Тёплый поцелуй алых губ...

В парке под развесистой плакучей ивой, растущей прямо рядом с маленьким прудиком, сидела девушка. Ее длинные синие волосы напоминали крону этой ивы. Рассыпанные по плечам, они тёмно-индиговым облаком окутывали её хрупкий стан и закрывали от любопытных взглядов из-за спины этюдник, стоявший перед ней. Девушка рисовала пейзаж. На ее картине неспешно текла река, унося вдаль венок из полевых цветов; за горизонтом виднелся не город, как тут, а прекрасный зеленый лес. Девушка рисовала эту картину уже четвертый день и, наконец-то, она, по ее мнению, была завершена. Отойдя от этюдника, она еще раз окинула лист придирчивым взглядом и решила, что сделала все, что могла. Расстелив покрывало, художница скинула цветастый сарафан и легла загорать. Зазвонил телефон. — Маринетт, ты сейчас упадешь! — радостно звенело в трубке. — Я лежу, — улыбнулась девушка, подпирая голову руками. — Я готова! Говори уже! — Итак, звонили из издательства!!! Тебя приняли!!! — Вау! — Только и смогла сказать Маринетт. – Боже… Алья, это точно?! — Точнее не бывает! Завтра в девять будь как штык в издательстве! Мари, услышав гудки отбоя, не сразу сообразила, что нужно рассоединить связь. Неужели это наконец-то произошло? Неужели сбылась ее мечта? Она всю жизнь хотела создавать обложки для журналов, музыкальных альбомов, газет и прочего. Где-то ответили отказом, ссылаясь на отсутствие опыта, а где-то и вовсе проигнорировали. И вот через год мытарств наконец-то успех! Ее приняли! Да, издательство молодое, но это неважно. Главное, что с ней заключат настоящий контракт, и это будет именно работа, а не подработка. Маринетт была счастлива! Сейчас она была готова расцеловать любого, кто попадется ей на пути, свернуть любую гору и, может быть, даже переплыть океан! Покидав краски и палитры в этюдник и захлопнув там же непросохший рисунок, она вмиг скрутила покрывало и поспешила домой, точнее, в квартиру, которую она снимала вместе с подругой. С той самой Альей, которая только что звонила. В издательстве Мэри оставила и сотовый, и домашний номера, но издательство почему-то решило воспользоваться именно домашним. Девушка, заскочив в магазин, купила там торт и бутылку шампанского. Нужно было отпраздновать это событие. Она, перепрыгивая через лужи, пыталась убежать от поливалок. Этюдник хлопал ее по спине, мелкие колечки волос щекотали лицо, на котором сияли радостью огромные голубые глаза и белозубая улыбка. Казалось, что посреди летнего города бежит молодая веселая осень. Тёплый ветерок обдувал личико девушки, где-то в дали играла красивая музыка, парижане смеясь беседовали о мирских делах и обсуждали чудеснейшую погодку. Запыхавшаяся Маринетт, распахнув настежь дверь, влетела в квартиру и уронила вешалку с различными длинными мантиями, намертво в них запуталась и упала, похоронив под всем этим добром и торт, и себя. Алья, громко хохоча, вышла к бедолаге. — Эй, подруга, что там с тобой снова произошло? Что на этот раз? — Тортик, — пропищала Мэри, выбираясь из-под груды одежды. — Ну что же, сейчас принесу сюда столик и чай, будем с пола слизывать, — задорным голосом тараторила Алья. Она уже давно привыкла к неуклюжести подруги, её это даже как-то умиляло. Вообще, Маринетт её умиляла и удивляла в целом: в двадцать два года она читала и сочиняла фэнтези, шила различную одёжку, мастерила костюмы для косплеев, где ей обычно доставалась роль колдуньи, а реже, какой-нибудь девы, томящейся в башне. Ну да, с ее яркой внешностью сложно было рассчитывать на других персонажей. А еще Мари увлекалась изготовлением кукол. Образы ей тоже подсказывали фентези, и ее собственная фантазия. В ее комнате их жило великое множество. Каждая индивидуальна, каждая - личность. Часто она делала акуманизированных героев, которых побеждали отважные Леди Баг и Супер Кот. Хоть у неё и было довольно много хобби, она успевала быть и героиней, которая всегда спасает Париж. Но своих кукол Маринетт просто обожала. Она могла часами разговаривать с ними, обсуждать новости или придумывать вместе с ними сказки, чем изрядно пугала людей. В такие моменты она еще больше напоминала какое-то неземное создание. И в этом не было романтики. Просто девушка не от мира сего. Девушки, подняв непострадавшую часть торта с пола, достойно отпраздновали маленькую победу. Завтра предстоял очень важный день! Она проснулась от звука будильника, извещавшего её о том, что она очень зря шила очередной наряд всю ночь. Еще одной «приятной» неожиданностью оказалось то, что кофе кончился, круассаны доела Алька, а на варку каши времени не оставалось. Кое-как распутав свои кудри и жуя на ходу хлеб с маслом, Маринетта, схватив рюкзак с документами, выскочила в дышащий асфальтом Париж. Голубоглазка пришла в издательство вовремя. Просто она застряла в лифте. Она пыталась дозвониться до шеф-редактора - без толку: сигнала не было. Оставалось лишь ждать. Через пятнадцать минут произошло чудо, и лифт все-таки поехал. Маринетт зашла в кабинет. За столом сидела крупная женщина средних лет с грубыми чертами лица, что-то писавшая в толстой тетради. Мэри робко переминалась с ноги на ногу, женщина ее не замечала. Девушка кашлянула, и лишь тогда женщина подняла голову. Из-под узкой железной оправы, съехавшей на нос, на девушку смотрели строгие, умные глаза. Женщина, впившись в нее взглядом, отчеканила: — Вы опоздали. — Э-э, извините пожалуйста. Лифт сломался, я приехала без пятнадцати девять, но… — девушка почувствовала себя нашкодившим щенком. — На будущее учтите, Маринетт, что я не терплю опозданий и оправданий, — сказала женщина, не вставая из-за стола, и продолжила: — Я - Генриетта Николаевна. Вы - Маринетт Дюпен-Ченг. Так? — Да, — ответила девушка, продолжая стоять у двери. — Можете присесть. Дюпен села, но ей было некомфортно. Совсем не так она представляла себе первый рабочий день и встречу с шефом. — Итак, Маринетт, мы вас приняли. Я очень внимательно изучила ваше портфолио и пришла в выводу, что работу над обложкой элитного журнала я поручу именно вам. Вы же сможете выполнить моё поручение? — Да, — удивленно ответила оробевшая девушка, не понимавшая, откуда взялась такая осведомленность. Нажав на кнопку, Генриетта Николаевна продолжила: - Камилла, проводите Маринетт в ее кабинет и выдайте фотографию модели ей на руки, — велела она секретарше и добавила, обращаясь к Мэри: — Все, больше я вас не задерживаю. Знакомьтесь с материалом. Через два дня жду первых эскизов. Девушка вышла из кабинета, в холле ее ждала улыбающаяся миловидная женщина. Она протянула руку и представилась: — Камилла, секретарша Генриетты Николаевны. — Маринетт Дюпен-Ченг, ваш новый дизайнер. — голубоглазка, улыбнувшись, пожала протянутую руку. — Если хотите, я могу проводить вас в кабинет, но, я думаю, что вы привыкли работать дома. Не так ли? — Так, — с облегчением вздохнула дизайнерша. — Не бойтесь Генриетту Николаевну. Она хороший человек, просто очень строгий и дисциплинированный. Иначе с вами, творческими людьми никак, да ведь? — Камилла заговорщически подмигнула ей. — Ну да, есть такое… — Тогда, вот вам фотографии модели, можете идти работать, — любезная секретарша достала из ящика стола папку и протянула девушке. — Извините, у нас сейчас начнутся важные переговоры. — Спасибо. Маринетта начала спешно запихивать папку в рюкзак, но та не влезала. Наконец, жалобно треснув, папка исчезла в недрах сумки. Легко выпорхнув из офиса, девчушка вприпрыжку поскакала домой. Прогулявшись по городу до самого вечера, она любовалась красотой вечернего Парижа. Да, это неописуемая картина. Яркие и не очень, синие, красные, желтые и зеленые огни наполняют сиянием все улочки и здания, придавая всему окружающему миру причудливые формы и цвета. Машины медленно разъезжают по необычайной красоты улицам, а свечение фар в темноте создаёт необыкновенную, волшебную атмосферу и начинает казаться, что ты попал в самую настоящую сказку, прямо как в детстве. Жители городка разбегаются по домам, во всех окнах уже горит тёплый, жёлтый свет. Все витрины магазинов и разных лавочек также горят белым светом, а аромат из милой кандитерской так и манит своим ароматом тёплого хлеба, необыкновенной вкусноты мягких булочек и много другой разной выпечки, словно зовут тебя насладиться их вкусом и запахом... По возвращению домой, Маринетт включила кондиционер, приготовила только что купленный ароматный кофе с любимым печеньем, расставила все это на столе и, усевшись в свое мягкое розовое кресло, закутываясь при этом в тёплый плед, принялась за рассматривание фотографий, щедро осыпая их жирными крошками и орошая кофе. На фото был изображён привлекательный парень лет двадцати трёх. Его широкие плечи и скулы показывали настоящую мужественность. У него были волосы цвета соломы, практически на всех фото они растрепаны, хотя такая прическа ему даже идет. Длинный прямой нос, тонкие губы с острыми уголками и ямочками, с изумрудными большими глазами и длинными ресницами. Он был высокого роста, крепкого телосложения. Характерной особенностью девушке показались его руки, кисти которые даже большеваты для его телосложения, а своими длинными пальцами он сможет легко схватить любой предмет. Маринетт показалось, что она его когда-то видела. На стене. На фото. По телевизору. В юности. Девушка пыталась вспомнить, но безуспешно. Она решила поискать имя парня на фотках, но крошки и жир сделали своё дело. Подпись была размазана и невозможно было ничегошеньки прочитать. — Ай, ладно, — шепнула Мэри и махнула рукой... Через два дня она снова предстала пред глазами Генриетты Николаевны с готовыми эскизами. Шеф-редактор впервые улыбнулась, ее улыбка оказалась неожиданно теплой и искренней. Маринетт очень удивилась и улыбнулась в ответ. — Молодец, девочка! Я не ошиблась в тебе! — Мне очень приятны ваши слова, Генриетта Ник… — Мэри потянулась к ней через стол с рукопожатием и случайно опрокинула чашку кофе. — Ой, простите!!! – Девушка, схватив какие-то бумаги, пыталась вытереть коричневое пятно, но безуспешно. — Маринетт! Маринетт, прекрати! Маринетт, это контакт! Маринетт, что ты делаешь?! СЯДЬ! Оказалось, что бумажками оказался распечатанный контракт, ожидавший подписи главного редактора. Дюпен-Ченг покраснела, как помидор, села на стул и закрыла лицо руками. — Так, девочка, ты милая и талантливая, — сдерживая смех, сказала редактор, — но, пожалуйста, давай будем видеться как можно реже. Лучше общаться в виртуальной реальности. — Простите… Мне так неловко… — Мэри хотела бы перестать краснеть, но ее мечты были тщетны: предательская краска все гуще и гуще заливала ее круглое лицо. — Ладно, это всего лишь бумаги, напечатаю заново. Ступай домой. Все сделай начисто, завтра встреча с моделью, обложку для которого ты делаешь. В одиннадцать. Здесь. Не опаздывай. И не спрашивай, почему он захотел увидеть автора обложки. И, пожалуйста, приведи себя в порядок. Последнее замечание окончательно выбило Маринетт из колеи. Что она имела в виду? Какой порядок? Ченг зашла в лифт, отделанный зеркалами, и обомлела. Она, забыв распустить волосы, примчалась в офис в том виде, в котором спала - пучок на затылке с выбившимися прядями. — У-у-у… — протянула дизайнер, взглянув на свое отражение в зеркале, а после стянула резинку с пучка и отвернулась. Весь день она провела за световым столом, переводя и расписывая различные варианты оформления обложки; закончила она уже за полночь. Увидев сегодня свое отражение в зеркале, она клятвенно пообещала себе заняться внешним видом, но сейчас сил на это просто не осталось. Девушка только вымыла волосы и попыталась оттереть краску с рук, после чего провалилась в сон... Адриан ехал в издательство. Ему было очень интересно. До сих пор он сталкивался с профессионалами высокого класса и надеялся, что так будет и в этот раз. Он поднялся на восьмой этаж в лифте и вошел в кабинет шеф-редактора. За столом сидела крупная женщина средних лет и пила кофе. Увидев парня на пороге, она, пригласив его войти, предложила присесть на стул, стоявший рядом с ней. — Здравствуйте! Я - Адриан Агрест, — зачем-то представился тот. — Ну что же, здравствуйте, Адриан! Я - Генриетта Николаевна, главный редактор этого издательства. — парниша пожал протянутую руку. — Обложки к журналу готовы. Можно приступать к печати. — Прекрасно. А я могу посмотреть на них? — Да-да, сейчас дизайнер… прибежит… — Генриетта Николаевна скривилась. ***** Маринетт с визгом носилась по комнате. Почему? Ну почему она забыла вчера включить стиральную машину, положив туда вещи? Теперь она, вывалив вещи из шкафа на пол, пыталась там найти хоть что-то, что могло подойти под категорию «деловая встреча». Тщетно. В конце концов, она, выудив красное в чёрный горошек платье из горы одежды, впрыгнула в него и, распустив кудри, выскочила на улицу. Она почти не опаздывала. Если на такси... Если оно остановится вот прямо сейчас… Бинго! Она уже мчит. Здание. Этажи. Восьмой. Кабинет. Ура. Успела! Мэри забежала в кабинет… ***** Адриан, услышав громкий хлопок двери, обернулся; на пороге стояла запыхавшаяся... Кто? Синеволосая... Голубоглазая... В красном платье… Платье наизнанку… Парень пытался сдержать смех. Получилось. Он встал и подошел к девушке. — Здравствуйте! — улыбнулся ей молодой человек. — Маринетт — девушка вложила свою руку в его огромную ладонь. «Руки в краске…» — машинально отметил модель. «Милая». Она робко посмотрела на него снизу вверх. Его глаза смеялись. Доброта, свет и… что-то еще. Одиночество сидело в глубине его смеющихся зелёных глаз. Она бы ни с чем не спутала это чувство: слишком хорошо оно было ей знакомо. Он так искренне и светло улыбнулся девушке, что ей стало так легко, прошла робость. — Познакомьтесь, Маринетт, — промолвила из-за стола Генриетта Николавна, — а это Адриан Агрест, сын известного модельера Габриэля Агреста и модель с фотографий. — Адриан, это наш дизайнер Маринетт. Мэри, Адриан очень живо интересовался облож... Девушка побледнела и хлопнула себя рукой по щеке, потом по лбу, а потом по груди. Казалось, еще чуть-чуть, она начнёт танцевать яблочко прямо посреди кабинета. Генриетта все поняла, Адриан не совсем. Он вопросительно смотрел на них по очереди. — Забыла?! — редактор атомным грибом выросла из-за стола. — Забыла, я спрашиваю?! Что ты наделала?! Человек улетает ночью, он ради тебя сюда пришел, а ты?! Маринетт разрыдалась. Агрест понял, в чем дело и вздохнул. Он положил руку ей на плечо и сказал: — Не плачь, есть еще е-мейл. Вышлешь туда. — Адриан, не успокаивайте ее. Этому проступку нет оправдания. Я поручу эту работу другому человеку, а эта девочка пусть занимается газетами. Мэри всхлипнула еще громче. Адриан ненавидел, когда при нем устраивали травлю кого бы то ни было. — Подождите. Я выбираю дизайнера или вы? — он строго глянул на редактора. — Вы выбрали наше издательство, а иллюстратора выбрала я. — Но ведь это мой журнал и я сам вправе решать, кого мне выбирать его иллюстрировать? Дайте Маринетт еще один шанс. Она же выполнила работу? — Адриан заглянул женщине в глаза и широко улыбнулся. Редактор пожала плечами и сделала жест, обозначающий «я умываю руки». — Ты далеко живешь? – обратился блондин к всхлипывающей девушке. — Ну... далековато, — хлюпнула она. — Поехали. — Куда? — К тебе домой поехали. Обложку смотреть. Мари подняв на него свои мокрые голубые глаза, быстро заморгала. Адри хотелось рассмотреть, из каких же цветов состоит голубой спектр ее глаз, но она быстро отвела взгляд. — Сейчас, только такси вызову… — она набрала номер. Редактор раздраженно вышла из кабинета, молодые люди, не нарушая тишины, ждали такси. Они украдкой разглядывали друг друга, но заговорить не решались. Девушка все еще всхлипывала, а парень знал, что сейчас не нужно говорить с ней: разрыдается. Парень ловил на себе взгляды, но сделав вид, что ничего не замечает, продолжил копаться в телефоне. На самом деле он поглядывал на девушку. С интересом. «Красивая, но такая смешная! Как она умудрилась забыть обложки дома? И платье наизнанку…» Доехали они без особых приключений, если не считать мыслей Мари о том, что дома, точнее, в ее комнате просто атомный взрыв после кропотливого труда и рытья шкафа, а заводить туда его придется… И вообще… Боже, как было бы прекрасно создать своего голема, чтобы он сидел тут, на заднем сиденье, а самой телепортироваться домой и навести там порядок. Но увы! Так бывает только в играх. Поэтому горько вздохнув в последний раз, она смотрела то в окно, то на чеканный профиль своего скорого гостя. По дороге она успела набрать СМС Алье: «У меня гость. Если дома, приберись». А также получить ответ : «Я не дома. Разбирайся сама. В другой раз будешь всегда соблюдать чистоту». Наконец-то они прибыли. Маринетт хотела широко и красиво отворить дверь перед гостем. Она даже это сделала, но вешалка… Она, поймав в свои вещевые объятья Мари и Адриана, скрыла их под плащами и мантиями. Было темно, смешно и неловко. Они освобождались, задевая друг друга локтями и руками, хихикали и извинялись. В какой-то момент девушка, рванув очередную тряпку, упала Агресту на грудь; стало ужасно стыдно. Он поймал ее сильными руками и почти прижал к себе, зафиксировав намертво. Так странно и… приятно. Парню было смешно. Так его еще нигде не встречали. Он слой за слоем откидывал одежду, иногда задевая руки и волосы девушки. Он бы уже давно выбрался, если бы это темноволосое недоразумение не запутывало их еще больше. И вот она завалилась на него… Поймав Мэри, он не дал ей удариться о вешалку, сгреб ее рукой под ребра и, не давая двигаться, сказал: — Так. Стой! Стой! Стой! Сто-ой! — он понимал, что одного «стой» ей будет мало. — Не шевелись! В два движения он скинул ворох одежды и отпустил девушку. — Все. Мы свободны. — Спасибо вам. — Тебе. Может уже перейдем на "ты"? — «Тебе», — машинально повторила девушка. Мари стремглав бросилась в свою комнату и кое-как упихала груду вещей в шкаф. Стало терпимо, если не считать заваленного карандашами, бумагой и красками большого иллюстраторского стола. «Это ничего, это творческий беспорядок, а, значит, почти что порядок», — попыталась убедить себя девушка. Из комнаты она крикнула: — Проходи! «Господи! Что же у нее там такое, в комнате?! Наверное, там дракон…» Парень засмеялся. Внезапно он поймал себя на мысли, что эта девушка за неполные три часа их знакомства смешит его уже… ну часто, в общем. И ему это нравилось. Адриан, сняв рубашку, повесил ее на злосчастную вешалку и, оставшись в футболке, вошел. Светлая комната. Уютно. Сладковатый запах каких-то красок из детства, название которых он забыл. Большая мягкая кровать с множеством подушек, огромный иллюстраторский стол с грудой карандашей, маркеров, перьев и еще чего-то, названий чему Адриан попросту не знал. В углу притаился маленький компьютерный столик, у окна большое мягкое кресло со скомканным пушистым пледом, на пожоконнике... Три куклы разместились там. Между ними происходила настоящая битва! Остроухий эльф с рассеченной бровью скрестил меч с орком, а хоббит лежал, укрытый плащом и с ужасом смотрел на них. Парень поразился проработке деталей в костюмах в мимике персонажей. « Куклы. Она играет в куклы...» Шкаф. Из него торчит бретелька бюстгальтера. На шкафу стояли всевозможные остроконечные шляпы, а на полке под потолком выстроились… короны? Кажется, они. На стенах плакаты различных групп и... «Джаггед Стоун? Неужели она тоже его слушает?» — У тебя очень мило. — Спасибо, — покраснела Маринетт, — но, пожалуйста, не надо. Я знаю, что у меня ужасный бардак. — Ничего страшного, — блондин никак не мог перестать смотреть на внутренние швы ее платья, — у меня еще хуже, если я не жду гостей! — он закатил глаза и Мари поняла, что он говорит абсолютно искренне. – Так, где там обложки? Я уже сжигаюсь от нетерпения. Девчушка улыбнулась и взяла со стола папку, где со вчерашнего дня были выложены (а сегодня забыты) готовые работы в хронологическом порядке журнала. — О! Маринетт, а что это у тебя на полке лежит? – спросил он, указывая взглядом на полку с тиарами. Девушка, вздохнув с облегчением, резко встала и забралась на диван. Потом вскочила на его спинку (она решила дать парню полюбоваться ее произведениями и отвлечь его от злосчастных обложек) и, балансируя на ней, разложила диван, уронив тиару ему на спину и упав поперек него. Агрест только охнул, когда она шлепнулась ему на живот… Хорошо, что он был натренирован и успел напрячь мышцы. Мэри молниеносно отскочила. От досады ей почти хотелось плакать. Кто?! Ну кто придумал трёхметровые потолки и полку прямо под ними?! — Я такая неуклюжая!!! Прости, Адриан, я не хотела. — Она села на пол рядом с диваном. — Ниже пола ведь не упадешь? — Так быстро в постель меня еще не укладывали, – попытался пошутить Адриан, но увидев, что нижняя губа девушки задрожала, поскорее сложил диван, сам дотянулся до полки и достал остальные пару тиар. — Вот это ничего себе!!! А что это такое? – спросил он, стоя на диване. — Тиара, — дрожащим голосом ответила Маринетт снизу. — Можно? — глаза модели горели детским любопытством, Мари разрешила ему брать и делать все, что угодно, лишь бы подольше любоваться этим милым выражением лица. Адриан водрузил украшение на голову, вопросы посыпались из него как из рога изобилия: а что это такое? А кто сделал? А зачем это тебе? А как это носят?... Маринетт рассказывала ему о своих увлечениях, одевала на него то венцы, то шляпы, то плащи (и сама нарядилась в любимую мантию), а он задавал все больше вопросов. Таких любознательных людей она не встречала нигде. Нигде, кроме косплеев. Она так увлеклась рассказом, что не заметила, как начала расхаживать по комнате и жестикулировать, изображая магические пассы. Но заметив напряженный взгляд в её сторону, она остановилась посреди комнаты и вопросительно уставилась на парня. —Что? — взволнованно спросила девушка. — Твоё платье. Прости, Мари, но не могу больше молчать. — Что с ним?! — Оно... как это... Шиворот навыворот... Девушка тихонько засмеялась и ударила себя ладонью по лбу, покачивая головой. Маринетт покраснела до корней волос. Она тут же, совершенно не задумываясь, потянула с себя платье, почти до подбородка уже дотянула… как вдруг до нее дошло… Ойкнув, она вылетела из комнаты. — Вот что это сейчас было такое? — тихо пробормотал ошарашенный Агрест, сидящий на кресле. «Ну до чего же она забавная! Я так не смеялся уже давно. А с девушками, пожалуй, вообще ни разу. А еще она носит трусы со Спанч Бобом…» Адриан пересел на кровать. Маринетт вернулась красная, как пионерский галстук, платье было надето правильно. За эти несколько часов она столь ужасным образом скомпрометировала себя, что представить что-то худшее было сложно. Она села рядом с ним и затеребила подол платья. — Так что насчет обложек-то? — осторожно спросил он. — Адриан, они готовы. Они тут. Но можно спросить? Знаешь, ты выглядишь одиноким... – она заглянула ему в глаза. Ярко-зелёные, удивительно добрые, такие красивые и… грустные. — Не грусти… Ты не всегда будешь одиноким, не бойся одиночества, — Быстро затараторила девушка. Она часто впадала в такие «трансы», чем изрядно пугала людей. — Откуда ты узнала? — шепнул он, приблизившись к ее лицу. — Я не знаю. Но не бойся, просто не бойся. Все будет хорошо, — прошептала она в ответ. Он наконец-то разглядел, из каких осколков собрана радужка ее глаз, но теперь это было так неважно… Он приблизился к ее лицу, вот она уже чувствует его мятное дыхание на своих губах… «Такие длинные ресницы, такие большие зрачки, такие алые губы…» Она отстранилась. Для нее это было слишком… рано. Адриан молчал. Он понимал, что это был просто порыв… и теперь он прошел. Маринетт встала и протянула ему папку, парень раскрыл. Обложечки были выполнены качественно, с любовью и настроением - тут претензий не было. Парень вновь взглянул на девушку и аккуратно взял её ладонь. Он нежно поцеловал её и начал закрывать каждый пальчик в кулачок, тем самым, закрывая место поцелуя. — Мари, я… Извини, — впервые он просил прощения за свои поцелуи. — Не говори ничего, Адри. Я все понимаю. И знаешь, что самое странное? — Нет. — Мне не хотелось, чтобы ты останавливался. Парень прикрыл глаза. Хорошо, что она этого не видела. — Маринетт, ты просто скажи, что мне сейчас делать. Хорошо? Я, правда, не знаю. Уйти? Обнимать тебя? Поцеловать еще? Я запутался… — А я не знаю, Адриан… — девушка слезла с кровати, подошла к окну и подняла шторы. За окном смеркалось. — Мари, ты запуталась. Я тоже не знаю, что делать дальше. Пожалуй, мне стоит уйти. — Пожалуй. Блондин вздохнул, Маринетт вызвала такси и продолжила: — Я не обижена на тебя. Просто нужно время. — Время? — Да, время. Когда-нибудь, мы снова увидимся... Ты только прилетай... — Конечно! При первой же возможности я буду прилетать к тебе... — парень вышел в прихожую и обулся. Она помолчала несколько секунд и радостно заговорила: — Знаешь, я кое-что придумала.Тебе понравится. Я тебе позвоню! — Пока! Она звонко расцеловала опешившего молодого человека в обе щеки и закрыла за ним дверь. *********** Маринетт закрыла дверь за Адрианом. Стало так... пусто? Веки еще помнили тепло и мягкость его алых губ, а ладошка с «поцелуем» все еще была закрыта. Девушка прерывисто вздохнула и села в кресло, обхватив колени руками. Шляпы и тиары стояли и валялись по всей комнате, на диване грудой лежали мантии… Она принялась за уборку. В кои-то веки девушка действительно навела порядок, разобрав шкаф, вешалку и стол. За это время, Алья вернулась домой, но Мэри, увлеченная делами, не услышала прихода подруги. Девушка обернулась. Алья держала в руках рубашку Адриана и нюхала ее. — Ой! Рубашку забыл!.. Дай мне! — Не дам! Пока не расскажешь, чего это у тебя мужики рубашки забывают. М-м-м… Блин, классно пахнет! Алья уткнулась носом в рубашку, а Маринетт злилась. Или ревновала?.. — Он торопился, ночью улетает. Мы ко мне за обложкой для журнала зашли. Я их забыла дома. Всё? А теперь отдай! — Мари вновь требовательно протянула руку. — Да бери. Ты чего злишься-то? – шатенка была немного обижена на подругу за такую неуместную раздражительность. Маринетт, выхватив рубашку, с трудом подавила в себе желание прижать ее к себе. «Господи, что со мной происходит?!» - думала всё время она. Подруга хотела было уже обидеться на Мари, но любопытство было сильнее. Она вошла в её комнату. Там тоже царил идеальный порядок. Девушка пожала плечами и уставилась на подругу. Маринетт все ей рассказала. Алья только успевала менять выражение лица, хохотать, да умиляться. — И что? Он прямо известная модель? — Ну да... — ОГО! А какой он? — Ну какой… Одинокий и очень несчастный. — Красивый? — Я не знаю… Я не думала об этом. Да, красивый… Очень красивый. И очень одинокий... Алья решила больше ни о чем не спрашивать собеседницу. Странная… Она всегда такой была, есть и будет. У нее был в гостях знаменитый человек, а она про какое-то одиночество толкует… Наконец-то, этот сумасшедший день закончился. Маринетт лежала на диване и засыпала. Сотни мыслей лезли ей в голову, и она никак не могла хоть как-то распутать их, поэтому просто заснула. А в девичей ладошке до сих пор теплился отпечаток алых теплых губ...