Разрушение

Сильный холодный ветер, воющий подобно раненому волку, пробил до самых костей, заставляя стучать зубами и призывая не останавливаться на своем пути. Ледяные руки упрямо сжимали холодный металл пистолета, хотя подобная самозащита была излишней в этом месте. Сколько бы я не шёл, пейзаж так и оставался однообразным: разрушенные практически до основания ранее величественные небоскребы, светящиеся одинокой пустотой дверные и оконные проемы небольших домиков с полностью уничтоженными крышами, замусоренные улицы и сиротливо оставленные машины, навсегда лишённые жизни. И тишина… Та мерзкая и абсолютно невыносимая тишина мертвого города. А ведь только три дня назад этот город был наполнен жизнью шумного мегаполиса с десятками миллионов жизней. Где они? Мертвы. Почему-то чужая смерть совершенно не трогает меня. Мой равнодушный взгляд отмечал выгнутые под неестественным углом тела, а порой и просто их части в виде оторванных конечностей, размозжённых голов и вывернутых наружу кишок. Стоит ветру утихнуть, как даже через носовые фильтры доносится зловонный запах разлагающихся трупов. Бомбардировка и неизвестный вирус сделали свое дело, превратив мегаполис в город-призрак. Несмотря на царивший вокруг хаос и хриплое карканье неизвестно откуда взявшихся ворон, я упрямо продолжаю свой путь, сворачивая на уже знакомые с детства улочки. Магазинчик сладостей госпожи Розмерты, всегда улыбчивой и приветливой женщины, превратился в голый фундамент, около которого, словно в насмешку, стояла чудом уцелевшая кукла, механическим голосом призывающая купить свежую выпечку. Хоть какие-то звуки в этом мертвом городе. Тем не менее я крепче сжал в руках холодную рукоять своего оружия, ведь возможно, что в мире найдется такой же идиот, как я, пролезший через кордон на закрытую и опасную территорию, которую местные власти предпочли стереть со страниц истории. Мой взгляд остановился на бывшей булочной, куда мы с братом постоянно бегали и сердце на миг остановилось от боли. Я все еще не могу поверить в происходящее. Ради чего я сюда полез, куда не сунется ни один разумный человек? Возможно, во мне не угасла надежда, что моя семья все еще жива. Разум говорит, что это все очень глупо с моей стороны во что-то верить после буйства смертельного вируса и бомбежки, но сердце… Сердце велит все проверить самому и в самом худшем варианте похоронить свою семью по-человечески. Скоро… Еще совсем чуть-чуть и я окажусь возле собственного дома. У последнего поворота ноги предательски подогнулись, и я нерешительно замер. Не могу… Просто не могу выйти и посмотреть на свою разрушенную жизнь. Страх полностью парализовал тело, не давая дышать. Нет! Я должен пересилить себя и заставить идти вперед. Словно в такт моим мыслям холодный ветер подтолкнул меня в спину, не давая иного выбора как продолжить путь. Пару секунд - и перед моими глазами возникло то, что осталось от моего родного дома, последнего оплота моей веры и надежды. Некогда уютный двухэтажный коттедж превратился в развалины, как и все вокруг. От второго этажа ничего не осталось, а от первого лишь пару стен, готовых рухнуть в любой миг. Дуб, посаженный еще моим прадедом, под которым раньше были наши с братом любимые качели, сгорел целиком, оставляя лишь трухлявый пень. Запах гари не выветрился до сих пор, проникая через каждую пору в моем теле. И я явственно слышу, как в моей душе разбились остатки глупой веры в лучшее. Какая же наивность надеяться, что именно твоя семья выжила в этом аду. - Нет… - мой голос был чужим в безжизненной тишине, совсем незнакомым и полностью опустошенным. Словно со стороны я видел, как подхожу к дверному проему, рукой ощущая холодный камень с примесью гари. - Я дома, - привычная с детства фраза ножом ударила прямо в сердце. Осознание того, что больше никто не скажет мне «с возвращением», было как ушат ледяной воды. Перед глазами стояли две картины: уютная гостиная в светло-бежевых тонах с красивой резной мебелью из дорогих пород дерева и теплым камином, и эта же гостиная, полная осколков разбитого стекла и обугленных деревяшек. А среди них… Только сейчас до меня донесся сладкий и тошнотворный запах разлагающихся тел, которого полно снаружи. Среди каменных завалов виднелись два раздавленных останками стены и мебели тела. - Отец…Мама… - я больше не мог выдержать реальности, упав на колени и завыв в голос от охватившей все тело душевной боли. Меня било в лихорадке, а из горла вырывались хрипы моего горя. Из пробитой стеклом при неудачном падении руки текла ярко-алая кровь, но я даже не заметил этого. Что мне физическая боль, когда душу разрывает в клочья отчаяние. По бледным щекам текли слезы, застилающие взор от ужасающей реальности. Почему так вышло? Почему лишь я остался в живых? Я должен был остаться здесь и умереть вместе со своей семьей! Какая-то мысль пыталась пробиться сквозь затуманенный печалью мозг и лишь через минут двадцать ей это удалось. Убежище! Ведь у нашего дома есть секретное бомбоубежище! Внезапное осознание заставило умирающее сердце вновь забиться в надежде и ринутся ко входу. Как остервенелый я разгребал завалы, не ощущая ни усталости, ни боли. Крохотный лучик веры в то, что последний член моей семьи, мой любимый младший брат Делинтар все еще жив, давал силы и упрямство раз за разом очищать путь. Быстро набрав секретный код, я распахнул дверь. Запаха не было! Этого разъедающего внутренности трупного запаха здесь не чувствовалось! За долю секунды я пробежал вниз по лестнице, громко зовя Делинтара. Господи, прошу, умоляю, пусть хоть мой брат останется жив! Эти пять минут поиска растянулись в удушающую бесконечность. - Делинтар! – я нашел его в компьютерном отсеке около коммутатора. Мое сердце ухнуло вниз: брат не подавал признаков жизни, откинувшись на спинку кресла. Светлые волосы растрепались по бледному лицу, но… Неужели мне показалось и все это бред моего воспаленного подсознания? Я подбежал к нему и чуть не заплакал вновь, но уже от радости. Он теплый! После пронизывающего всю душу и тело холода тело брата было очень теплым! И я смог нащупать слабый пульс. Он жив! - Делинтар, очнись! – не понимая, что я делаю, мои руки непроизвольно начали трясти его. – Это я, Танариэль! Прошу тебя, открой глаза! Делинтар! – мой голос сорвался в отчаянный крик, мне просто необходимо убедится, что он точно жив, услышать его голос. - Тан…братик… - я едва расслышал его тихий шепот. Не веря всматривался в глубокие и такие родные синие глаза, вслушивался в его тихое дыхание и голос и был готов прыгать от радости. - Да, это я! Твой старший брат! Потерпи чуть-чуть и я доставлю тебя в больницу! Просто подожди немного! - Нет…ты…не…успеешь… - его голос был непривычно тих и печален. Неправильно! Он не должен быть таким! - Успею! – разум говорил правду, но душа не хотела принимать ее. - …на столе. Я рад…что смог…увидеть тебя…в последний раз. Прости… - с каждым словом его дыхание все слабело и вскоре исчезло вместе со стуком сердца. - Неееет! – вновь из моего саднящего горла вырвался вой полный боли отчаянья и боли. – За что? Господи, за что? Почему он умер на моих руках? Будь все проклято в этом мире! Через два часа безудержных рыданий мои силы иссякли. В душе уже не осталось ничего: ни боли, ни слез, ни гнева. Осталась лишь одна всепоглощающая пустота, подобно черной дыре забравшая все чувства. Руки автоматически прижимали все еще теплое тело Делинтара, но разум полностью опустел. Кажется, он что-то говорил про стол. Бережно опустив свою драгоценную ношу, я словно во сне нашел записывающий диск и включил его. В ту же секунду передо мной возникло его голографическое изображение. - Эм, привет! – юный мальчишеский голос разнесся громом посреди гробовой тишины. Я жадно всматривался в такое знакомое лицо, его вечную улыбку и задорные глаза. – Надеюсь, что эту запись нашел все-таки ты, Тан. Но если ты ее смотришь, значит… - голограмма вздохнула. – Значит я все-таки не выжил. Прости, что мы так глупо поссорились накануне твоего отъезда, мне правда надо было быть серьезнее, - глупый, я уже давно забыл об этом. – Тем не менее, старший брат, прошу тебя, ты должен жить! Жить ради меня и родителей и ради себя тоже! Я рад, что хоть ты не попал под действие этого вируса и выжил. Я так много хочу сказать тебе, но объем памяти ограничен. Танариэль, помни, мы тебя очень любим! На этом запись пропала. Я множество раз прокрутил ее, чтобы раз за разом слышать его голос. Как же ты жесток, Делинтар, я не могу жить без вас, зачем ты просишь меня об этом? Не хочу. Не хочу существовать в этом прогнившем мире, забравшем мою семью. Наконец сознание погрузилось в спасительную тьму, и я перестал чувствовать что-либо вообще. - Эй, старший брат, хватит дрыхнуть! – я резко распахнул глаза и увидел над собой нахально улыбающееся лицо брата. Быстро оглянувшись, я понял, что нахожусь в своей комнате. Так это был сон… Все, что произошло, лишь чудовищный кошмар. Они все живы! Как же хорошо. Наконец я могу быть счастлив… *** - Доктор, у пациента снова приступ! – молодой женский голос разнесся по коридору психиатрический больницы. Вздохнув, пожилой врач поспешил к своему пациенту, который уже пять лет существует овощем, не воспринимая действительность и разговаривая с умершей семьей. Его доставили военные, проверяющие уничтоженный город в поисках нарушителей. В одном из подвалов они и нашли неизвестного парня, прижимающего к себе труп и смотрящий одну и ту же запись невидящими глазами. Им ничего не оставалось как доставить его в психбольницу, предварительно установив личность. Танариэль Венсан, 23 года, студент кафедры генетики в биологическом институте. Во время уничтожения города находился за его пределами, предположительно влез на запрещенную территорию в поисках семьи. Так было написано в равнодушном рапорте лейтенанта, который просто поставил галочку и продолжил заниматься своими делами. А в реальности мир одного отдельного человека рухнул в одночасье, не оставив ни проблеска надежды. И неизвестно сколько еще таких людей было. Будущее неопределенно и никому не дано знать, когда дорогие люди покинут нас навсегда. Нельзя забывать, как ценно каждое мгновение, проведенное с ними. Такова жизнь…