***
Чемпионат мира по фигурному катанию. Фигуристы готовятся к награждению. Сегодня Кацуки Юри выложился на сто процентов, отдав всю душу и тело танцу на льду. — Просим победителей на лед! — озвучил ведущий через микрофон. Виктор нервно сжимал игрушку Маккачина в руках. С трибун под аплодисменты выкатили трое победителей для награждения. Все хлопали в ладоши, свистели и бросали букеты цветов. Юри волновался, он знал результаты, какое место он занял, но все равно это волнение сохранилось внутри него. Это его звездный час, пик его карьеры фигуриста. — Почетное третье место занимает Отабек Алтын! Поздравляем его с бронзой! — в зале сразу прокатилась волна из рук, все поднялись на ноги, аплодируя стоя казаху. С его великолепной программой он мертвой хваткой вцепился в призовое место. — Почетное второе место занимает Юрий Плисецкий! Поздравляем с серебром «Ледяного тигра России»! — зал взорвался бурными овациями, поклонницы закидывали парня игрушками и кошачьими ушками. Тот обреченно поднял ободок и надел на себя. Визг девушек не удавалось утихомирить еще несколько минут. — И Первое место в Чемпионате Мира по фигурному катанию занимает японский фигурист Юрий Кацуки! — Слезы счастья градом катились по лицу парня. Виктор захлопал в ладоши, смотря на возлюбленного с центральной трибуны. Он сделал это, покорил мир своим танцем, влюбил в себя публику, достойная замена русскому фигуристу. Зал скандировал имя победителя, особо возбужденные зрители свистели. После награждения всех их пригласили дать интервью. Самое короткое интервью вышло у Отабека, тот поскупился на слова, но это в его стиле. Пока Плисецкий разговаривал с репортером, Виктор никак не мог налюбоваться золотой медалью, после серебра сразу на золото, огромный шаг вперед был сделан ими и каждый гордился их общей победой. — Расскажите нам, что стало для вас маятником к победе? — корреспондент преподнес микрофон для ответа, а Юри не знал, как сформулировать мысль, чтоб более внятно звучала. Виктор стоял рядом с ним, его рука ласково обнимала парня за плечи, чтоб тому спокойней было. — Моим маятником стало изучение родного языка своего тренера Виктора Никифорова. Мы первое время хотели совмещать это с тренировками, но я сильно сдавал назад, нагрузив себя со всех сторон, — все, кто рядом находились, пребывали в немом шоке. Юри пытался говорить на русском, и у него получалось это. Виктор даже похлопал глазками, его взгляд надо было видеть. Такой ценный кадр даром не пропал, в прямом эфире крупным планом показывали его замешательство. — Я сильно уставал, а еще сложней было скрывать от Виктора. — Так вы теперь можете свободно общаться на русском или возникают трудности еще? — Юри почесал рукой щеку, он немного переваривал информацию и затем уже кивнул в знак согласия. — Мне все еще трудно понимать устную речь, но я тружусь над этим, надеюсь, к следующим соревнованиям я свободно смогу общаться на русском и подтяну английский, — фигурист вернул микрофон, его улыбка ослепляла искренностью своего тренера. Виктор взял медаль в руку, преподнося ее для поцелуя. Юри подхватил его руку своей, и они вместе чмокнули Их золотую медаль. _____________________________________________________________________________ — Юри, а когда ты успевал учить язык, я же был с тобой всегда и везде, когда же? — Это мой маленький секрет, — приложив палец к своим губам, брюнет подмигнул своему благоверному. Блондину ничего не оставалось, как лишь тоже усердно засесть со словарем японского языка, ведь невозможно на слух понять, что щебечет этот Кацуки.Часть 1
30 марта 2018 г. в 12:24
С тех пор, как Виктор стал жить у Юри, прошло больше полугода. Они сильно сблизились, но барьер между ними был огромен, как выражался сам Юрий в интервью телеканалам. Но Виктор отрицал слова Кацуки, выражаясь на чисто русском с репортером, что вызывало бурю эмоций на лице парня, тот ни слова не понимал, поэтому и выглядел смешно, камеры все фокусировались на нем, чтоб заснять кадр. Потом уже на английском он продолжал давать интервью со своим учеником.
Дома они могли говорить только на английском, но, когда надо было отлучиться поговорить с Юрио, Виктор сразу уходил в другую комнату или отсаживался подальше от Юри, разговаривая на русском. При этом он всегда улыбался, будто дразня паренька тем, что тот не понимает, о чем речь идет. Так продолжалось достаточно времени, пока в один прекрасный день терпение японского фигуриста не лопнуло.
— Виктор... О чем ты говорил с Юрио? — он не сводил взгляда карих глаз с чемпиона мира, но тот будто не чувствовал обжигающий напор.
— Просто разговаривал с ним, повседневные проблемы, — Виктор обворожительно улыбался Кацуки, замечая изменения в лице парня.
— Тогда почему на русском? Ты говорил то, что мне не надо знать? Так и скажи, что у тебя есть секреты от меня, — Юри закрыл лицо руками, отвернувшись от Виктора. Тот положил руку на плечо, но ее стряхнули.
— Нет, родной, никаких секретов у меня от тебя нет. Просто мне так удобней общаться, — почему-то от этого нисколько легче не стало. Со всеми, кто говорил хоть немного по-русски, мужчина спешил пообщаться. Он сам не заметил, что иногда делал замечания уже на родном языке, чего фигурист не понимал и делал те же ошибки из раза в раз.
— Тогда научи меня своему языку, я тоже хочу общаться с остальными, — прикусив нижнюю губу, прошептал парень, его взгляд уставился на лед под ними. Они сейчас были в Ледяном Замке Хасетсу на тренировках, но ничего не получалось из-за накопившегося недопонимания.
— Хммм... Это хорошая идея, но если ты подтянешь меня по своему языку. Я его знаю немного, но все же меня также не устраивает то, что с родными ты общаешься на японском и с репортерами иногда. А объяснять, о чем идет разговор, ты далеко не всегда спешишь. Я, может быть, успеваю уловить суть, но тут же ее теряю, — это было новостью для Кацуки, оказалось, что у него также присутствует такой недостаток.
— Тогда давай начнем после моей победы в чемпионате мира! Пусть это будет моим маяком к победе! — Юри сжал оба кулака, в глазах заблистала искра уверенности в собственной победе, осталось лишь то, чтоб сам Виктор поверил в это.
— А может, начнем сразу после тренировок, мне уже интересно узнать много нового о твоем языке. Да и ты хочешь узнать... — мужчина вплотную подкатил к парню, провел большим пальцем по нижней губе, нагинаясь все ближе к лицу возлюбленного, — что я кричу ночью в твоей кровати...
— Виктор! Боже! Виктор! — краснота залила лицо фигуриста полностью, тот лихо оттолкнул чемпиона, укатывая в другую часть катка. Волнение и смущение сделали свое, теперь мысль о том, что стонет Виктор, не давала Кацуки покоя.
Дальнейшая тренировка с трудом далась Юри, грязное выполнение прыжков выводило Никифорова из себя, сквозь зубы, но все же он показывал снова и снова прыжки своему ученику, пока не выбился из сил. Их тренировка только в девять вечера подошла к концу, когда уже оба парня не могли твердо стоять на ногах.
На источниках никто не мешал, но на сей раз Юри отказался принять ванну с Виктором, у него остались силы только на прохладный душ перед сном. За окном сверкала луна, такая недосягаемая, далекая, что очаровывала по-своему возлюбленных. Прекрасная ночь, чистая и невинная.
Никифоров долго не купался, но воспоминания о сегодняшнем дне вывели из реальности, их разговор засел у него в голове. Он на час задержался и вернулся, когда Юри уже спал в своей кровати рядом с Маккачином, который занял вторую половину кровати, предназначенную для Виктора.
— Извини, дружок, но это место по праву принадлежит мне, — на что собакен никак не среагировал, только плотнее прижался к спящему Кацуки. Скрестив руки на груди, чемпион мира терзал взглядом своего пса, но от того никакой реакции не шло. Тогда он попытался стащить пуделя с кровати, однако даже это не помогло. — Маккачин, а ну быстро слез с кровати!
— Ложись, завтра рано вставать и надо выспаться, а если будет спор такой, то никто не выспится, — Юри перелез через Маккачина с подушкой в руках, бросил ее на пол и сам лег туда, свернувшись в клубочек. Пудель мигом приземлился рядом со своим вторым хозяином, грея его своим теплом. Виктор мог теперь спать один на всей кровати, но какой в этом толк, если Кацуки спит на полу вместе с его псом. Мужчина взял вторую подушку и одеяло, лег со спины и укрыл своего любимого, прижавшись к нему. Так и прошла их ночь под светом луны, что сияла из открытого окна.
Утром без завтрака на пробежку, затем тренировка до обеда. А дальше можно сделать перерыв, урчание живота уже не скрыть от Никифорова. Тот скептическим взглядом оценил ситуацию, можно и отдохнуть часок. Парни пошли до дома на обед. День был необычайно теплым, жара не давила на виски, прохладный ветерок обдувал мокрые от пота волосы, становилось немного легче.
Дома у Юри опять почувствовался тот самый языковой барьер. Виктор пытался внимательно слушать, о чем они говорят, почему его ученик так краснеет под взглядом мамы, так мнется неуклюже. А мама улыбалась весело, взглядом указывая на тренера.
— Юри, ночью грохот был из твоей комнаты, у вас там случаем ничего не произошло? Виктор сегодня ночевал у тебя? — мама кашлянула в кулак, скрыв от всех радостную усмешку.
— Мама! Ничего не было, никакого грохота тем более! Я сегодня просто лег на пол спать, хватит меня смущать. Тем более Виктор смотрит, — фигурист пошел за мамой, жестом приглашая за собой тренера. Тот лишь мог предполагать, о чем они говорили, видимо, о личном, может, о том, что ночью грохот был из комнаты.
— Виктор, ты упоминал, что соскучился по своей национальной кухне. Сегодня на обед у нас будет борщ, — Юри изменился в лице, он не пробовал сие блюдо, но по рассказам знал, что борщ — величественное блюдо.
— Что она приготовила? — шепотом переспросил Виктор, чтоб не смущать Хироко Кацуки.
— Борщ, мне Юрий рассказывал, что он очень вкусный и его надо есть с... этой...сметаной! — Юри поздно опомнился, опять щебетал на японском, а Виктор старательно следил за мимикой его губ, когда Кацуки говорил на родном языке, казалось, что он читал мантру, так сладко слетали звуки с его пленительных губ. — Очень вкусно получается. Ни разу в жизни не ел борщ.
— Ты имел в виду борщ со сметаной? Или смысл опять не дошел до меня? — фигурист одобрительно закивал, тут им принесли по чашке с борщом, Хироко нашла ложки, которые пылились у нее, вымыв их от пыли, она дала приборы спортсменам. Стоило попробовать суп, как Виктор громко вскрикнул. — ВКУСНО! Как Вкусно!
— Ему очень понравилось, видно по выражению его лица, — Хироко Кацуки ушла дальше работать, оставив парней наедине друг с другом. Виктора захлестнули воспоминания о Петербурге, о Якове и Плисецком, все это немного вызвало тоску, он не заметил, как соскучился по ним. Но рядом с ним сидел любимый человек, за которого он готов душу отдать, и это стоило того, чтоб покинуть родину.
После обеда Юри мчался наперегонки с Виктором на велосипеде до Ледяного Замка Хасетсу, а следом за ними спешил Маккачин, которому порядком надоело сидеть дома. На катке они тренировали новую программу, на сей раз Кацуки выкладывался на полную, почти все четверные прыжки были чисто исполнены, что уже говорило о прогрессе. Он готов был отдать всего себя танцу, заводя Никифорова своими движениями.
— Виктоо-оор... Давай дома, я устал, сил нет никаких, может, прервемся? — голос японского фигуриста дрожал, ком в горле не сглатывался, тело пробивала сладкая дрожь от чужих рук, оно слабо сопротивлялось натиску. Виктору хотелось немного ласки, немного любви, совсем чуть-чуть его Юри. Дома им всегда кто-то мешал, и эти картонные стены бесили его, нельзя насладиться настоящими стонами, нельзя отрываться на полную, как он хотел бы. В очередной раз их спасал холодный лед, принимая каждый удар коньком на себя, вбирая каждый громкий стон в свою толщу. — П-п-одожди... пошли хотя бы в раздевалку.
— Нет, там есть люди, а здесь нам никто не помешает, надеюсь. Ты так отстранился от меня, Юри, мне не хватает твоей любви. Хоть сейчас не оставляй меня одного. Мне же так одиноко без тебя, — блондин решил сыграть на эмоциях, наигранно обижено наступал, пока не прижал свою жертву к борту катка. Кацуки некуда было податься, его усталость не позволила вырваться из крепких рук Никифорова. — Давай, Юрочка, мы же не первый раз здесь показываем эрос. Тебе никаких сил прикладывать не придется, я все сам сделаю.
Мысли спутались в один ком, фигуристов захлестнула огромная волна возбуждения. Можно ли представить, как во время отката программы одежда летит в разные стороны, а к концу голова Виктора плавно скользит по внутренней части бедра брюнета. Их тела горят огнем, лишь лед остужает пыл двух мужчин, которые не властвуют над своим разумом. Юри пускает руку в растрепанную шевелюру Никифорова, издав томный стон. Вторая рука служит для опоры ему, упираясь в стену, чтоб он не упал на Виктора. Горячее дыхание способно растопить лед, и, кажется, они сейчас утонут в этом омуте.
Голова больно бьется об стену, и на пару секунд Юри теряет сознание, уходя во тьму. Виктор подхватывает ослабевшее тело, его руки крепко удерживают парня за спину, пока потрескавшиеся губы целуют острые ключицы. Нервно дыша в шею, он борется с тем, чтоб не перейти ему дозволенную границу. Но Юри так обворожителен, так притягателен, запах его тела дурманит до дрожи в коленях.
— В... Виктор... Что происходит? — язык соблазнительно облизывает пересохшие губы, а карие глаза не могут сфокусироваться на лице блондина, который ласково ему улыбается. Кацуки поднимается на коньки, подправляя свои штаны. Виктор с грустью осознает, что это конец их потехам. Пора собираться домой. Но дома ему точно отплатят той же монетой, японец не любит оставаться в долгу.
Юко проводила мужчин с усмешкой, будто бы сама лично смотрела на их программу, поставленную для двоих. Юри на протяжении всего пути домой ныл о боли в голове в области затылка, а Виктор лишь слушал его, ведя велосипед. Маккачин вприпрыжку скакал рядом с ними, высовывая язык навстречу ветру.
Как бы японец ни сопротивлялся, он все же сдался под давлением своего тренера. Тем же вечером они стали изучать русский и японский языки. Все было хорошо, Виктор с его феноменальной забывчивостью быстро запоминал слова и значение. А вот Юри с трудом давалось изучение, каждое слово коверкалось как только можно было. Это его угнетало, и даже когда Никифоров уже спал, он искал в интернете себе словарь русских слов с произношением.
Ночь уже сходила на нет, а Кацуки даже не ложился спать, его так увлекла русская культура, обычаи, одежда, в которой раньше ходили. Он совсем забыл, что через несколько минут прозвенит будильник, начнется новый день с тяжелых тренировок, а спортсмен даже глаза не смыкал дольше пяти секунд. Маккачин встал раньше немного, потягиваясь на кровати, спрыгнул с нее, он подошел к Юри, встав на задние лапы. Его мордаха была такой счастливой, а глаза полные любви и верности.
— Юри, ты чего так рано встал? Ты не спал вообще? Юри, как ты сегодня четверные отрабатывать будешь? — челка прикрыла правый глаз, но рука зачесала ее назад. Мужчина сладко потянулся в постели, прежде чем встать. Ноутбук захлопнули в ту же секунду. Кацуки вытянул спину на стуле, затем устало выдохнул.
— Доброе утро, Виктооор, — немного картаво произнесено, но суть вполне себе ясна. Юри на русском заговорил, и Виктор не смог сдержать счастливой улыбки, что озарила его лицо. Как давно ему никто подобного не говорил, это вызывало некий шок. А затем крепкие объятия сковали парня, тепло разлилось по всему телу, так уютно было в сильных руках своего тренера. — Ты выспался?
— Доброе утро, родной. Конечно я выспался, а про тебя даже не знаю, — Юри отшатнулся от Виктора, он слишком быстро заговорил, что парень ничего не понял, его приподнятая бровь и этот вопросительный взгляд так развеселили мужчину, что тот засмеялся. — Прости меня, я слишком быстро говорю. Что ты еще узнал, пока я спал?
— Что? Что сейчас ты говорил? Я ничего не понял. Твой язык такой сложный, — руки взъерошили волосы, Юри присел на кровать, а рядом запрыгнул Маккачин, который положил голову на колени парню, тот сразу стал его гладить, смотря в пол.
— Что ты узнал, какие еще фразы можешь говорить? — перетирая руки, спросил Виктор, ему хотелось узнать на результат ночных посиделок своего возлюбленного. А может, и помочь ему немного.
— Базовые фразы знаю: «доброе утро», «добрый вечер», «добрый день», «я люблю тебя», «спасибо большое», «как дела?», «пожалуйста», «до свидания», «здравствуйте». И пока все. Остальное мне тяжело дается. Очень трудно говорить, тем более сильно слова коверкаются. — Никифоров ехидно усмехнулся в руку, это так мило звучало с уст любимого, особенно признание в любви. Он ласково провел рукой по щеке Кацуки, их взгляды не сходили друг с друга. Прикрывая глаза, Юри ухватился за ночную рубашку Виктора, утягивая его в сладкий поцелуй.
— Ты такой сладкий, так и съел бы тебя, — Маккачин вовремя сообразил покинуть кровать, тут же Виктор толкнул Юри на нее, седлая бедра любимого. Парень выгнулся дугой, чтоб снять свою майку. Манящие поцелуи разогревали желание Кацуки, тот был готов сейчас полностью отдаться этим небесным глазам, белоснежной улыбке, в которой он тонул. — Поросенок, вставай давай, тренировки пропускать нельзя, — веселый донельзя тренер поднялся с кровати, уходя принимать бодрящий душ, а фигурист остался в кровати со своей проблемой, которую бережно преподнес Виктор.
Мужчина вспомнил о словах своего ученика, стоя под холодными струями душа: «Тогда давай начнем после моей победы в чемпионате мира! Пусть это будет моим маяком к победе!». Он только ухудшил положение Юри, заставил изучать его язык параллельно тренировкам, и уже был виден результат. Бедный парень перестал высыпаться, на тренировках он слишком вялый, что уже говорить. Если сейчас Виктор не прекратит так издеваться над Кацуки, то не видать им золота, как собственных коньков.
— Юри, нам надо поговорить. Слушай, может, ты будешь против, но так продолжаться больше не может, — Никифоров выглядел слишком серьезно для себя. Ему больно было смотреть на юношу, который уже в шестой раз своей пятой точкой протирал лед на катке. — Нам надо прекратить занятия по изучению русского и японского языка. Ты совсем забыл о тренировках, не высыпаешься, постоянно уставший. Тебе не идет на пользу заниматься двумя делами сразу.
— Но Виктор! Я хочу и тренироваться, и изучать твой родной язык! — палец сразу лег на губы фигуристу, чтоб тот замолчал.
— Я сказал нет. Мы будем это делать только после твоей победы на чемпионате мира, пока я сам лично не поцелую твою золотую медаль, даже не мечтай об этом. Хватит с меня твоих мешков под глазами, — Виктор надел чехлы на коньки, он надеялся, что это поможет забыть о лишних делах и заняться наконец программой. Юри остался один на льду, по телу пробежала быстрая дрожь. С этого дня тренировки в разы стали сложней. Никифоров гонял подопечного до потери пульса, чтоб даже лишний раз вставать потом с кровати не хотелось.