Дыши,
Проси о большем...
А если тебе всё равно горько,
Попроси его помочь тебе двигаться вперед.
© Blue October – Fear
Когда они вышли с места съемок – на улице уже был вечер. Летние сумерки слегка поубавили яркость и насыщенность этого сумасшедшего дня, а прохладный бриз приятно остужал разгоряченную кожу. Вот только у Антона зуб на зуб не попадал. На лбу выступила испарина, руки не согревались даже от прерывистого дыхания. Он старался, как можно сильнее спрятаться в кресле, будто это могло помочь справиться с воспоминаниями, которые снова и снова наносили безжалостные удары по и без того подорванной психике. Парень не смотрел в сторону водителя, потому что вид Сергея заставлял страх еще больше разрастаться в грудной клетке. По сути, вся окружающая реальность заставляла приступы паники вновь и вновь брать его за горло, не позволяя нормально дышать. Он боялся. Чертовски боялся того, что будет дальше. Матвиенко крепко вцепился в руль. Всю дорогу он не переставал смотреть на сидящего рядом друга. Изнутри поднималось раздражение. Причем мужчина не понимал на кого конкретно он злится. На себя? На парня, который чудесным образом занял тело Арсения? На гребаную судьбу? Сережа сжал зубы, чтобы грязно не выругаться. Ситуация слишком внезапно превратилась в какой-то дешевый театр абсурда. И кульминацией всей этой драмы стал момент, когда они вышли во двор. Сначала Матвиенко хотел отвезти друга в родные пенаты. Но потом вспомнил о любящих доебаться без повода родителях, посмотрел на бледное лицо парня и понял, что это очень плохая идея. Видимо, к разряду таких идей относилась и обычная поддержка. Антон не мог нормально стоять на ногах, они впервые казались ему настолько чужими. Поэтому, не пройдя и пары шагов, он споткнулся и чуть не упал, но Сережа вовремя среагировал, хватая его за руку и прижимая ближе к себе. Только вот не предвидел яростного сопротивления, когда парень со всей дури оттолкнул его, загнанно дыша, как после марафона. Поэтому весь путь до дома Сережа шел позади него на небольшом расстоянии, лишь следя за тем, чтобы Антон снова не решил убиться. Войдя в холл, он отправил его наверх, перед этим убедившись, что тот помнит, куда вообще идти. А сам направился к кухне, чтобы дать распоряжение об ужине. В итоге ни за что наорал на повара и управляющего. Те быстро ретировались выполнять свои обязанности, понимая, что хозяина в таком состоянии лучше не трогать. Сережа достал телефон, быстро набирая смс, а после плюхнулся на ближайший свободный стул, наконец-то выдыхая и медленно потирая виски пальцами. Экран засветился, оповещая о входящем вызове. Еще пара глубоких вздохов и Матвиенко берет трубку. - Алло, пап? Не отвлекаю? - Стал бы я тебе перезванивать, если бы отвлекал? – с иронией отозвались на том конце провода. - Ты хоть раз нормально можешь ответить? - А ты хоть раз можешь это не спрашивать? Повисло молчание. Нервный стук пальцев по столу наполнял столовую. За окном уже почти стемнело. Холодный свет автоматических фонарей медленно заполнял комнату, превращая ее в какое-то ледяное королевство. Зима, посреди лета. В этом доме всегда было так. Ну или почти всегда. - Ты еще в горах? - Нет, я в Москве, вчера прилетел. - Не забудь о тех документах, которые я тебе переслал на почту. - Да-да, я помню. Отправлю тебе их обратно на днях. Там, на удивление, мало правок. Неужели твой заместитель наконец-то научился нормально работать? В трубке раздался приглушенный смех. А потом тон беседы изменился с делового на куда более мягкий. - Как ты, сынок? Как Арсений? - Все в порядке. Сегодня вот, были на пробных съемках. Арсений играл довольно…неплохо. - Неплохо, – передразнил его отец. – Тебя в кино силой не затащишь, чтоб ты в этом понимал еще. Сережа закатил глаза, шепча что-то себе под нос. - Какой смысл ходить в кино, если можно посмотреть его дома? Да и все эти слезливые мелодрамы не для меня, ты же знаешь. - Знаю, – просто подтвердил голос. – Поэтому тебе следует признать, что Арсений намного больше в этом разбирается. Что с его родителями, кстати? Мне стоит вмешаться? - Нет, пока они тихие, – улыбаясь, проговорил Сережа. – Прибереги свою крутость на крайний случай. - Эх, вот так приберегаю-приберегаю, а потом в один день превращусь в этого…Как его…Ну зеленый такой с мускулами… - В Халка, пап, – уже смеясь в открытую, подсказал Матвиенко. - Точно в него! Не боитесь, что раздавлю вас, как букашек? - Не боимся. Я тогда стану железным человеком, чтобы сдержать тебя! - Но тебе не сравниться с моей мощью! Сережа услышал на заднем плане женский голос, скорее всего секретарши. Это значило только одно. - Прости, мне пора. Я позвоню завтра, хорошо? - Да конечно, пап. Удачи и… береги себя. - Ты тоже, сынок. Вызов обрывается, заставляя Сережу очнуться в полном мраке. Засунув телефон обратно в карман, он встал со стула, разминая затекшие мышцы. Наверх он поднимался медленно, будто нехотя. Но все же он понимал, что не стоило оставлять Антона надолго одного. Ведь если, что может быть на уме у Арсения, он представлял в деталях, то, что на уме у этого парня он не знал совсем. Дверь в гостевую комнату была слегка приоткрыта. Сережа заглянул внутрь, собираясь позвать парня поужинать, но захлопнул рот, как только увидел лежащую на кровати фигуру. Антон свернулся калачиком на самом краю и тихо сопел, иногда постанывая во сне. Мужчина как можно тише прошел в комнату. Сдернул с другой стороны одеяло, осторожно укрывая спящего. Он ненадолго задержал руку на плече парня, пытаясь осознать этот диссонанс. Знакомые темные волосы, острые скулы, аристократически бледная кожа, это же Арсений! Вот только тот никогда так не спал. Всегда предпочитал раскинуться на кровати, занимая собой все свободное пространство. Где-то в груди кольнула тоска. Они ведь не виделись с ним целых полмесяца, и неизвестно когда еще увидятся. Сережа всеми силами отгонял от себя противное слово «никогда», которое порождало не самые светлые мысли. Ведь что если этот Антон занял место друга до конца жизни, и он больше не увидит в глазах Арсения его самого? Мужчина заставил себя проморгаться, чтобы выгнать всю эту чепуху из головы. Нелепо было думать, что ему одному сейчас сложно. Антон тоже этого не хотел, но ему пришлось вынести не самые легкие два дня, примерить на себя чужую шкуру. И не очень-то хорошо это на нем отразилось. А все потому, что Сережа сказал ему, что это важно. Бережно натянуть одеяло повыше и на долю секунды прикоснуться к чужому-родному лицу, тут же одергивая руку, чтобы не разбудить. Странный малый этот Антон. Хочет узнать многое, но держит язык за зубами. Боится, но, тем не менее, лезет в огонь. Говорит, что все в порядке, когда сам задыхается в урагане. Совершенно удивительный идиот. Сережа окидывает взглядом фигуру друга, медленно прикрывая за собой дверь. Шаги на лестнице быстро удаляются, пока не замолкают совсем. В доме разливается тишина. *** Сон не приносил никакого облегчения. Перегруженный мозг готов был вот-вот взорваться от обилия образов и событий. Антону что-то говорили, но он не разбирал слов, тянулся за еле слышимыми голосами, чтобы потом почти оглохнуть от громких криков. Где-то на грани сна он открывал глаза, чтобы увидеть перед собой мутный белый туман, после которого водоворот затягивал его с новой силой. В очередной раз, провалившись в беспокойные сновидения, он увидел перед собой ночь. Не звездную и спокойную, нет. Здесь все полыхало кровавыми красками. Откуда-то снизу доносились все те же голоса, только теперь они не говорили с ним, они подталкивали его к краю. Сил сопротивляться уже не осталось, но он упорно держал в своем сознании мысль, что ему нельзя туда падать, что он должен вернуться. И тогда появился он. От самого тела исходило зло, глаза казались не человеческими, дьявольскими. Он издал воинственный клич, заглушая им жалкий визг голосов. И пошел в сторону Антона. Бежать было некуда. Позади бездна, а впереди, кажется, сам дьявол явился по его душу. Огромная рука, сделанная как будто из камня или чего-то настолько же прочного, обхватила Антона за горло, поднимая все выше и выше. Парень забрыкался, инстинктивно вцепляясь пальцами в чужую конечность, но нащупал только пустоту. Кислород не попадал в легкие, отчего в голове образовался вакуум, который затормаживал движения. Вот и все. Сейчас его как куклу скинут вниз, и живущие там твари полакомятся его останками. Рука на горле сжимается сильнее и Антон не может сдержать вопль ужаса при взгляде в эти глаза. Парень отбивается руками от оков, пока не осознает, что это всего лишь одеяло. Он резко садится на кровати, отчего голова начинает немного кружиться. Сердце бешено бьется в груди, а горло сжимает спазмом. Антон кладет собственную ладонь на горло, нащупывая артерию. Мелкие удары неприятно отдают в пальцы, но он пересиливает себя, начиная отсчет. Тридцать. Пульс спадает, биение ощущается не так резко. Пятьдесят. Воздух наполняет легкие. Семьдесят. Горло больше ничего не сдавливает. Рука устало падает на колени. Только сейчас Антон понимает, что очень сильно хочет пить. Он оглядывается на тумбочку и замечает, что он в комнате не один. Сережу почти не видно в кресле, из-за того что плотные шторы практически не пропускают свет, а еще из-за того что мужчина полностью там улегся, подперев голову рукой. Как он в таком положении вообще умудрился уснуть не такая уж загадка, гораздо больше Антону было интересно, почему он до сих пор не проснулся. Он же похоже кричал во сне… Или ему это только приснилось? В любом случае, парень был рад, что не заставил в очередной раз о себе волноваться. Но пить хотелось все больше. И тогда он решился встать. Матерясь про себя за скрип половиц, и постоянно оглядываясь на Сережу, он смог благополучно дойти до двери. Раздался громкий стук ручки о стену, Антон замер, ожидая, что теперь-то мужчина точно проснется, но тот оставался неподвижным. Облегченно выдохнув, парень вышел в коридор, радуясь, что ванная находится практически напротив. Льющаяся из крана вода показалась даром небес. Антон жадно глотал ее из ладоней, не в силах оторваться. Сухость в горле никак не желала полностью проходить, но в животе уже булькало от количества выпитого, поэтому парень остановился, утирая губы краем футболки. В отражении зеркала он заметил какую-то тень позади себя. Но, испуганно обернувшись, увидел, что это всего лишь висящий на крючке халат. Антон опустил голову, опираясь на края раковины. Очередной приступ, подумаешь, ничего страшного. Сколько же их еще будет? Справившись со своим вышедшим из строя сердцебиением, он снова взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрел бледный парень, с углубившимися синяками под глазами, растрепанными черными волосами и остатками грима на щеках. Ледяные голубые глаза, казалось, смотрели на него с презрением, а тонкие губы готовы были исказиться усмешкой. - Не смотри на меня так, – прошептал Антон, не отводя взгляда от чужого лица. – Я в этом не виноват. Но отражение никуда не делось. Наглый аристократ, привыкший добиваться своего. - Почему именно ты? – продолжил парень уже громче. – Нет. Почему именно я? Брюнет презрительно улыбался, изредка морщась при взгляде на него из зеркала, будто говоря «Какой же ты жалкий». - Почему я?! – крикнул Антон, со всего размаха ударяя кулаком по стеклу. По ровной поверхности побежали трещины, но этого показалось недостаточно. Поэтому парень ударил еще раз, не обращая внимания на выступившую кровь. Отражение уже не было видно, но Антону хотелось, чтобы осколки усыпали пол, хотел почувствовать, что он до конца избавился от этого. Рука онемела, до сознания с трудом доходили сигналы о повреждениях, все перекрывал бушующий в крови адреналин. Зеркало с треском слетело на пол, вызывая у Антона победную усмешку. Но радость продлилась недолго, стоило только почувствовать стекающую по пальцам алую жидкость, как боль наконец-то дала о себе знать. В ванную вбежал какой-то незнакомый человек, начиная, обеспокоенно что-то у него спрашивать. Но, как и во сне, Антон не понимал ничего из той чепухи, что тот нес. Он прижал руку к груди, наплевав на то, что ткань футболки пропитается кровью. Странно, но дышать стало намного легче, в груди больше не было страха, там появилось что-то отдаленно похожее на спокойствие. А потом пришел Сережа. Сонный, но, тем не менее, готовый убивать всех и вся. По его взгляду, Антон понял, что начнет мужчина именно с него. *** Матвиенко совсем не помнит, как умудрился уснуть, когда хотел просто недолго посидеть рядом, чтобы убедиться, что все в порядке. Зато он охренительно хорошо помнит, как он проснулся. Вернее отчего. Сначала он не понял, откуда раздался звон. Мозг отказывался нормально функционировать, после дремы, а мышцы задеревенели от неудобной позы. Первое, что он заметил – пустую кровать. А дальше новый звон и топот ног в коридоре. Яркий свет ударил в глаза, но Сережа не стал останавливаться, направляясь следом за ночным сторожем. Протиснувшись мимо него, он наконец-то смог оценить весь масштаб трагедии. Зеркало, валяющееся у стены, осколки битого стекла, которые усеяли пол и Антон, стоящий посреди всего этого бардака и прижимающий окровавленную руку к груди. Сережа еле удержался от того, чтобы поаплодировать. Вместо этого он отправил сторожа за аптечкой, а сам попытался, как можно осторожнее вывести невменяемого парня с поля брани. Наплевав на личное пространство, он обхватил его за талию, перекидывая здоровую руку себе через плечо. - Ты бы хоть тапки надел, – проворчал Матвиенко, услышав, как парень тихо пискнул, нечаянно наступая на осколок. В комнате уже горел свет. На тумбочке примостились миска с водой и аптечка. - Спасибо, Михаил, можешь идти, – бросил Матвиенко служащему, опуская свою ношу на край кровати. - Может, скорую? - Сами справимся, – как можно беззаботнее отмахнулся Сережа. – Напомни мне потом, выписать тебе премию. Сторож неуверенно кивнул на это. Еще несколько секунд он сверлил их профессионально-настороженным взглядом, после чего все-таки удалился. Бинт никак не хотел отрываться вручную. Сережа уже хотел пустить в ход зубы, как заметил лежащие рядом с аптечкой ножницы. Смочив кусок бинта в воде, он с долей обреченности посмотрел на притихшего друга. - Давай руку. Антон молча протянул ему изрезанную ладонь. Волокна быстро приобрели темно-розовый оттенок. Мужчина аккуратно стирал уже успевшую подсохнуть кровь, проверяя порезы на наличие осколков. Но те были подозрительно чистыми. Только ближе к запястью были два слишком глубоких повреждения, которые вызывали опасения. Проверив так же царапины на ногах, Сережа удовлетворенно хмыкнул. - Ну что ж, пациент скорее жив, чем мертв. Можно обойтись без швов. Но все равно придется потерпеть. Новый кусок он смочил перекисью, обрабатывая царапины уже намного тщательней. Антон сжал губы, морщась от неприятного жжения. После того, как волны адреналина окончательно стихли, он почувствовал сонную усталость. Будь его воля, он бы просто грохнулся обратно спать, но приходилось терпеть медицинские манипуляции. - Может, объяснишь, наконец, что с тобой случилось? – прервал затянувшееся молчание Сережа. – Был тихим, как мышонок, а потом внезапно стал крушить все вокруг себя, как какой-то…Халк. Мужчина мысленно усмехнулся на последних словах. Не думал он, что встреча с этим супергероем произойдет так скоро и при таких обстоятельствах. - Я узнал, что родители у Арсения не такие уж и мудаки. - Да? Это, кто тебе такую хуйню сморозил? В ответ мрачный взгляд и горькая усмешка. Сережа неловко закашлялся, заклеивая царапины на лодыжке пластырем. - Ты ничего не скажешь, да? - Такое не рассказывают даже самым близким друзьям. Прости. Бинт немного неровно начал ложиться поверх повреждений, постепенно скрывая всю кисть. Как только последний порез скрылся с глаз – Сережа позволил себе расслабиться. Почему-то с этим простым действием пришла уверенность в том, что буря миновала, что самое опасное уже позади. Хотя, кто его знает, верно? Антон задумчиво разглядывал перебинтованную руку, все еще ощущая мелкие вспышки боли от движения пальцев. Клонило в сон. И парень больше не видел поводов оставаться в вертикальном положении, поэтому рухнул на кровать, зарываясь носом в подушку. Свет в комнате погас. - Сереж, можешь остаться? – быстро проговорил Антон, когда мужчина уже хотел закрыть за собой дверь. Он зажмурился, ожидая, что над ним посмеются или скажут что-нибудь грубое. Но услышал только звук закрывающейся двери, а потом шуршание на соседней половине кровати. Открыв глаза, он увидел, как Сережа устраивается поудобнее, отбирая себе часть одеяла. Они лежали в тишине, никто из них не решался закрыть глаза. Пока мужчина не положил свою ладонь поверх его, делясь таким необходимым теплом. - Знаешь, Паша мне сказал, что ты на удивление хорошо сыграл в конце, несмотря на все провалы до этого. Антон на это только фыркнул, не понимая, как его игру в принципе могут назвать хорошей. А потом до него дошло, о какой именно сцене говорил мужчина. - Но ты ведь не играл, правда? Тебе просто было страшно. И внутри у парня все обрывается от этих слов. Он чувствует, как глаза начинает печь от непролитых слез. Между тем, чужая рука сжимается крепче, как будто обещая защитить. - Я не буду спрашивать, что произошло. И без того догадываюсь, – мужчина ненадолго замолчал, подбирая правильные слова. – Только не закрывайся от меня, хорошо? Я тебе не друг, я тебе по сути никто, но я, правда, хочу помочь тебе разобраться со всем этим. Антон нахмурился, обдумывая сказанное. И внезапно лицо озарила широкая улыбка. Такую, Сережа не видел у Арсения даже в самый лучшие дни. Ему даже на мгновение показалось, что парень окончательно спятил. - Хорошо, – наконец-то проговорил он. – Только в кино ты меня больше не затащишь. Ненавижу мелодрамы. И Матвиенко, неожиданно для себя, громко рассмеялся, буквально захлебываясь смехом. - Ты не поверишь…Но я тоже их…Терпеть не могу, – задыхаясь, смог все-таки выдавить он. - Хоть что-то общее. Они заговорщицки переглянулись. Громкий заразительный смех заполнил комнату, стирая собой скучную предрассветную тишину.