Записано в обратном порядке

Итак, обратный отсчёт начался. Перемещаться во времени было не больно, такое ощущение, словно он был очень пьян, секунд пять. Он увидел сверху своих друзей, лиц было не видно, но он слишком хорошо помнил тот день, словно это было вчера. Он слышал голос Алиши, смотрел как она движется и очень хотел, чтобы она подняла голову, чтобы он мог увидеть её лицо, но она, разумеется, этого не сделала. Он с готовоностью взял Сета за руку. Чем скорее он получит иммунитет к способностям других, тем скорее сможет снова увидеть Алишу. Саймон много думал. У него теперь было много времени на размышления. Он думал, пока делал ремонт в квартире, пока чистил и вешал часы и снимки на стены. Жалел о том, что так и не попал на день рождения сестры, что в этой версии событий не увидит, как она будет расти. Думал о письме, которое отправил маме, какая-то ложь о том, что они с Алишей должны срочно уехать и не надо их искать, думал, как это разобьет ей сердце, но так должно было быть. Думал, глядя как сестра идёт домой из школы, о том, как сильно скучает по ней и по родителям. Всего раз он пошёл за ней, чтобы в последний раз её увидеть. Он не мог позволить себе забыть о том, ради чего он здесь. Он молча попрощался с ней и ушёл прочь. Он думал, делая перерывы в тренировках, его мозг всегда работал. Взмокший, с ноющими мышцами, смертельно уставший и одинокий, он ни на секунду не мог замедлить ход мыслей. Он думал о своих друзьях. Он надеялся, что с ними всё будет хорошо, надеялся, что они смогут о себе позаботиться. Здесь он позволял себе немного горечи, понимая, что они будут жить дальше, словно ни он, ни Алиша никогда не существовали. Наверное, так оно и есть, по крайней мере, в будущем. Кёртис пытался остановить его. Келли всё смотрела на него, и он знал, что она хочет что-то сказать, но она так и не сказала. А вот Кёртис... Кёртис сказал. Если кто и мог его понять, то это Кёртис, и Саймон знал, что этого следовало ожидать. - Ты что, просто уйдёшь? – мрачно спросил Кёртис, пока они ждали Руди и Келли на крыше общественного центра. – Просто уйдёшь? А что, если ты не должен этого делать? - Я должен, - тихо ответил он. – Ради Алиши. - Чувак, оставайся. Всё будет нормально, на меня посмотри. Просто останься. - На тебя посмотреть? – ответил Саймон, и его глаза сузились. – Ты живёшь без Никки только потому, что у тебя нет другого выхода. Я могу всё изменить. - Что если ты переместишься прямо туда... прямо перед тем, как? - Нет. Тогда нас будет двое и я всё испорчу. Я должен отправиться дальше. - Это неправильно. - Если бы ты мог, - отрезал Саймон. – Ты бы сделал это, не колеблясь ни секунды. Кёртис помолчал, раздумывая над его словами. Наконец он кивнул, глядя ему в глаза: - Спаси её, друг. Он спасёт. Поздно ночью он лежал на боку, глядя на отсчитывающие секунды часы, на расплывающиеся фотографии на стене. Он думал о прошлом, которое скоро станет его будущим. Думал, как всё изменить, если только это хоть что-то изменит. Были ночи, когда он больше не мог этого выносить, и тогда он вставал и занавешивал часы простынями, и квартира погружалась в полную темноту. Он думал, лёжа в постели, глядя во тьму. Иногда он оборачивался к девушке, которой здесь больше не было. У него были кошмары. Он постоянно видел во сне смерть Алиши, свою смерть. Кошмары, после которых он просыпался от собственного крика. Иногда ему удавалось взять себя в руки и снова заснуть, и спать, не видя снов. Иногда он был так потрясён, что просто сидел, не в силах пошевелиться, и плакал. Он не мог избавиться от этих образов – испуганные глаза Алиши, кровь, льющаяся из зияющей раны на горле, кровь, текущая изо рта и то, как её глаза опустели за мгновение до смерти. Он смотрел, как из неё вытекала жизнь. Она просто умерла. Он не мог этого забыть. Он не забудет это. Однажды ранним утром, до открытия общественного центра, он испытал свою новую способность на Келли. Шёл прямо за ней по парку, набросив на голову капюшон, и думал: Келли, это Саймон. Обернись. Обернись. Она продолжала курить, не слыша о его мыслей. Не зная о нём. Отлично. Саймон был не совсем готов. Уходя от Келли, он с удивлением услышал с нижнего уровня голос Алиши, восторженный и хихикающий. Алиша шла к общественному центру прямо под ним, и он ахнул, когда она подняла голову и внезапно посмотрела прямо на него. Хорошо, что его лицо было скрыто оранжевым капюшоном, и он быстро отступил, но унять боль в груди не смог. Он сполз по стене на землю, чувствуя, что едва не задыхается. Почти паническая атака. Ему пришлось закрыть уши в попытке заглушить её голос, а она кричала что-то через весь парк. И он сразу вспомнил все те мелочи, которые так ценил. Не что-то важное, мелочи. Очень важные мелочи. Поцелуи. Смех, срывающийся с её губ. Обжигающий взгляд. Как они держались за руки. Разговоры. Ссоры. Всепоглощающую, удушающую любовь. Мягкость её кожи. Прикосновение волос. Её вкус. То, как на него действовала её улыбка или взгляд. Всё сразу. Это заставило его двигаться дальше. Он не слишком много вещей взял с собой в прошлое. Чёрный костюм. Снимки, оставленные им будущим. Трико, майки, ботинки, самое необходимое. И, разумеется, фотографию себя и Алиши в Вегасе. Больше ему ничего было не нужно. Старые снимки отправились на стены, не в центре, а наверху и по краям. Не на виду, а как напоминание. Он пересмотрел снимки и обратил внимание, что не все они сделаны во время общественных работ. Он понятия не имел, почему он раньше не замечал этого. На некоторых фотографиях Алиша выглядела по-другому. Волосы длиннее, на некоторых немного старше, на одной она даже была в машине, он вообще не помнил такого. Может быть Алиша прятала эти снимки от него. Он почти почувствовал себя обманутым. Почти. Он смотрел на Рейчел и на стадо её последователей и на минуту почувствоовал соблазн отправиться к ней домой и просто убить её, избавиться от неё прежде, чем она кому-либо навредит. Прежде, чем она навредит Алише. Разумеется, он этого не сделал. Он не за этим здесь, думал он. Так не должно быть, он здесь ради более важной цели. Ради Алиши. Он украл велик и помчался по парку. Прошлый – настоящий? – он убежал, бросив Нейтана на растерзание фанатикам с промытыми мозгами. Он спас Нейтана – не в последний раз – и с огромным удовольствием сбросил его с велика, прежде, чем умчаться. Всё вставало на свои места. Саймон провожал Алишу до дома, проверял, что с ней всё в порядке. Он снова стал одержим ею. Он постоянно думал о ней, хотел, чтобы она снова была рядом. Он просто хотел обнять её, просто обнять. Это убивало его. Желание, нужда, отчаяние. Были вещи, которые не менялись. Он стал делать больше снимков. Людей. Друзей. И Алиши. Всё время – Алиши. Они отправлялись на стены. Фотографии окружали часы, и он всегда вешал фотографии Алиши как можно ближе к часам, чтобы чётко видеть их. Вскоре они покрыли стены квартиры. Иногда он просто сидел там, смотрел на её застывшую улыбку, на её прекрасные глаза. Иногда её снимки заставляли его улыбаться. Иногда её вид пробуждал в нём что-то знакомое, и он мастурбировал на свои воспоминания, пока не чувствовал стыд и желание наказать себя. Иногда, когда он особенно скучал по ней, он прикасался к фотографиям и позволял себе сломаться и плакать, пока не начинала болеть голова и сдавливать грудь. Это сводило его с ума. Она сводила его с ума. Он думал, что теряет рассудок. Квартира была слишком большой и слишком пустой без неё. Однажды вечером он смотрел на фотографии, на её грустные глаза, на её глаза, светящиеся весельем, просто смотрел. Смотрел, пока перед глазами всё не поплыло от слёз и тогда он услышал её, громко и отчётливо: Да твою же мать, Саймон. Я ненавижу ждать... Он вцепился в фотографию, которую держал в руках и быстро ответил: - Я иду, Алиша. Он умолк, услышав собственный голос, эхом отдающийся в пустой квартире. Не хватало ещё, чтобы он начал говорить сам с собой. Но он позволял себе момент слабости, прежде, чем заснуть на два или три часа. Всегда, «спокойной ночи, Алиша», и дурацкая надежда, что она услышит его, из своей комнаты, из своей квартиры. Иногда он сожалел, что удалил то видео, где она говорила, что любит его. Она знал, что так лучше, он бы не вынес здесь этого напоминания. Его одержимость всё росла. Он следил за ней, преследовал её, в надежде услышать её смех, и время от времени ему это удавалось. Это было как ножом по сердцу, как укол адреналина. С каждым уходящим днём он чувствовал всё возрастающую решимость, всё больше убеждался, что он делает то, что должен. Так лучше, правда. Он не сможет жить без неё. И не станет. - Ты был… серьёзным. Вроде как грустным. Ты был гораздо увереннее в себе… и ты всё ещё любил меня. Со временем горечь утраты трансформировалась в твёрдую решимость, и он стал спокойнее. Он знал, что должен делать. Он смотрел на часы в своей квартире, переводя взгляд с одних на другие. Однажды он окончательно утвердился в том, что поступил правильно. Он шёл за Алишей и Кёртисом, которые гуляли по парку, натянув на голову капюшон, и смотрел на неё, только на неё. Всегда на неё. Он увидел, как Алиша развернулась, чтобы смотреть Кёртису в глаза, и на мгновение стала ослепительно совершенной. Её волосы сияли на солнце, она смеялась, и ветер трепал завитки волос вокруг её лица. Он замер, поражённый этой картиной. В этот момент он увидел ту Алишу, чей образ хранил в своём сердце, ту Алишу, которую так хотел запечатлеть на видео много-много раз. Этот образ останется с ним до конца его короткой жизни, как и все остальные его воспоминания. На короткий миг Саймон возненавидел свою судьбу, пытаясь придумать способ изменить будущее. Сохранить Алише жизнь. Он раздумывал над тем, чтобы не делать всё это, правда. Не вмешиваться, позволить событиям разворачиваться без него, оставить Алишу и надеяться на лучшее. Надеяться, что она выживет и проживёт долгую и счастливую жизнь без него. Но знал, что не сможет этого сделать, не в этот раз. Всё должно случиться именно так. И что, если он оставит её, а она всё равно умрёт? Он не мог позволить этому случиться. Больше всего на свете он хотел прикоснуться к ней. Больше всего на свете он хотел прикоснуться к её коже и ощутить её вкус. Больше всего на свете он хотел, чтобы она улыбнулась так, как она улыбалась только ему. Больше всего на свете он хотел быть с ней ещё хоть раз, чтобы она любила только его ещё хоть раз. Ему просто нужна была она. Он так по ней скучал. Любовь переполняла его. Она всё росла и росла внутри него, сжимая сердце, словно змея, пока он не почувствовал, что почти задыхается. Это было слишком больно, но он хотел утонуть в ней. Он радовался боли, потому что она была настоящей. Его любовь к ней была настоящей, и он никогда не оставит её. Но довольно. Пора было действовать, он не мог позволить себе ошибиться. Скоро, Алиша снова будет с ним. Если он как-то сможет изменить их судьбу и спасти её и их обоих, хорошо. Если же нет… тогда он умрёт у неё на руках. В любом случае, это будет чертовски волнительно, как сказала бы Алиша. Пора действовать. Саймон знал, что с ним всё будет в порядке до тех пор, пока они с Алишей вместе. С ними обоими всё будет в порядке. Стоит ли оно того? Стоят ли они того? Стоит ли она того? Да. Всегда, да. Скоро время начнётся заново. Он не мог дождаться возможности пережить всё ещё раз.