***
Конец ноября.
Вспышка, разрывающий барабанные перепонки шум, длительный и надоедливый писк, а затем вакуумная тишина. Такое состояние продлилось несколько минут, затем я снова стал различать звуки. Перед глазами стали появляться объекты материального мира, постепенно я стал стабильно различать асфальт и ночное небо. Моё отражение уплывало в сторону, а лужа на трассе невольно становилась багровым цветом, уплывая в водосточные трубы. От машины оставались лишь запчасти, а от бедного фонарного столба — большая вмятина. Все подушки безопасности по вылетали к чертям собачьим; вся картина выглядела не эстетично. Сидев на обочине автобана в Сеуле, я распотрошил свои волосы и попытался найти телефон, который находился во внутреннем кармане, чёрной кожанки. Набрав дрожащими пальцами, от выпитого алкоголя, номер телефона перво попавшегося человека, я поднёс радар к уху, где после трёх гудков послышался томный выдох: —… да, слушаю, — я всё также продолжал молчать. У меня не было сил вымолвить хоть слово. — Тэн, что случилось? —…хён. — Объясни, где ты? — никогда не забуду голос моего друга, когда он кричал и бился об железные брусья моста Хана. Его слёзы блестели от ночных фонарей, а стеклянные глаза менялись с красного на синий, из-за отблесков полицейской машины; я стоял рядом с другом и не выдавил ни одну эмоцию. Я просто ничего не смог поделать. Ведь в этот день покончила жизнь самоубийством сестра Тэёна, с которой я общался с малых лет. Я отчётливо помню, как мы подрались с Тэёном, разбивая кулаки в кровь. Он ненавидел меня в тот момент каждой клеткой тела, ведь я так легкомысленно отнёсся к этой трагедии. — Нигде. — Мелкий, мать твою. Не испытывай моё терпение. — Я ненавижу тебя, — моя неразборчивая речь выдавала многое: мой градус в крови, мой плач и конечно же, физическую боль. — Ты пьян? — Я разбил машину, и потратил много денег на алкоголь. Доволен? — я обхватил ледяной рукой шею, давая остыть от перенапряжения. — Стой на месте и никуда не уходи, — монотонный, обрывистый гудок — не очень люблю этот звук. Чёртовые воспоминания из прошлого, когда отец срывал трубку, а мать скидывала звонки, открывая новую бутылку соджу. А я стоял в дверном проёме, держа пакет с этим убийственным напитком, тихо ненавидя себя, ибо я незаметно убивал мать, преподнося ей стеклянку. Я прекрасно понимал, что Тэёну сейчас не до меня. Он планировал многие вещи в этом году, а я стою на его пути, не давая ему прохода. Обтерев грязные руки об джинсы, я решительно двинулся вдоль трассы. Делая попытку ровной ходьбы. Будет ли кто-то ждать меня по ту сторону? Или — только моя тень? Я падаю в мягкую, обволакивающую темноту ночи. Автобус проезжает мимо дальнобойной фуры; чьи-то руки лежат на руле; волны бьются о волны корабля, где сменяется после вахты папа. Мне не хватает его, и всегда не хватало. Его, как и мужества сказать об этом прямо. Все будет хорошо. Темнота сменилась огнями фонарей, которые освещали трассу. Тьма и свет. Все зависит от нас. Совершенно неожиданно, я почувствовал на своей талии две тёплые руки, а к моей спине, прижался тот самый человек, который ни на минуту не бросал меня. Тэён разрыдался на моём плече, немного наклоняя голову из-за своего высокого роста. Он не отпускал меня, всё так же держа за талию. Ему всё это напомнило тот день, когда после очередной ссоры, он приходил ко мне за извинениями со словами, что у него вспыльчивый характер. — Ты пахнешь, как мой отец, — подметил не вовремя я, пытаясь разбавить неловкую тишину и всхлипы друга. — Не ври. — На этот раз, я точно не лгу тебе, — я развернулся к собеседнику, обхватывая ладошками, его фарфоровое лицо, пытаясь взглянуть в его бездонные, тёмные глаза; мы стояли слишком близко… не как друзья. — Что ты пытаешься этим сказать, Тэн? — Не смотря на все наши недопонимания, мы с тобой незаметно сблизились. Даже когда мы дрались, разбивая бровь друг-другу, я всегда любил тебя, Хён.