Почему же я один?!

Конец марта. Снег выпавший на той неделе почти растаял, оставляя серые, печальные улицы. Вид из окна удручал. А весеннее солнце еле-еле пробивалось сквозь тучи, и то лишь в обеденное время. Юре было плохо, он заболел и серьезно. А все начиналось с обычной головной боли, которая часто мучала фигуриста в последнее время. Затем слабость и насморк под вечер, которые вылились в 37° с утра. После сна Фея еще довольно-таки бодро передвигалась по квартире, но это бодрствование длилось недолго (сил хватило на заваривание овсянки и добавление в нее кураги, которая чудом нашлась в ящичке). Чай с малиной которую дедушка невзначай передал еще месяц назад, для борьбы с весенним авитаминозом тоже оказался спасением. Дальше в постель. Шли минуты, а за ними часы. Смотреть в экран телефона было больно, жгло глаза, поэтому приходилось сквозь зашторенные окна наблюдать за небом. Боль в голове не угасала, но к часам 12 наконец-то удалось уснуть. (когда спишь, и кушать не хочешь, и не болит ничего). Сны, мало того что казались сущим бредом, так еще и были черно-белыми. Лед.. Много льда.... Это же... Ледовый дворец Хасэцу и что-то еще.... *всматривается* Пьедестал.. и.. стоящий на нем Кацудон. Вот же черт. Рядом с Виктором, он занял мое место. Злость нахлынула на него, но «смена кадра» так же быстро испарила всю ненависть. А это... Этот закат, такой знакомый и приятный. Юра оборачивается. «Кто здесь?» С противоположной стороны крыши от него отдалялся чей-то размытый силуэт «Бека это ты?! Бека! Стой! Стой же твою мать!» Юра бросился бежать. Так быстро как только мог, но эти чертовы ватные ноги не хотели. Чтобы их переставлять приходилось прилагать немыслимое количество усилий, а они лишь подкашивались. «Нужно бежать быстрее» - четко отдавалось в голове. Казалось еще немного, еще немного и он догонит, схватится за широкую спину казаха и не отпустит его, оставит здесь свое счастье. Но увы. Тень лишь отдалялась. Он то и дело падал, поднимался и снова бежал. Четно. Юра открыл глаза. Угрюмая гримаса часов неумолимо показывала 15:40. Голова раскалывалась, поэтому кое-как пошатываясь он дополз до шкафа. Заглянув на верхнюю полку и нащупав бластер таблеток с инструкцией, так же падая отправился на кровать. Сосредоточиться на чтении было невероятно сложно, буквы на белом листе плыли и сливались. Строчки явно не хотели стоять в правильном порядке, из-за чего приходилось снова и снова начинать с начала. Наконец-то дозировка и побочные эффекты были прочтены. Оставалось одно – раздобыть воды. Как только фигурист поднялся на ноги в голове закружилось. Держась за стенку обеими руками Юра дошел до кухни. Чуть не уронив пару тройку стаканов стоящих рядом, больной набрал воды и, протолкнув таблетку в горло, отправился в обратный путь. Приземлившись на кровать, скрутился как котенок и закрыл глаза. Боль в голове слегка утихла, но это не отменяло жар и дикую слабость. Уснуть во второй раз так и не удалось. Вместо сна в голову то приходили, то уходили мысли, а по щекам на подушку, по тонкой соленой дорожке, стекали слезы. Это был тот момент, когда не грусть была причиной слез, а слезы причиной грусти. Юра не мог их контролировать, только лишь закрыть глаза и ждать пока ткань совсем не намокнет чтоб перевернуться на другой бок. К слову о мыслях… когда в квартире стало не по себе тихо, сам собой пришел вопрос : Почему я один? Почему никто не позвонил и не спросил как я себя чувствую? Почему никто не поинтересовался, не нужно ли мне что-то? Заметил ли кто-то, что я не пришел на тренировку? Жив ли я вообще, ведь может меня сбила машина. Всем настолько все равно? Почему всем плевать? Почему? Почему же я один? В целом, не склонный к самокопанию и самобичеванию парень задумался о причине. А потом сам собой пришел ответ: Может это я их отверг?! Милу и Поповича постоянной бранью и колкостью, Кацудона своей травлей, Виктора неумением простить и наконец, самое тяжелое … Перед глазами пронесся тот вечер, тот разговор в кафе, и отказ. Его отказ от предложения Отабека. Возможно все случилось слишком быстро…. У него только что появился настоящий друг. Они только начали регулярно общаться, Бека даже оставался у него. Учил его готовить, они вместе смотрели фильмы, смеялись и говорили о музыке. Завораживающие ночные поездки на мотоцикле по пустым улицам. А потом, в доме отключили свет и единственным выходом было идти в кафе. Платили конечно же поровну, только вот перед тем как уходить, казах достал из кармана куртки маленькую коробочку. А потом.. А потом была самая большая ошибка Юры. Ошибка которая стоила разбитого сердца, потери смысла жизни, а вскоре и самой жизни. Он убил его своим отказом. Человека с которым теперь он хочет просыпаться. А может Юра просто не мог тогда сказать что чувствует, может… Хотя какая уже разница. Картина тела лежащего внизу навсегда засела в голове фигуриста, каждый раз вызывая слезы и боль. «Я не хочу быть один», - засело в голове Плисецкого. Он открыл глаза и вытер высохшие слезы краем пододеяльника. Машинально взял телефон с тумбочки, о которую вчера чуть не разбил лицо, возвращаясь с кухни. Палец застыл над контактом. А если он уже не захочет со мной общаться? Нет. Нужно попробовать. — Алло, Вить, как жизнь? Как там Кацу... то есть Юри поживает? Как погода у вас?