Есть такие люди, которым душу даже дьявол продаст…
₰₰₰
Стоящий на столе, оббитый кожей патефон играл одну из любимейших сонат Батори, напоминая аристократу о том времени, когда мелодия только была записана на пластинку. Сегодняшний наряд вампира отличался от повседневной одежды — он облачился в чёрное, исключив обилие кружева. Таким Кира его ещё не видела, поэтому с неподдельным интересом наблюдала за ним исподтишка. Сейчас Ферид спокойно попивал свежую кровь, смаковал, прикрыв глаза с длинными седыми ресницами. Девочка так и не притронулась к еде, лишь сделала пару больших глотков сладкого чая. — Обычно, когда дети видят столь аппетитную и изысканную пищу, то набрасываются на неё не раздумывая. Особенно на сладенькое, — последнее слово явно было адресовано Эрабэк, и она об этом прекрасно знала, поэтому недовольно фыркнула. — Я не куплюсь на ваши приторные речи. Столько еды для меня одной… Не вижу смысла отказываться, — едкая улыбка застыла на губах смертной, пока та накладывала себе в тарелку всё, что видела. Основатель с интересом оглядывал ещё не сломанную игрушку, отмечая юный максимализм малышки, которая так рьяно проявляет свои эмоции. Ей чужд неистовый страх жертвы, потому что рыжеволосая полна надежды. Давно Кира не ела столь горячую и питательную пищу, ведь её рацион состоял из безвкусного хлеба и объедков. Основатель знал, что девочке нравится, и внутри радовался своей маленькой победе над хрупким упёртым существом. — Знаешь, в твоём возрасте довольно нормально интересоваться всякими пошлостями, — каждое слово было произнесено до омерзения медленно и серьёзно, будто неоспоримый факт. Эрабэк закашлялась, подавившись куском говядины, и со злостью ударила вилкой по тарелке, отколов краешек дорогого фарфора. Безжизненные, наполненные больной любовью к самому себе глаза сияли от удовлетворения. Издеваться над человеческой душой всегда было занятно для садиста-кровососа. Кира, наконец успокоившись, утёрла капельки мученических слёз из уголочков глаз и, оскалившись, словно дворовая собака, уставилась на ненавистного собеседника. Жажда убийства читалась в каждом её непроизвольном жесте, а скрип зубов звучал довольно устрашающе. — В вас есть хоть толика приличия, господин Батори? Я же пришла к вам на ужин, не упрямилась, а вы начинаете говорить об этой малолетней проститутке, словно это самая важная вещь на планете. Мне не интересны такие вещи, я не нахожу в этом ничего особенного. Всего лишь глупый инстинкт, направленный на продолжение рода, как у самых настоящих неразумных животных. Нас наградила матушка-природа, но я не собираюсь заниматься такой фигнёй. Ненавижу озабоченных мужиков, думающих не головой, а «головкой»!!! — смертная не заметила, как выпалила кровопийце всё своё категоричное и непреклонное мнение, а осознав свою ошибку, покраснела до кончиков ушей и опустила провинившийся взгляд. — Аха-ха-ха, какая ты прямолинейная… Многие людишки говорят о пороках, как о преступлении, однако все их слова лишь очередная ложь. Поддаться искушению не значит нарушить Божий завет, нет — это значит жить так, как хочется, а не как заведено. К тому же следует наслаждаться жизнью, а не бегать от неё, прячась за нормами приличия и мнением социума. Когда-нибудь ты осознаешь это и окунёшься в омут греха, — седовласый осушил бокал тремя маленькими глотками и, облокотившись на стул, невинно улыбнулся, от чего девочка приоткрыла миниатюрный ротик. «Почему я не могу проронить и слова… Он просто отвратительный, хамоватый убийца, но его улыбка сейчас не фальшивая, и из-за этого мне становится не по себе. Такое ощущение, что я горю. Мои щёки пылают, а ладони вспотели, но всё это не из-за страха, а только из-за его дьявольской улыбки… Надеюсь, сегодня последний раз, когда я вижу этого бесчеловечного искусителя, потому что его компания начинает меня конкретно раздражать. Когда я с Батори, то совершенно не понимаю своих эмоций, а значит, не могу отвечать за свои слова. Он сущий дьявол в человеческом обличии, поэтому нужно уносить ноги, пока есть возможность. Позже я обязательно вернусь и снесу ему голову с улыбкой на губах, чтобы перед забвением демон прочувствовал в полной мере мою отрешённую ненависть …» Спустя час, а может, чуть больше, Акира наконец вышла на улицу, глубоко вдыхая нужную дозу кислорода. Ужин прошёл крайне напряжённо, и девочка не раз подвергалась психологическому давлению со стороны взрослого «ребёнка», но Эрабэк мужественно выстояла все испытания, борясь с непонятным чувством тревоги, одолевшим её. Хоть Эрабэк и стояла спиной к ненавистному вампиру, но всеми фибрами души, каждой клеточкой измученного тела ощущала его пронизывающий взгляд у себя на затылке. К горлу подступил ком, а в голове пронеслась не утешающая мысль: «Он хочет убить меня?». Аки нервно сглотнула и инстинктивно шагнула вперёд, желая сбежать и выжить, хоть шансов скрыться от бессмертного существа не было. Прохладное прикосновение длинных пальцев к точёным лопаткам вынудило девочку прогнуться в спине и откинуть голову назад, попадая в плен к испорченному аристократу. Мужчина нежно теребил кончики буйных волос, а другой рукой сжал тонкую шею и прижал юное тело к себе. Он слышал, как бьётся маленькое сердечко, неумолимо желая вырваться из груди; немного охрипшее дыхание будоражило алоглазого изнутри, подталкивая его неудержимую фантазию к активной деятельности. — М-м-м, ты хотела сбежать от меня, даже не попрощавшись? Уйдёшь и не поблагодаришь за ужин? Какая невоспитанная девочка, — насмешливый, наигранно-расстроенный тон ни капли не повлиял на смертную, в отличие от острых ногтей, царапающих тонкую кожу. Зелёные глаза смотрели вверх прямиком на кровожадного хозяина проклятого особняка. В его ненасытном взгляде плескалась жажда, выходящая за рамки понимания человеческой девчонки. Как можно так отчаянно желать крови и не научиться самоконтролю за столь долгую, периодами скучную жизнь? На самом деле, всё зависит от человека, которого обратили в бездушного монстра. Все его привычки, чувства, психические расстройства усиливаются и затмевают разум, здравый смысл; всё ограничивается лишь одним непоколебимым желанием — жаждой человеческой крови. — Я не вижу раскаяния в твоих глазах. Всё же ты упёртей, чем я думал. — Батори наклонился и прошептал в приоткрытые губы, — Когда доберёшься до дома, то лучше останься в своей кроватке и не броди по опасным улицам. Кира почувствовала свободу и, не оглядываясь, пошла домой, постепенно ускоряя шаг. Она даже и словом не обмолвилась с самовлюблённым мужчиной, потому что тряслась от непонятного чувства, окутавшего её целиком. Добежав до своей хибары, Аки плюхнулась у входа, пытаясь отдышаться. Её лёгкие горели, ровным счётом, как и всё тело. Девочка бежала по промозглым улицам в непристойном просвечивающем платье, ловя на себе удивлённые взгляды редких прохожих. Естественно, что смущение накрыло малышку с головой. — Я похожа на малолетнюю шлюху из-за прихоти чёртова вампира… Но меня что-то гложет. Я не понимаю, почему внутри всё переворачивается, хотя я нашла чертежи и передала их Луи. Точно, чертежи… Почему это было так просто? Нет-нет, что-то не вяжется, ведь получить желаемое всегда было так просто, однако Луи не смог забрать документы за столько лет работы на Ферида… Эрабэк встала с колен и подошла к деревянному столу, на котором стоял кувшин с водой. Она налила себе немного и с удовольствием поглотила содержимое стакана. Девочка расстегнула бретельки и изящное, не по возрасту откровенное платье упало на пол, оставляя рыжеволосую абсолютно голой. Да, нижнего белья ей не принесли. — …Его последние слова мне показались странными, вернее тональность голоса. Батори не прощался, а угрожал? Я…Мне нужно поговорить с Дереком!₰₰₰
Холодные капли падали с потолка, а сырой воздух вызывал приступ тошноты. Они бродили по лабиринтам канализации, надеясь отыскать выход из подземного города. Наконец, ребятам улыбнулась удача, и они наткнусь на огромный люк… Замурованный люк… — Чёрт!!! Луи, как нам открыть его? — Шредер рвал и метал, прикладывая все усилия, чтобы сдвинуть с места титановую ручку. — Подожди, не торопись… Сквозь бесчисленные разговоры донёсся пугающий свист. Смертные уставились в проход узкого коридора, застыв в немом шоке. Перед ними стоял высокомерный аристократ, на губах которого застыла зловещая улыбка. Серебристые волосы были распущены, а рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы — создавалось ощущение, будто Основатель только что вылез из кровати. — М-м, что это вы здесь забыли, ягня-я-ятки? Звук от капель эхом отдавался по узким туннелям, но даже он не заглушал бешеный стук человеческих сердец…