израненный

Чживон часто не появляется дома, пропадает где-то. Рано уходит и только поздно вечером возвращается; говорит, что в университете всегда так (только взгляд у него изменился, а тетради даже не носит). Ханбин не знает, потому что не пошёл получать высшее образование, да и никогда не питал любви к учёбе даже в школе, удачно прогуливая; подрабатывает в кофейне, которая расположена на первом этаже многоэтажного дома. Там всегда пахнет свежесваренным кофе, привлекающее людей даже на улице, из-за чего у них всегда много посетителей; кофе правда вкусный. Ему нравится работать там, потому что уютно и спокойно, а ещё персонал отличный; поговорить есть с кем. Чживон упрямо отводит взгляд при встрече на пороге их квартиры, которую вместе выбирали и обустраивали. Разувается, снимает куртку, вешая на крючок. Выглядит таким уставшим и потерянным, что Ханбину невольно хочется прижать его к себе, погладить по напряженным плечам; руки опускает. Бобби даже не ест, оставляя разогретый поздний ужин остывать на кухонном столе; говорит, что наелся. Ханбин поджимает губы, но ничего не говорит; опять. Чживон — будущий архитектор. Его много хвалят, а все сессии на отлично закрывает; говорят, что он будет замечательным архитектором. Правда свою жизнь рушит, справляясь с этим на отлично; не только свою. У Чживона все в семье связаны с искусством, поэтому для Ханбина было не удивительно то, что его парень выбрал именно это направление. Гордится им очень, а в груди тепло разливается (Чживону плевать). Их квартирка маленькая, но очень уютная, обустроенная для двоих. Здесь всегда прибрано, тепло; только Чживона не хватает. Ханбин много курит; едкий запах сигарет пропитывает пальцы, остаётся на губах, заполняет кухню, на которую Бобби даже не заходит (ненавидит). Чживон спит, свернувшись в клубочек, в руках сжимает одеяло, а не Ханбина. Тот лишь сидит рядом на кровати, поджимая к себе колени, проводит рукой по спутавшимся волосам, впиваясь пальцами, и понять не может, что в их спокойной, размеренной жизни дало трещину (надеется, что его вины нет; тогда кто виноват?). Он наклоняется к лицу Чживона, останавливается возле его губ, не прикасаясь; не имеет права больше. Мажет своими губами по щеке, оставляя влажный поцелуй. Про себя желает спокойной ночи; сам спит в гостиной на диване (рядом с Чживоном холоднее). Вся их совместная жизнь, в которой всегда всё идёт не по маслу, которая любит испытывать людей на прочность, разделилась на до и после, оставляя хорошие и счастливые воспоминания где-то там, далеко за сгорбленной спиной Чживона, который смело (не очень) шагает вперёд. Оставляет Ханбина совсем одного, с дрожащими руками и с едким запахом никотина на губах; внутри тоже пропахло. Чживон часто не появляется дома, потому что проводит всё своё свободное от учёбы время вместе с Донхёком, у которого все запястья в глубоких порезах, оставляющие уродливые шрамы. Иногда даже сбегает с пар, чтобы с ним подольше побыть. Он держит тонкие запястья в своих руках, а после прижимается к ним губами, ощущая горячее тепло; раны болят. Донхёк улыбается каждый раз, правда получается вымученно. Не подозревает о двойной жизни парня, который приходит постоянно, но не остаётся никогда, который целует нежно, оставляя в этих местах ожоги. Донхёк себя винит. У него с психикой не в порядке. Донхёк выглядит слишком болезненно: худой, бледный, порезанный. Бобби сидит перед ним на коленях, утыкается лицом в ладони парня, вдыхая полной грудью, а затем как обычно целует. У младшего глаза слезятся, а взгляд сумасшедший. — Только не уходи, — шепчет янки каждый раз, когда приходит сюда; каждый раз, когда видит новый порез; больно. — Тогда и ты? Чживон уходит. — Может ты уже переедешь? — на пороге бросает Ханбин, не пытаясь даже посмотреть в глаза, как делал это раньше. В квартире не пахнет вкусной едой, потому что на кухне не разогрет поздний ужин, а совместные фотографии убраны; даже не замечает. — Как давно ты знаешь? — Достаточно? Чживон не уходит. Ханбин не прогоняет. Держится с ним на расстоянии, потому что слишком. У него руки дрожат, а внутри всё переворачивается. В квартире окна нараспашку, отчего сквозняк и холодно как-то; в душе тоже паршиво. Чживон губы кусает, не знает что сказать (должен ли?). Взглядом проходится по Ханбину, который сидит на полу, облокотившись спиной о стену. Они смотрят друг другу в глаза; один понять хочет, а второй ищет прощение. — У него руки в шрамах. — А у меня сердце. Чживон где-то находит маркер, беря в руки, а затем садится прямо перед Биаем, хватая его за руку. Тот послушно протягивает её ладонью кверху. «всё, что осталось — израненное сердце» — гласит надпись на запястье. Ханбин смотрит вопросительно — Чживон плечами пожимает. Слёзы вырываются наружу; у обоих. Чживон снова пропадает, только в этот раз берёт с собой сменные вещи и не появляется больше двух дней. В их с Ханбином квартире больше не тепло (окна вечно открыты), не уютно (некому убираться), а холодильник пустует (некому готовить); Ханбин сам ушёл, не оставив ничего, кроме запаха сигарет и ненужных воспоминаний. Чживон как обычно сидит возле ног Донхёка, положив голову на колени, а руки того перебирают волосы на макушке старшего. Чживон забывает как дышать, когда находится рядом с ним; а у Донхёка всё больше порезов и ещё улыбка самая тёплая. — Тебе не пора домой? — Я уже дома.