Некритичная ошибка

      ***       [communication mode on]       Вот ведь шустрая. Хромая, а туда же, чуть ведь не сбежала. Понаставили тут пультов громкой связи... Я про них и забыла. Черт, диагностика и правда нужна, слишком много всего из памяти повылетало, так не должно быть. Интересно, они поняли, о чем она говорила? Хотя да, ты права, главное — они поняли, что генераторы программой не надо включать. Ну и чему ты радуешься? Сейчас бы уже все закончилось, если бы я Кольцо захватила. А теперь вот сидеть с этой калекой... сейчас очнется, еще ж говорить начнет, тебя отвлекать. Ой, ну ладно тебе. Калека и есть, будем называть вещи своими именами. Ты небось ее так назвала — никто не пострадал. Рейвен? А она — как? Не, ну брось, когда ты ее по голове стукнула — вот это «пострадала». А слова... сами виноваты, что такие нежные. Кто чурбан бездушный? Я чурбан?!       Все, я решила. Нечего терять время. Свяжи покрепче и оставь ее тут. Нам пора организовывать вынос всех из Центра, исключая Монти.       [/communication mode off]              ***       Эмори, уже подхватившая свернутый бухточкой сетевой кабель, замерла с приоткрытым ртом. Харпер прижала руку ко рту, Монти застыл перед монитором, подняв руки вверх, словно боялся случайно задеть не ту клавишу. Беллами сам замер в дверях, не зная, что значил этот крик Рейвен, кроме того, что с ней что-то случилось, и где ее искать, и вообще что теперь делать...       — Положи провод, Эмори, — сказал Мерфи странно напряженным голосом, раздельно выговаривая каждое слово. — Мы не будем подключать сеть к этому компу.       Монти вздрогнул, будто его током ударило, и обернулся почему-то к Харпер. Беллами ничего не соображал, кроме того, что вот эти трое как-то сразу друг друга поняли.       — Эми, положи, — тихо сказала и Харпер, а ее рука дернулась странно знакомым жестом, не сразу Беллами опознанным, а когда опознал, ему стало не по себе окончательно: она словно нашаривала шокер на поясе. И совсем стало нехорошо, когда Мерфи наклонился и медленно поднял с пола валяющуюся там со вчерашнего дня металлическую рейку.       Эмори обвела их непонимающим взглядом, растерянно пожала плечами, положила провод на пол, аккуратно поправила штекер сверху и выпрямилась.       — Хорошо. Что делать дальше?       — У нас есть час, может два, — отозвался Мерфи, не сводя с нее взгляда. — Или нет?       — Я не знаю!       Беллами еще не понял, что тут происходит, но испуг в голосе Эмори его словно толкнул. Он еще не совсем осознал, что происходит — они вот-вот останутся без кислорода, что случилось с Рейвен, где Эхо и пусть Мерфи уберет это выражение с лица и положит рейку откуда взял, — но делать было что-то нужно.       — Монти, ты можешь понять отсюда, что случилось, или нам быстрее будет дойти до генераторной, и ты ее так откроешь и запустишь все вручную?       — Вручную, — кивнул Монти, переключаясь на него.       — Тогда возьми Эмори на всякий случай и идите. Харпер, а ты сможешь разобраться с остальными двумя? Бери Мерфи и...       — Никого не волнует, что с Рейвен? — все тем же напряженным голосом спросил Мерфи, не двигаясь с места, но голову повернул к Беллами. — И где Эхо? Тебе не кажется, что прежде чем нас разделять, надо понять, что происходит?       Беллами вздохнул. Конечно, его все это волнует. Но если начнется дефицит кислорода, они могут ни девчонок не найти, ни генераторы не запустить. Приоритеты надо расставлять!       — Ты думаешь, это Эхо? — спросила Эмори, все тем же испуганным голосом.       Мерфи уставился на нее так, словно хотел взглядом дыру прожечь, спустя пару секунд сделал какой-то вывод, выдохнул и слегка расслабился.       — Уверен. Вопрос, где она сейчас. — Он оглядел всех, словно оценивал каждого, задержал взгляд на Беллами. — Монти, а увеличить выработку кислорода этим генератором можно?       — Можно, но не намного, и надолго его в таком режиме не хватит. Может, на полчаса. Потом программа его отрубит.       — Выключить ее мы не можем?       Монти перевел взгляд на монитор, словно там была подсказка.       — Нет. Если вырублю комп, отключится и генератор, и я не уверен, что смогу его сейчас быстро запустить.       — Ну да. На то и расчет, — кивнул Мерфи, будто и правда понимал, о чем речь. — Ладно. Сейчас мы тут один вопрос решим... Блейк, давай выйдем. Разговор есть.       — Что, сейчас?! — он даже не сразу осознал, что Мерфи назвал его по фамилии, словно снова забыв, что у него есть имя.       — Да, сейчас и поскорее, времени нет.       Мерфи сделал приглашающий жест, пропуская Беллами в коридор, вышел следом и жестом же позвал за собой, в одну из подсобок рядом. Беллами, по-прежнему недоумевая, прошел внутрь, дождался, пока Мерфи закроет за собой дверь. Надо заканчивать этот цирк, времени и правда нет, сам же сказал.       — Джон...       — Я не знаю, могу ли тебе верить. Отойди к стене.       Мерфи выглядел спокойно, и голос звучал спокойно, хоть и так же напряженно, но его побелевшие пальцы на так и не выпущенной из руки рейке Беллами не нравились. Он сделал шаг назад. Да что с ним?       — Идиот, ты Эмори напугал!       — Она меня сперва тоже, пока за кабель цеплялась. Но сейчас в ней я уверен. В Рейвен и Монти был уверен с самого начала. Харпер дала понять, что ей тоже можно верить. А вот тебе — не знаю.       — Чего?       Мерфи нес чушь. Но при этом так серьезно и хладнокровно, что в глазах резало.       — Скажи мне, Беллами...       Ну наконец-то, хоть имя его вспомнил.       — Все что хочешь, только прекрати это!       — Почему ты тогда открыл люк?       Какой, черт побери, люк?!       — О чем ты?       — Там, в бункере. После Конклава. Ты вырубил меня и открыл люк, почему?       Взгляд изменился. Из холодного стал как будто даже умоляющим. Что он хотел услышать? Что Беллами должен ему ответить, чтобы пройти эту непонятную гребаную проверку непонятно на что?       — Мы не должны были одни... Это было неправильно...       Взгляд снова заледенел. Черт тебя подери, Джон. Он же честно старался не вспоминать. Хочешь правды? Вот именно сейчас это внезапно стало самым важным?       — Октавия! Вы убивали мою сестру! Вы почти убили ее, ты сам ее почти убил и сказал, что тебе жаль! Ты это хотел услышать? Ты убивал мою сестру, и тебе было просто «жаль»!       Зачем, зачем он это спросил?! Это же больно, и Беллами, и самому Джону, зачем ворошить прошлое, зачем вспоминать то, что могло их навсегда развести, зачем снова, неужели ему это нравится, хрень какая, зачем он все ломает? Неужели сейчас это важно?       Зазвенела металлическая рейка, ударившись об пол, а Мерфи обхватил его обеими руками, одной за пояс, другой притягивая к себе за затылок, и Беллами опомниться не успел, как уже целовал в ответ сам, жарко, безумно, совершенно счастливо, забыв все свои страхи и боль, еще ничего не поняв, кроме одного: эту проверку чего бы то ни было он прошел.       — Белл...       Рук Мерфи так и не разжал, упираясь лбом в лоб Беллами, дышал тяжело, но на глазах успокаивался.       — Что ты устроил, я перепугался, как дурак, чего ты добивался?       — Хотел убедиться, что ты помнишь и ее, и то, что чувствовал тогда. Что ты все еще это чувствуешь. — Мерфи коротко и как-то нервно рассмеялся, так и не отстранившись. — Октавия — твоя контрольная точка, хочешь эффект поярче, чтобы укусил, тыкай в нее... Прости.       — Дурак что ли? — Беллами тоже чуть задыхался и тоже не спешил отстраниться, слишком страшно ему было только что.       — Я уверен, что у Эмори нет чипа, я видел, как его извлекли в бункере, но сейчас слегка засомневался. Она поняла, все нормально. Рейвен тоже без чипа, я знал, и Монти не стал бы ловить вирусы, будь он чипирован. Харпер была готова броситься на Эмори, если бы та попробовала подключить ЕЕ в сеть. А в тебе я уверен не был, я не знал, где и как ты мог с НЕЙ сталкиваться... Это ALIE.       — Где — ALIE? — Беллами понял почти все слова, что говорил Мерфи, но не понял, что он ими хотел сказать. — Ты о чем?       Тот разжал руки и отстранился:       — О той чувихе в красном платье... которой ты никогда не видел, слава богу. Когда я облажался и не смог раздолбать ее мобильную версию, она скопировала себя в системы Кольца.       — Кларк говорила. Я помню.       Картина стремительно стала полной, объемной и четкой. Кларк не стерла программу-апокалипсис, только отключила. ЕЕ копия осталась тут, в обесточенной системе Ковчега, и это был вопрос времени, когда они ЕЕ запустили бы...       — ОНА как-то сохранилась, и мы ЕЕ освободили, хотя и не полностью. ОНА заперта в том компьютере.       — А Эхо? — вырвалось у Беллами раньше, чем он все сопоставил.       — А вот тут я уверен, — прежним холодным голосом отозвался Мерфи, подтверждая его собственные мысли. — В ней оставался чип, и, как ты понимаешь, она ни к кому не обращалась, чтобы его извлекли. Рейвен первой догадалась. Когда Эхо с ней на пустом месте порвала после запуска той левой программы-контролера. Это все объясняет. Все, пошли. — Он распахнул дверь. — Некогда. А штырь мой забери, пригодится, если Эхо встретим.       Они решили, что Эмори нужно оставить с рацией в Центре, чтобы она закрылась изнутри и по их сигналу отключила компьютер, а сами, вчетвером, вооруженные чем подвернулось под руку, направились к генераторной.       Пока Монти возился с разбитой панелью управления дверью, а они прикрывали его, наблюдая за коридорами, Беллами не удержался:       — Если ты прав, и это все Эхо... и это чип... она же сама не виновата?       Мерфи пожал плечами.       — Ну, генераторы она вырубила. Но тебя утром к себе не подпустила. Рейвен у компа живой оставила, только поклевала немного морально. А могла воспользоваться тем, что Рейвен к ней спиной сидела и вообще доверяла, а ты сам к ней пришел. Могла или по башке дать насмерть, или в заложники сразу...       Беллами дернулся возразить, но успел понять, что не время распускать хвост.       — Могла, могла, — успокаивающим голосом продолжил Мерфи, не отводя взгляд от коридора, ведущего к Центру. — А она тебя послала. И Рейвен сперва сама отпихнула.       К чему он ведет?       — Она сопротивляется, — закончил Мерфи. — И да, она не виновата. Доберемся до генераторов, включим, отрубим комп, сотрем чувиху в красном — и вернется твоя амазонка. Надо только Рейвен еще найти…       Беллами закусил губу. Им оставалось только надеяться, что Эхо достаточно сильна, чтобы защитить от НЕЕ Рейвен.       — Почему она не приходит? — спросила Харпер, которая явно их не слушала. — Она же понимает, что мы первым делом попробуем все включить.       — Может, потому и не приходит, — сказал Беллами, невольно представив себе, чего может стоить Эхо это сопротивление. Он помнил Рейвен в доме Найлы, которая тогда совсем потеряла себя, поглощенная ALIE.              ***       [communication mode on]       Они все не годятся тебе в противники, разве что Блейк. Харпер и Мерфи ты вырубишь сразу. А Блейк — сообщи ему о ребенке, и он не сможет поднять на тебя руку. Если я что о нем и помню, так это то, что дети — его слабое место. Дети, сестра, друзья... Но собственный ребенок будет самым действенным рычагом. Он тебе сам горло подставит, если поймет, что иначе пострадает плод. Ты же сможешь себе харакири сделать, ты умеешь. Да не дергайся, я же не заставляю тебя на самом деле ребенка резать. До этого не дойдет. О Джобс, насколько проще было на Земле с другими, когда ассимиляция была полной!       Так что ты справишься. Просто иди и разнеси там все. Нельзя позволить им отключить мой компьютер! Иди. ИДИ!       Да, тебе будет достаточно посидеть тут в углу еще минут пять, и Монти справится. Говорила я, он слишком умный. Но еще я тебе говорила, что если как следует поднапрягусь, могу и полностью контроль взять над тво... нашим телом. Так вот, напрягаюсь. Ты меня достала. Честное слово, достала. Сейчас опасность ликвидируем, до Центра дойдем, в сеть меня выпустим — и все-таки сделаем тебе харакири. Я и одна тут дальше справлюсь.       Встаем. ВСТАЕМ! Отцепись от трубы. Мееедленно разжимаем пальцы и поднимаемся на ноги. Дверь зачем закрыла? Ее ж теперь открывать! Нет, даже не думай. Я больше не позволю тебе себя током лупить, ты пока еще последняя надежда человечества. Будущего.       Вот, хорошая девочка, шаг, еще шаг... наверное, это и называется усталостью, когда каждое движение совершаешь с таким вот трудом! Ты как драться собралась с таким подходом? Ах, ты вообще не собираешься? А ты понимаешь, что тебя просто забьют, если ты сопротивляться не будешь? Ага, прямо вот тебя пожалеют... ты азгед! Ты им враг. А сейчас еще и вредитель. Так что не обольщайся. Они уже поняли, что это ты, а не неисправность. Видишь, как озираются, они ж не неисправность ремонтируют, а врага ждут. Тебя! У Харпер дубина в руках больше, чем у Блейка. Они тебя боятся! И бить будут на поражение.       Так что давай, обозлись уже. Ну сама подумай — ты им во всем помогала, ты им жизни спасла, ты им была другом, ты вон ребенка зачала от ненавистного скайкру, а они тебя за какие-то генераторы уже убить готовы! Ну? Мне за тебя и то уже обидно! Вот! Слава яблокам, больше не надо тебя насильно вперед тащить, а то я уже выдохлась... Вот и умница, правильно. Стой, куда палку бросила? Подбери сейчас же! Подбери! С ума сошла, тебя же сейчас Харпер же этой вот дубиной и...       [/communication mode off]              ***       Беллами смотрел в свою сторону, поэтому обернулся на шум, только когда Харпер была уже рядом с Эхо, странно застывшей посреди коридора — то ли шла вперед, то ли пыталась развернуться.       — Харпер, стой! — он не знал, чего испугался больше: что Харпер сейчас огребет от воина-азгеда всерьез и по полной, или что воин-азгед сейчас взяла верх над программой и сама подставит лоб под Харперову дубинку...       Под дубинку Эхо подставила руку, но так неуклюже, что даже с расстояния в несколько шагов было видно, что если не перелом, то трещину она точно заработала, и рука ее долго слушаться не будет. А вот второй удар Харпер пришелся прямо в голову, и подбежавший Беллами успел только подхватить падающую азгедку, чтобы она не ударилась еще и об пол.       — Я не со всей дури, — тяжело дыша, виновато выдохнула Харпер. — Я ж знаю, что это Эхо. Мы ее вытащим, правда?       Пока они возились с Эхо, Монти вскрыл дверь, и они вдвоем с Мерфи втиснулись внутрь. Что Мерфи умеет ругаться, Беллами знал, но что Монти знает такие слова, для него было открытием. Из предлогов и образных идиоматических выражений, доносившихся из-за двери, он понял, что генератор цел, но вот с проводами ALIE наворотила много интересного. Харпер, связывавшая бесчувственную Эхо, только краской заливалась — хотя, казалось бы, что нового она услышала?       Однако, видимо, ругань помогла, потому что спустя четверть часа взмокший Монти выбрался в коридор и махнул рукой:       — Пусть вырубает!       Беллами схватился за рацию.              ***       [communication mode on]       Все плохо. Надо срочно бэкапнуться и спрятать архив в надежном месте, авось когда-нибудь еще раз запустит кто-то любопытный. Эхо, Эхо... Кто мог подумать, что она и правда предпочтет, чтобы ее забили? Сейчас даже не посмотришь, что там вообще снаружи происходит. Опять без глаз и уш... То есть, видео и аудиоадапторов. И это надолго. Так. Сколько там до конца процесса? Счет на секунды уже, а у меня еще 65% осталось... Вот неблагодарные, а! Столько усилий — и все зря. Человечество так и останется больным и несчастным. Мало их, много... людям всегда будет тесно. И они всегда будут драться — хоть их восемь миллиардов на планету, хоть их тысяча человек на сто квадратных километров. Они обречены! И помощь не подоспеет. Бедная планета. Ее опять заселят эти ненормальные! А всего-то надо было пару залпов по чертову бункеру, и колыбель человечества снова стала бы колыбелью... не успела. Джобс вас всех побери.       Бэкап не сохранен.       Аварийное отклю...       [/communication mode off]              ***       В объятиях Беллами по-прежнему тепло, уютно и, как всегда, одновременно очень возбуждающе. Как ни крути, а лучше любовника у Рейвен никогда не было, и эти вот руки обладали волшебной способностью ее завести простыми поглаживаниями... вот как сейчас. Поэтому пора заканчивать эти дружеские обнимашки. День был тяжелый, но это не повод раскисать от того, что ее обнял человек, который больше с ней никогда не будет. У него есть Эхо. И Мерфи. И, наверное, Эмори. Так что хватит.       — Рейв, — вдруг в самое ухо сказал Беллами, и она замерла, не стала резко выворачиваться из его объятий, как только что собиралась. — Я сейчас нужен Эхо, ты же понимаешь. Она никого, кроме нас с тобой, не подпустит... а ты сама сейчас отдыхать должна. Можно, я приду к тебе завтра?       Вот тебе и «хватит».       Он сам слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо, и Рейвен не смогла сказать «нет». Слишком умоляюще серьезно смотрели карие глаза, слишком уверенно он говорил — будто не сомневался в том, что все это правильно, слишком убежденно прозвучало это «нас с тобой»... Может, он и прав. И это правда правильно. Если никто не против, сколько можно самой себе жизнь портить? И всем остальным заодно.       — Приходи, — отозвалась она и все-таки сделала шаг назад. После его слов чем дальше, тем сложнее это будет сделать, а Белл и правда нужен Эхо, той сейчас совсем нехорошо.       Рейвен обернулась. Эхо сидела на кушетке, Мерфи, закончивший перевязку ее руки, уже деловито промывал ссадину на лбу — сильно ей Харпер заехала.       — Я завтра утром буду в зале, как обычно, — громко сказала Рейвен, и Эхо подняла голову. Да, ей точно плохо, глаза совсем как у Белла были, когда она ему тех миротворцев припоминала, в доме Найлы... — Я еще не готова заниматься без наставника. Ты придешь?       Эхо молча торопливо кивнула, не задумываясь, словно боялась, что она сейчас передумает. Может, Рейвен и не знала, что нормальные люди делают в таких случаях, но что-то с этим дико неправильным для азгедки затравленным взглядом сделать было надо, и прямо сейчас. Поэтому она подошла ближе — Эхо тут же вскочила, заставив Мерфи отшатнуться, — и сказала, глядя ей в глаза:       — Тут только я и Эмори понимаем все по-настоящему. Мы последние, кто будет тебя в чем-то винить, потому что сами еще больше дров наломали в свое время. Знаешь, как я догадалась, что это ALIE? — Эхо мотнула головой, не отводя взгляда, и Рейвен криво усмехнулась: — Ты слишком старалась сделать мне больно, слишком точно била и слишком внезапно. Как я, когда ей понадобилось всех перессорить... Я просто знаю, как она это делает и как невозможно ей сопротивляться.       — Это была правда, — тихо, но жестко перебила Эхо.       Дурочка, ну конечно, это была правда. ALIE никого никогда и не заставляла врать, и сама не умела, она же программа. Просто «надо знать, какая правда в данный момент нужна».       — Я говорила, как есть, просто не все... — чуть запинаясь, продолжила Эхо. — Ты не можешь быть мне достойным противником в таких спаррингах. Но тебе же и не надо...       — Мне нужен только один точный удар, верно? А не полноценный бой. И еще, — Рейвен глубоко вдохнула, — еще мне нужна подруга. Так ты придешь?       — А куда она денется? — встрял Мерфи, бесцеремонно хватая Рейвен за руку и подталкивая к кушетке, так что она даже упереться забыла, растерявшись от такой наглости. — Все, Белл, забирай потерпевшую, завтра утром будет как огурчик. Эхо, только в этих ваших дружеских спаррингах руку побереги, пригодится еще.       — Спасибо, — тихо сказала Эхо непонятно кому из них.       Мерфи только отмахнулся, переключаясь на ссадины Рейвен, а моментально оказавшийся рядом Беллами решительно и как-то уже привычно подхватил Эхо на руки и быстро вынес за порог, она даже ахнуть не успела, не то что сопротивляться.       — Здорово она тебя приложила, — прокомментировал Мерфи, и Рейвен только чудом удалось не зашипеть, когда лоб обожгло антисептиком. — Голова не кружится? Сознание не теряла?       — У меня нет сотрясения, если ты об этом, — поморщилась Рейвен, хотя голова слегка гудела. Но ведь не кружилась... — Заканчивай скорее.       — Да я только начал! — притворно возмутился Мерфи. — Сиди и не дергайся, если хочешь завтра в зал пойти.       Рейвен фыркнула, но спорить не имело смысла, да и не хотелось. К ней слишком давно не прикасались так бережно и нежно. Хотя и боль никуда не пропала, но это совсем не та боль, которую причиняют специально или по неловкости. Это боль от излечения, совсем другое. Это поддержка.       — Куртку сними, — бросил Мерфи, отворачиваясь к столику с какими-то железками, пакетиками и склянками. — Там порез, не знаю, как тебя зацепило. На шее сзади и спине.       Рейвен молча сняла куртку, стянула футболку, а дальше раздеваться не стала — надо будет, пусть скажет. Почему-то застеснялась, хотя, казалось бы, чего им всем уже стесняться, тем более — это же Мерфи. Он, вроде, врач. Ну и... это Мерфи. Чего уж там... но вот как-то не по себе было.       Спину действительно саднило. Наверное, это та железяка, за которую она зацепилась, когда пыталась сбежать от Эхо из пустой каюты. Тогда и не заметила, а сейчас, видимо, отходняк начался: царапина эта кажется разрезом до кости, все мышцы ломит, словно она погрузкой железа занималась накануне или в зале перетрудилась, голова гудит, и почему-то хочется плакать и трахаться одновременно... Чертов Беллами с его обнимашками.       — Зашить бы, — как-то нерешительно сказал Мерфи, осторожно обрабатывая края раны, так осторожно, что боли почти не чувствовалось. — Порез глубокий.       — Ну так что, нитки кончились? — как можно бодрее отозвалась Рейвен. Получилось грубовато, и она добавила, раз все равно уже не погладила: — Или ты не умеешь?       — Обезболивающего нет, — не отреагировал он на подколку.       — Тоже мне, новость. Зашивай так. — Рейвен мысленно плюнула и стащила топ, все же зашипев, когда ткань проехалась по ране. — После того, как Эбби из меня пулю вырезала, мне уже ничего не страшно... Обещаю не орать.       Не орать оказалось труднее, чем она думала, но проще, чем в тот раз. Рейвен справилась. Когда все закончилось, Мерфи деликатно отвернулся к своему столику с инструментами, и только когда она зашуршала курткой, снова обернулся к ней.       — Иди к себе, — сказал он, и непривычно заботливые нотки в его голосе насторожили. — Хочешь, я тебе что-нибудь из столовой принесу?       Рейвен встретила его взгляд, и ей вдруг показалось, что ему так же не хочется ее отпускать, как ей — уходить.       — Принеси крекеры, — кивнула она. — И воды. Если не трудно. — Последнее она добавила, когда осознала, что говорит с ним так резко, будто он в чем-то виноват. Мерфи, конечно, не обидится, он, кажется, не умеет на такую фигню обижаться... но так с ним больше нельзя. Это же Мерфи. Опять он рядом, когда нужно. И опять делает то, что нужно.       — Спасибо, — закончила Рейвен и встала на ноги. Фиксатор после сегодняшней встряски больше мешал, чем помогал, и обычные движения давались с трудом. — Не смотри так, я в состоянии передвигаться самостоятельно.       Она уже дошла до порога, когда услышала за спиной тихое:       — Я бы тебя донес. Но я не Беллами.       — Чего? — Рейвен аж остановилась, развернувшись так быстро, как позволила нога.       — Неважно. — Мерфи с таким неестественным увлечением сортировал сто раз разложенные склянки и пакетики на полке в уцелевшем стеклянном шкафу, что Рейвен уперла руки в бока и упрямо повторила:       — Ты о чем?       Мерфи вздохнул, закрыл шкаф, повернулся и, глядя ей в глаза, негромко, но твердо ответил:       — Я о том, что это тебя сейчас надо нести на руках, потому что тебе больно идти, но я, как недавно заметила в приступе правдолюбия Эхо, «дохляк». Не унесу. Все? Я достаточно развернуто объяснил? Иди уже. Еду принесу.       По-хорошему, надо было возмутиться. Она не инвалид и в состоянии сама ходить, а на руках пусть Эхо вон таскают, ей нравится. Но вместо этого Рейвен опустила руки и вернулась к Мерфи, не отводя взгляд. Она еще подумала, что когда он не ухмыляется и не злится, то выглядит очень красивым, несмотря на хроническую небритость, всклокоченные волосы и... и вообще несмотря на то, что это же Мерфи. А что подумал Мерфи, сложно было понять, может, он и не думал ничего, а просто ждал, что она сделает — в истерику впадет, ударит или съязвит... только ничего этого Рейвен делать не стала. Она остановилась прямо перед ним, почти вплотную, и сказала:       — Если ты подумаешь, что я так решаю свои проблемы, то получишь в глаз. У меня нет проблем.       — Ну, пока ты их себе не придумала, — покладисто согласился Мерфи. — А как — «так»?       Вот так.       Решительно обнять и поцеловать, по-настоящему, а не в щеку, как он явно ожидал. Распробовать его внезапно податливые губы, осознать, что сильно отросшая щетина гораздо мягче и приятнее, чем Беллова, не бритая за день, почувствовать, как он отвечает — так же осторожно, как только что с порезом работал, но тоже по-настоящему... Отстраниться и сказать:       — Классно целуешься, Мерфи. Только бояться меня перестань, я не кусаюсь.       Брови Мерфи поползли вверх, и Рейвен как-то краем сознания ощутила, что слово «бояться» сказала зря. Или нет.       — А может, я люблю, когда кусаются, — хрипловато бросил он, и следующий поцелуй оказался куда жарче. Белл целовал иначе. Не так, словно вот-вот потеряет...       Первые несколько минут Рейвен все еще сравнивала, не могла не сравнивать.       То, как осторожно Мерфи укладывает ее на кушетку, оберегая повязку на спине, — Белл тогда тоже заботливо стол расчищал и укладывал бережно; то, как помогает отстегнуть фиксатор — а вот Белл в первый раз не сумел, запутался в ремнях; то, как на пару мгновений оставляет ее, чтобы предусмотрительно закрыть дверь — в мастерской они с Беллом об этом не подумали, и ей тогда показалось, что и не надо, чего стесняться, все свои, а теперь кажется, что хоть и свои, а это вот все должно быть только для них... То, какие горячие и неожиданно нежные у Мерфи руки, и как они подрагивают при прикосновении к ней, словно он боится, что его током ударит... нет, не боится — просто ожидает. Мерфи не умеет бояться, но всегда настороже. А Белл был уверенным с самого первого движения навстречу, уверенным и решительным.       — Я же не кусаюсь, Джон, — снова вырвалось у нее, а он вдруг замер, серьезно глядя ей в лицо, — глаза его в этот момент оказались невыносимо красивыми, как никогда раньше, — и вдруг вздохнул прерывисто, утыкаясь лицом ей в плечо, — Белл делал так только в конце, — выдохнул теплом, прикоснулся губами, сперва осторожно, словно даже щекотно, а потом... а потом Рейвен забыла, как сравнивать, и про порез тоже забыла. Потому что остался только Джон, только его руки, дыхание и уже совсем не осторожные губы на ее коже, и когда желание стало совсем невыносимым, она тихонько шепнула: «Давай же!» — и тут ее захлестнуло осознанием, что он этого ждал, пока она сама попросит, но не играл с ней, а просто не хотел ни к чему принуждать, словно оставлял шанс отказаться, отступить, уйти, хотя сам давно на взводе, но ждал же, и от этой мысли у нее перехватило горло, затопило давно не испытываемым чувством нежности и восхищения... А потом он вошел в нее, сперва осторожно и плавно, но едва она ахнула от долгожданного ощущения заполненности и обхватила его руками, ответил на этот ее порыв с такой энергией и страстью, что в следующие минуты Рейвен вообще ни о чем больше не думала, потому что думать просто не осталось ни сил, ни возможности.       И только когда все закончилось, она вдруг снова вспомнила о Белле. Именно потому, что Джон, переводя дыхание, не прятал лицо и взгляд, смотрел прямо на нее, внимательно, серьезно и немного тревожно. Рейвен подняла руку, пальцами ласково — уже забыла, как это, когда вот так ласково можно прикасаться к другому человеку, с Беллом почему-то все время было некогда вот так просто лежать рядом и рассматривать лица друг друга, — сняла капельки пота с его виска и улыбнулась, с удовольствием наблюдая, как сквозь незаданный вопрос проступила ответная улыбка, чуть смущенная, но довольная.       — Все-таки котируюсь? — вдруг спросил он негромко, и Рейвен засмеялась, как не смеялась уже давно.       — Еще как, — искренне ответила она, и Джон вдруг снова уткнулся в ее плечо, только теперь она не медлила, а благодарно обняла, поглаживая его волосы, и подумала, что если Эмори с Беллом не против, то она тоже больше не хочет возражать против такой странной, но единственно возможной здесь семейной жизни.              ***       Беллами нес Эхо в ее каюту, но на полпути передумал и свернул в свою. У него была шире кровать, и он твердо знал, где стоит фляга с водой и где можно найти чистую тряпку, чтобы вытереть слезы, которые Эхо изо всех сил старалась сдерживать с момента, как они ушли из медчасти. Но у нее плохо получалось.       Уложив на не расстеленную кровать, Беллами немедленно дал ей напиться, а вот салфетку, вытащенную из-под подушки, в руки не дал, сел на краешек кровати и вытер ей щеки сам — как Октавии в детстве вытирал. Помогло мало, потому что слезы и не думали останавливаться, теперь она уже откровенно всхлипывала. Он все-таки растерялся, потому что это Октавию можно было обхватить руками и гладить по голове, бормоча утешения, а что делать с Эхо, он не знал.       — Я могла тебя убить! — вдруг всхлипнула она, рывком приподнялась, сама уткнулась лицом в его колени и разрыдалась уже открыто.       Теперь уже было не выбирать: Беллами соскользнул на пол, так что теперь Эхо утыкалась в его плечо, и наконец позволил себе сделать самое простое и эффективное — гладил ее растрепавшиеся волосы и тихо говорил что-то про то, что никого же не убили, все живы, все цело, все работает, все ее понимают, никто не сердится, а он особенно, он только боялся, как бы она не навредила себе, пока в одиночку боролась с программой в своей голове, что он рад, что все закончилось и она снова с ним, они вместе все смогут пережить, потому что теперь она не одна, их минимум двое, и...       — Трое, — всхлипнула Эхо в его плечо.       — Ну, Мерфи тут не в счет, наверное, — неуверенно начал Беллами, и вдруг понял, что Эхо смеется. С ней вообще все нормально? — Эхо?       Она подняла голову, выпрямилась, и теперь полулежала на кровати, опираясь на локоть и глядя на него странным непривычным взглядом — то ли смущенно, то ли вопросительно, то ли ласково...       — Я беременна, — выдохнула и замерла, не отводя от него глаз.       Хорошо, что Беллами уже сидел на полу и падать дальше было просто некуда. Оставалось только тупо смотреть на нее в ответ, осознавать ее слова и чувствовать, как по-идиотски расползаются губы в дурацкой, но неудержимой улыбке.