Война

Джейкоб жадно потирал ладони, глядя на обилие продуктов на плите. Генри и Иви ушли по каким-то своим невероятно-важным-ассасинским-делам, о которых он непременно пошутит, когда они вернутся. В конце концов, бесить Иви – лучшее хобби, которое Фрай мог себе придумать. Но была еще одна вещь, которую мужчина безумно любил. И к которой у него не было ни малейшей расположенности, и даже крохотный намёк на талант, и тот – отсутствовал. И речь шла, разумеется, о готовке. Пока он остался один в поезде, ох, какую возможность он имел разгуляться! И причитания Иви о противном черном дыме, заполонившем их «дом», его вовсе не будут волновать. Как и любые другие причитания. Сетуя на то, что прислуга забрала с собой книгу рецептов, в которой все было написано, Джейкоб едва было не отказался от своей задумки. Но удовлетворение своих моральных и голодных потребностей оказалось выше мужчины, и он решил, что это не труднее, чем набить кому-то морду. Первым делом Фрай решил растопить духовку. Ему показалось, что это логично, ведь ей нужно разогреться, а пока это произойдет – он уже приготовит тесто. Следующая проблема была вызвана отсутствием той самой книги рецептов. Но и это не остановило Джейкоба. Решив, что он сам по себе прекрасен и что его талант (орлиное зрение, увы, не помогло, а он пытался) подскажет, ассасин все делал на глазок. Кулинарный гений с головой ушёл в работу. Из-за духовки в помещении становилось всё жарче и жарче, поэтому чего мужчина был вынужден постепенно раздеться. Сначала он остался в рубашке и жилете, потом просто в рубашке, а затем кроме штанов и ботинок на нём ничего не было. Но легче даже от этого не стало. Противное тесто все никак не хотело нормально меситься, то оно было слишком жидким, то начинало казаться слишком твердым, и Джейкобу постоянно казалось, что его мало. Увлеченный, ассасин даже не услышал странного шума в вагоне. Понял он, что не один, когда открылась дверь и в проёме показался его дорогой картавый друг. — О Боже, Джейкоб!.. — Ты наконец признал, что я неотразим? — Ты неотразим в обратную сторону. Ты же знаешь, что единственная получающаяся у тебя вещь – это угли, которые должны были быть едой. Так что ты, позволь узнать, творишь? — Кулинарный шедевр! — Допустим, а раздеваться зачем? — Жарко тут, но я вот думаю, что когда ты пришёл, стало еще горячее. Не снять ли мне… — Рот на тебя плохо повлиял, - холодно отчеканил Дориан, настолько пугающим и отторгающим голосом, что у Джейкоба даже дрогнула улыбка. В миске у ассасина было тесто, какой-то странной и немного пугающей консистенции. Решив, что нужно еще муки, он набрал немного в руки с видом истинного знатока. — Знаешь, отравление не самая лучшая вещь. Лёгким движением мука оказалась у Арно на лице. Француз медленно убрал её с лица, проведя по нему руками, и шумно вдохнул носом воздух, будто бы собирал силы для того, чтобы наорать на друга. Но вместо этого он поразительно быстро схватил бедный продукт и зарядил им в Джейкоба, как снежком. Между ассасинами разразилась самая настоящая мучная война. Которая, к счастью обоих, закончилась, когда не осталось муки. Арно рассмеялся, отряхиваясь. — Что ты хотя бы собирался готовить? — Думаю, булочки или круасаны. — Знаешь, если ты не убавишь жару, то мы сами тут испечемся. — А я не против отведать горячих французских булочек! Арно некоторое время грузился, обрабатывая все возможные смыслы выданной Джейкобом фразы, пока не решил, что лучше оставить эту тему в покое и акцентировать внимание на другом. — Ты весь в муке. Отряхнулся бы. В самом деле, раздетый по пояс Фрай был весь с подачи Арно испачкан. Мужчина провёл рукой по волосам и сложил губы бантиком, осматривая, как он стал внезапно бледным, слишком даже для жителя не скупой на пасмурную погоду Англии. — А что, неплохо. Вот намочу – и будет как тесто. Но вместо того, чтобы запечь, меня можно будет… пожарить! Дориан, увидев в этом даже больше странной двусмысленности, чем в предыдущей фразочке, решил ретироваться. — И всё-таки это Рот, - изрёк Арно, с подозревающим прищуром глядя на друга. И закрыл дверь с другой стороны.