знать бы, жив ли кто-то из Синдиката, или мы с тобой единственные уникумы? – Кто-то из прочей элиты вполне мог выжить. Ониксы особенно – многие ведь были не на Амои в момент атаки. – Да, только по одному и на чужих планетах взять их было не так сложно, – мрачно ответил Улле. – Так. Прекрати думать об Амои и послушай меня. – Я и так тебя слушаю, – фыркнул Ярле. – Всю жизнь… и, как выяснилось, точно так же Рауль сношал мозги Ясону! Да чтоб тебя!.. – Я намного тактичнее, – заверил Улле, вытирая руку о траву и глядя, как товарищ смахивает с лица комья грязи. – Но этикет меня не сдерживает. Слушай, говорю! – Ну?! – Ты понимаешь, какое сокровище нам досталось? – Еще бы! – с чувством ответил Ярле. – С такой-то памятью… Да у меня в черепушке досье на сотни всяких политиков и воротил! А у тебя, надо думать, всё то, над чем работал Рауль? – Именно! То, чего так напугалась Федерация и из-за чего разбомбила Амои. – Но хвастаться этой информацией нельзя… – протянул Ярле. – Нельзя. А вот пользоваться – можно, – серьезно сказал Улле. – Только очень осторожно. Во всяком случае, пока. – И еще не стоит давать понять предкам… тьфу! Ну, ты понял. – Это само собой. Пусть считают, что воспоминания у нас еще не прорезались. До здешнего совершеннолетия еще не скоро, а когда оно наступает у блонди, они не в курсе, – широко улыбнулся Улле. – А когда нам стукнет восемнадцать… – …нас тут уже не будет, – закончил фразу Ярле. – И даже раньше, если смоемся учиться на другую планету. – Точно. Правда, не уверен, что нас так легко отпустят. – Это само собой! Бежать лучше куда-нибудь, где совершеннолетними в четырнадцать признают, чтобы обратно не выцарапали.. Но до того момента нам нужно, во-первых, продумать план побега, а во-вторых, раздобыть деньжат. – Именно. Этим ты и займешься. – Я?! – Да. Ясон же у нас занимался черным рынком и всем сопутствующим, вот и подумай, как можно это использовать в нашей ситуации. – А ты чем займешься? – А я уточню, что в Федерации успели изобрести за последние десять лет по профилю Рауля, а исходя из этого, выберу, где буду делать научную карьеру. – Собираешься изобретать велосипед? – щегольнул старинной присказкой Ярле. – Ничего другого не остается, – пожал плечами Улле. – Изображать вундеркинда из глубинки… Нет. Перебор. Буду просто одаренным молодым ученым, а когда заработаю имя и репутацию… – Тебя на части будут рвать, – предрек Ярле. – Может, мне податься в военные, тоже сделать карьеру, а потом взять тебя под крылышко? – Нет уж. Ты будешь финансистом. Заведешь связи, сколотишь капитал, а потом, так и быть, я возьму тебя в спонсоры, – ухмыльнулся Улле и увернулся от второго кеда. – Торопиться некуда. – Да, точно, мы же живем намного дольше людей! Отличная новость, как по мне! – Ага. Только имей в виду, что убить тебя все равно можно. А тут тебе не Амои, больше никому твои воспоминания не пересадишь. Так что береги себя! Голову в особенности. – Ты тем более, – серьезно сказал Ярле. – Мог бы не говорить. Хороших финансистов пруд пруди, а уникальных ученых – один на миллиард. В лучшем случае. – Да уж, смерть от скромности тебе точно не грозит… – Тебе тоже. Они переглянулись и заулыбались. – А с предками что делать будем? – спросил Ярле. – Ничего. Или ты не согласен? – Согласен. Мне кажется, Рики вовсе не хочется, чтобы во мне вдруг проснулся Ясон. Это было бы как-то… неправильно. И неестественно. Хотя блонди странно говорить о неестественности, а? – Да уж… – А ты не поворачивайся задницей к Катце. Что-то мне кажется, он не просто так надрачивал на твои золотые кудри, когда ты мелким был. – Типун тебе на язык! – вздрогнул Улле. – Этого еще не хватало! Рауль не помнит ничего такого… – Конечно, не помнит, – фыркнул Ярле. – Его интересовал Рики, вернее, способ от него избавиться, а никак не бывший фурнитур. Ну, если только как свой человек на черном рынке, но и то напрямую он к нему не обращался. Только через Ясона. – Ага. Кстати, почему Катце здесь не продолжил свою деятельность? У него же неплохо получалось, так? – На Амои – да, – уверенно сказал Ярле. – Там Ясон за спиной стоял, а с такой поддержкой… сам понимаешь, конкурентов у него не было, а если и были, то так, чтоб не заскучать. Ну и там все свои, всё знакомое, не то что здесь. – Ясно, он не стал играть на чужом поле… – Я б на его месте тоже не рискнул. – А мы чем собираемся заняться, по-твоему? – удивился Улле. – Но мы же блонди, – резонно ответил Ярле. – И мы не на его месте. И не на своём. – Своё нам придется искать. – А как же Амои? – нахмурился Ярле. – Туда вернуться не хочешь? – Вернуться – пока нет, – лаконично сказал Улле. – Вернуть ее… если получится. Хотя бы ради статуса и возможности жить по способностям… – В смысле? – Федерация тесновата, развернуться негде, – пояснил он. – Всюду запреты, страхи… Не дадут расцвести нашим талантам. – И поэтому нам нужна свободная планета, – пробормотал Ярле. – Собственная, – поправил Улле. – И соратники. Людей найти несложно, а вот вырастить таких же, как мы… – Без нормальной лаборатории не выйдет, – заключил Ярле. – Но для этого нам с тобой придется пахать так, как никаким Ясону с Раулем и не снилось. И без крепкого тыла, да… Кстати, а что насчет Юпитер? – Нет смысла это обсуждать, пока мы даже не знаем, что вообще уцелело на Амои, если уцелело, – перебил Улле. – Проблемы надо решать по мере их поступления. И не ставить себе слишком уж масштабных целей. Мечтать, конечно, не вредно, но нам нужен четкий план действий. Выполнимый план. – Я не спорю. А даже если не выгорит с собственной независимой планетой, всё равно это будет весело! – О да… Они переглянулись и уставились в небо. Облака разошлись, и на мгновение яркое солнце Линдера показалось во всей красе. – Похоже на Глан, – сказал Улле. – Отдаленно, – подумав, ответил Ярле и снова умолк, закрыв глаза и подставив лицо теплому дождю. Было тихо. Так тихо, как никогда не бывало на Амои. В Эосе. Тем более – в Танагуре и Мидасе… и Кересе, не к ночи будь помянут. – Стратосферник? – спросил вдруг Улле. – Нет. Шаттл с пассажирского лайнера, – ответил Ярле, открыв глаза, повернул голову и встретился взглядом с товарищем, а потом посмотрел вверх. Туда, где белая искорка прокладывала сквозь облачный фронт путь в бездонную черноту космоса. В будущее.