Счастливое время

Гарри думал, что никогда раньше не слышал такого крика. Он был полон боли и отчаяния, от чего у юного волшебника прямо-таки стало тяжело на сердце — он успел ещё почувствовать это до того, как всё вокруг окутала тьма. Парень не знал, сколько времени провёл без сознания, но, судя по тому, что они всё ещё в поезде — немного. Первым делом он начал быстро озираться по сторонам, и, не сдержавшись, шумно выдохнул, увидев, что друзья (в большей степени его интересовала Гермиона) в порядке. Девушка подала ему очки. Он поблагодарил, задержав на ней взгляд. — Это ты кричала? — он смотрел взволнованно, и пока не обращал никакого внимания на профессора, который, похоже, его спас. — Я слышал женский крик. Ты в порядке? — Никто не кричал, Гарри, — быстро ответила девушка, и тут же, немного смущаясь, спешно добавила. — Я-то в порядке, а вот ты? — Я точно слышал женский крик, — убеждённо сказал Гарри, оглядывая Гермиону пристально и внимательно, словно переживал, что она соврала ему и, на самом деле, и в каком она не в порядке. Но никаких видимых повреждений взгляд не нашел, и теперь уже можно было обратить внимание на профессора Люпина. Так, кажется, прочла Гермиона, когда они только сели в купе. Профессор рассказал, что страшной тварью, которая принесла с собой жуткий холод, был дементор — один из стражей Азкабана. От этой информации стало как-то ещё более грустно. Они искали Сириуса Блэка, и явно неспроста делали это в поезде. Гарри не хотелось думать о том, что опасный убийца ищет его, но такие мысли как-то сами собой сразу же забрались в голову. И шоколад, любезно предоставленный новоявленным профессором, не сильно помог. Не сдержавшись, Гарри опять посмотрел на Гермиону. Он сам не понимал, почему так сильно переживает. Хотя, что тут удивительного? Она ведь его друг. И её взгляд тоже был неспокойным. На лице Рона так и вовсе читался плохо скрываемый страх. Так начинался новый учебный год, который явно не нёс в себе радость и спокойствие. *** Разрешение на посещения Хогсмида Гарри так и не получил. Друзья ходили туда без него, и он переживал по этому поводу, хотя и старался делать вид, что всё в порядке. Зато он получил возможность пообщаться больше с профессором Люпином, который очень ему понравился, даже несмотря на происшествие с боггартом на его уроке. И после их разговора Гарри стало даже как-то спокойней. Люпин рассказал ему о матери. До этого всё больше разговоров было об отце, но теперь, когда профессор говорил о Лили Поттер, сердце юного волшебника замирало и трепетало. Невероятная теплота смешивалась в нём с болью. Профессор Люпин сказал, что Гарри унаследовал талант отца — талант попадать в переделки. И, словно в подтверждение этих слов, дальше всё пошло кувырком. Ночь ученикам пришлось провести в Большом зале, пока замок обыскивали — Полная Дама утверждала, что видела Сириуса Блэка. Он проник в гостиную Гриффиндора благодаря рассеянности Невилла, который потерял бумажку с паролями. Гарри не хотелось об этом думать, но вряд ли Блэк пришел туда, чтобы предаваться воспоминаниям. Гермиона сказала то же самое. Они лежали на полу в Большом Зале друг напротив друга, и оба не спали. В полутьме смотрели друг другу в глаза. Гарри хотел было протянуть руку в её сторону, буквально почувствовал, что девушка хочет сделать то же самое, но в этот момент в Зал вошел Дамблдор, и им пришлось притвориться спящими. *** Гермиона, наверное, никогда в жизни ещё так не переживала. Разве что, в прошлом году, когда в Тайной комнате Гарри сражался с василиском. Ей никогда особо не нравился квиддич, как и, в принципе, любой другой спорт, будь он волшебный или маггловский. Но, оказываясь здесь, на трибунах, в этом вихре голосов и эмоций, она поддалась общему порыву ещё на первом курсе. Наблюдала она за Гарри. Только он по-настоящему волновал её. И постоянно что-то с ним случалось во время этих игр, но этот раз превзошёл все предыдущие. Погода была отвратительной: дождь лил стеной, сверкали молнии, гремел гром. С трудом можно было разглядеть собственную вытянутую вперёд руку, не то, что игроков в небе. Гермиона кричала вместе со всеми, подбадривала их, пыталась отыскать Гарри взглядом, но никак не могла. Не могла до того момента, как он не полетел вдруг вниз уже без метлы. Сердце девушки замерло. В голове вдруг стало так пусто, она не могла даже вспомнить какое-то заклинание, которое могло бы спасти Гарри. Она видела, как он падает и не могла сделать вдох. Думала, что умрёт сейчас, наверное, вместе с ним. Дамблдор спас его. Спас. За это она готова была расцеловать старого волшебника, но времени на это не было — Гермиона первая бежала в Больничное крыло. Ей так хотелось увидеть Гарри своими глазами, убедиться, что он правда жив и хотя бы относительно здоров. Она сидела у его койки всё время, пока парень был без сознания. Смотрела на покалеченное лицо и едва сдерживала слёзы. Всё думала о том, что он мог умереть. Как это было бы ужасно глупо! Столько всего пережить, чтобы после упасть с проклятой метлы из-за проклятых дементоров. Гермиона поняла вдруг, насколько сильно привязалась к Гарри. Настолько, что уже едва может представить себе жизнь без него. Когда мальчик-который-и-в-этот-раз-выжил приходил в себя, рядом уже было много людей, и Гермиона уже не плакала и не держала Гарри за руку. Это всё было не для чужих глаз. А, возможно, даже не для глаз самого Гарри. Все переживали, но вряд ли их чувства были хоть немного похожи на те, что испытывала Гермиона. Ей было жаль метлу Гарри, но только потому, что она знала, как парень любит летать. А так — Грейнджер просто ждала, пока все наконец уйдут, а сама задержалась. Сидела молча, опустив глаза, всё на том же месте. Ей так много хотелось сказать, но от чего-то не получалось выдавить из себя и полслова. Хотелось снова взять Гарри за руку, но девушка сдержалась. Поттер терпеливо ждал её слов, хотя голова у него ужасно кружилась. — Ты напугал меня, — сказала она наконец, но глаз не подняла. — Я… Я просто до ужаса испугалась. — Прости, — Гарри улыбнулся виновато, игнорируя тошноту, которая то и дело подкатывала к горлу. — Ох, Гарри, — Гермиона тяжело вздохнула и всё же коснулась его руки — та была вся в царапинах. — С тобой никогда не будет покоя, верно? — Да, думаю, это так, — трудно становилось даже различить черты знакомого девичьего лица, но Гарри смог слегка сжать её руку в ответ. — Профессор Люпин сказал, что я унаследовал от отца талант попадать в неприятности. — Вот уж точно, — Гермиона смогла всё же чуть улыбнуться и взглянуть на местами посиневшее и опухшее лицо. — И всё же, я попрошу тебя быть осторожней. Хотя бы тогда, когда это возможно. Я… Я так не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Она сама не заметила, как слёзы снова покатились по щекам. Впрочем, Гарри этого тоже не видел — лекарства мадам Помфри взяли над ним верх, и он погрузился в лечебный сон, из которого выйти должен был уже совсем здоровым. Гермиона посидела с ним еще немного, прежде, чем уйти. *** Удача улыбнулась Гарри, когда Хогвартс уже замело снегом. Близнецы Уизли отдали ему Карту Мародёров. Он не знал, кто такие эти Мародёры, но сразу почему-то почувствовал, что именно в его руках Карта на своём месте. Теперь, благодаря ей и мантии-невидимке, он смог выбраться из замка, несмотря на то, что для этого было много препятствий. Похоже, что даже сам Дамблдор хотел держать Гарри в стенах школы, чтобы не подвергать его опасности. Но Поттер не был бы собой, если бы не воспользовался шансом улизнуть из-под чуткого контроля профессоров. Когда он подобрался к Воющей Хижине — точнее, к месту, где начиналась к ней дорога, а сама Хижина была только видна вдалеке, — то сразу понял, что надо делать. Ситуация раздражала его сильно по нескольким причинам. Первой, конечно же, был Малфой, который опять задирал его друзей. Его слова в адрес Гермионы едва не заставили Гарри выхватить палочку, как это сделал на втором курсе Рон, но он сдержался, придумав быстро план куда веселее. Пришлось усердно сдерживать смех, когда Драко и его дружки катались по снегу с гримасами ужаса на их противных лицах. И, казалось бы, на этом всё, но была ещё одна вещь, которая, неожиданно для самого Гарри, раздражала его. Рон стоял как-то слишком близко к Гермионе. И, воспользовавшись тем, что тот явно тоже находится в замешательстве, Гарри не смог отказать себе в удовольствии напугать и его. К сожалению, спектакль испортила сама Грейнджер. Она поняла почти сразу, в чём тут дело, и теперь смеялась громко и искренне. Гарри задержался на лишнее мгновение под мантией, чтобы тайком насладиться видом её счастливого лица. Это было приятное зрелище. — Вот чёрт, Гарри! — выругался Рон, но это было не важно, потому что Гермиона быстро заразила Поттера своим смехом. Они шли по Хогсмиду втроём, но никто не знал об этом. Все видели кудрявую девочку с рыжим Уизли, и от этого Гарри снова почувствовал раздражение. Он подумал, что когда-нибудь обязательно придёт сюда вдвоём с Гермионой, чтобы они провели время также весело, как летом, в её родном городе. То время — самое счастливое, пока что, время в его жизни — было их маленькой тайной. Разумеется, директор и профессора знали об этом, но, наверное, без подробностей, поэтому это всё равно походило на что-то, что касается только их двоих. Дальше события были совсем безрадостными. Гарри удалось подслушать другую тайну, узнать, кто такой Сириус — не просто какой-то сбежавший преступник, не просто убийца. Куда хуже — убийца его родителей, который был когда-то их лучшим другом. Это известие буквально раздавило Гарри, заставило его почувствовать себя совершенно несчастным. Как мог человек, которому его отец и мать доверяли, предать их и обречь на смерть? Он плакал, прячась под мантией, но не противился, когда Гермиона сдёрнула её. Она пришла одна, Рон отстал где-то по дороге. Это было к лучшему, Гарри не хотел, чтобы он видел его слёзы, а вот Гермионе открыться мог. — Они верили ему, а он их предал! Предал! — повторял он, как безумный, чувствуя злость, какой раньше никогда не испытывал, и девушка смотрела на него, широко распахнув глаза и прижав руки в тёплых перчатках ко рту. Она не сразу поняла, что должна сделать. Пыталась сначала что-то сказать, но нужных слов, похоже, просто не существовало. И, к тому же, она никогда не смогла бы в полной мере понять, что чувствует сейчас её друг. А потому Гермиона кинулась к нему и сделала то единственное, что действительно могла — крепко обняла и прижала к себе. Гарри, одержимый своей бессильной злобой, ещё несколько мгновений пытался вырваться, дёргался, но постепенно успокоился и затих, уткнувшись в девичье плечо и кудрявые волосы. Гермиона гладила непослушные тёмные волосы и молчала. Она чувствовала, как куртка становится влажной в том месте, где Гарри прижался к ней. Она не хотела и не отпускала его до тех пор, пока тот не перестал дрожать и тихо всхлипывать. Только тогда девушка чуть отстранилась. Их лица были так близко друг к другу. Она видела, какие красные у Гарри глаза, видела боль в них и чувствовала её сама. Гарри чувствовал запах её духов. Она никогда ещё не была так близко, но почему-то это казалось правильным. — Вот вы где! — раздался вдруг голос Рона, и парень с девушкой тут же отстранились друг от друга. — Я вас обыскался уже. Гарри, ты в порядке? — Да, — голос немного дрогнул, а потому Поттер повторил ещё раз, но уже более твёрдо. — Да, всё в порядке. По крайней мере, теперь я знаю, кто такой Сириус Блэк, и зачем он сбежал из Азкабана. *** Проклятый убийца Сириус Блэк оказался не просто волшебником. — Гарри! Гермиона! Бегите! Это он! Это грим! — кричал Рон, указывая пальцем на большого чёрного пса, и лицо его было перекошено гримасой ужаса. Крыса, которую Уизли сжимал в руках, вырвалась, когда пёс кинулся в их сторону. Она вцепилась вдруг в ногу Гермионы, словно искала защиты, и девушка, сама не зная зачем — наверное, от шока — схватила её в руки. Но этот ход был неверным — пёс тут же поменял направление, вцепился девушке в штанину и резко дёрнул, разрывая ткань. Гермиона тут же упала и закричала, а пёс сомкнул челюсти на её кроссовке и потянул за собой. Всё происходило так быстро, и Гарри с ужасом наблюдал, как чёрный пёс утаскивал кричащую Гермиону в какой-то лаз прямо в стволе Гремучей ивы. Когда он смог наконец вскочить на ноги, было уже поздно. Рон лежал на траве и стонал от боли, держась за ногу. Он упал, когда пёс первый раз кинулся в его сторону, и теперь, в лучшем случае, у него был просто сильный вывих, и едва ли он смог бы стать для Гарри компаньоном в спасении девушки. Значит, ему придётся действовать самостоятельно. — Рон, если можешь, двигай в школу, или оставайся здесь, пока я не вернусь, — начал он, оглядывая Иву, хотя и так знал, что она сделает, если приблизиться к ней. — Что? — Уизли смотрел на Гарри с ужасом. — Ты что, оставишь меня здесь? И сам сунешься туда?! — А что мне делать?! — Гарри разозлился. — Там Гермиона, если ты не заметил! Я не могу её бросить! — Но это ведь наверняка подстроил Блэк! Он поэтому схватил Гермиону, чтоб ты пришёл спасти её, и он убьёт тебя! — Да наплевать! — Гарри буквально взревел. — Если это Блэк, то ему ничего не стоит убить и её! Он ринулся вперёд и очень много синяков получил в неравной борьбе с Ивой, однако, в итоге, всё за оказался там, куда ему и было нужно. Старый пыльный ход привёл его внутрь Воющей Хижины, и дальше события приняли совершенно неожиданный поворот. *** На небе ярко светили звёзды, прохладный ветер был приятным, как и свежий воздух после затхлого и пыльного помещения. Гарри никак не мог оторвать взгляд от Сириуса. Должно быть, когда-то тот был невероятно красивым мужчиной, но сейчас от него осталась одна лишь тень. Позади них Люпин тащил Снейпа, а Гермиона хромала сама. К счастью, рана на её ноге оказалась не слишком серьезной. Рон, который всё ещё был здесь, когда они выбрались наружу, пострадал куда больше. Гермиона наклонилась к нему, осматривая повреждения. Уизли всё причитал что-то про ампутацию. — Как здесь красиво, — сказал Сириус, когда они с Гарри отошли подальше от всех.- Я никогда не забуду, как впервые вошел в эти двери. Как я хочу войти туда снова. Свободным человеком. Гарри смотрел на этого мужчину — несчастного и сломленного, но всё же не сдавшегося, и чувствовал странную гордость. Она лишь усилилась тогда, когда он узнал, что этот человек — его крёстный отец. Впервые у Гарри появился настоящий родственник, который, похоже, был замечательным. Вот только обстоятельства были ужасными. — Прости меня за твою подругу, — сказал вдруг Блэк с улыбкой, не без труда оторвав взгляд от Хогвартса и с теплотой посмотрев на Гарри. — Я не хотел причинить ей вред. Я ведь… Видел вас ещё летом, Гарри. Когда сбежал, то очень хотел посмотреть на тебя, хоть разок. Это моё пристанище вы нашли там, в библиотеке. Но тогда я ещё не был готов встретиться с тобой лицом к лицу, и потому мне пришлось напугать вас. Прости и за это. У тебя просто замечательная подруга. — Она мой… Друг, — ответил Гарри, немного смутившись. — Жаль, что ты тогда не показался мне и не рассказал всё это. — Нужны были доказательства. А так я был бы похож на простого сумасшедшего, — Сириус улыбнулся слегка виновато, но тут же в его глазах загорелся странный огонёк, который мигом озарил всё лицо и на какое-то мгновение сделал его вновь живым. — Так, говоришь, она просто твой друг? А мне показалось, что есть между вами какая-то искра. Джеймсу, наверное, тоже было лет тринадцать, когда он влюбился в Лили. Но ему пришлось очень долго её добиваться. Я бы так хотел рассказать тебе все истории, в которые мы попадали с твоим отцом… — Я думаю, ещё будет время!.. И, словно в насмешку над наивностью Гарри, на небо вышла полная луна, и профессор Люпин потерял над собой контроль. *** Сириус был спасён, но доказать его невиновность стало невозможным. Гарри понимал, что надежда пропала вместе с Питером Петтигрю, и как же было глупо и наивно верить в то, что всё могло быть хорошо. А теперь Блэку, к которому он едва успел проникнуться чувствами, предстояло бежать и скрываться от всего мира. Гарри было больно отпускать своего крёстного, но по-другому, увы, никак было нельзя. Гермиона стояла позади и гладила Клювокрыла. Она была умной девушкой и понимала, когда людей стоит оставить наедине. — Я провёл так много времени с Джеймсом и Лили, а ты так мало, — говорил Сириус, смотря в глаза Гарри, который слушал его, как зачарованный. — Но ты всегда можешь найти их. Вот здесь. Рука крёстного легла на грудь парня, где билось сердце. Теперь Гарри точно знал, что ещё одно место там — в его душе — навсегда занято. Так мало времени понадобилось ему, чтобы полюбить Сириуса, и так хотелось хотя бы с ним побыть подольше. Но они не могли позволить себе долгое прощание. Оставалось лишь надеяться, что в будущем у них будет больше этого проклятого времени, и тогда Гарри бы сидел и слушал истории о его родителях. Они наверняка были захватывающими. Но сейчас он смотрел, как спасённый Клювокрыл уносит на себе Сириуса куда-то очень далеко, и на сердце было тяжело. Гермиона оказалась рядом и взяла его за руку. Гарри, ничуть не задумываясь, сжал её в ответ. Ему больше не хотелось плакать, хотелось только верить, что всё будет хорошо. — Спасибо, что помогла мне. И что была рядом, — говорит он тихо. — Глупости, — отвечает девушка. — Не надо благодарить за это. По-другому не могло и быть. — Потому что мы друзья? — спрашивает Гарри и голос его странно, едва заметно дрожит. — Да, Гарри. Потому что мы друзья, — говорит Гермиона, хотя их сплетённые руки могли бы сказать о чем-то другом. Но времени, как и всегда, не хватает — часы на башни уже отбивают полночь. *** — Ну что, ещё один безумный год позади, — говорит Гермиона с улыбкой. Они стоят на вокзале, среди обычных людей, которые даже не подозревают о том, что творится у них под носом. Снова время прощания. Это лето Гарри предстоит провести у Дурслей от начала до конца, так сказала Макгонагалл, когда он поинтересовался у неё осторожно, есть ли шанс, что и в этом году его отправят к Грейнджерам. — Да, — соглашается он с улыбкой, ведь, вроде как, всё не так уж и плохо. Только между ними двумя словно бы повис вопрос. — Можно ли надеяться, что следующий год будет спокойным? — О, я, почему-то, в этом сомневаюсь, — он, вроде как, шутит, хотя уверенным до конца ни в чем быть нельзя. — Надеюсь, этим летом ты не забросишь учебу, — говорит Гермиона серьезно. — Обещаю, что прочту всё, что нужно. И даже историю магии. — Хорошо, я надеюсь, что ты действительно сделаешь это, — Грейнджер, вроде как, понимает, что настало время прощаться, родители ждут её, и дядя Гарри уже подъехал, а вот он уж точно не захочет ждать долго. Но всё же она не уходит. Она ждёт, что Гарри скажет что-то ещё. А он не знает, что и сказать. Ещё сам, похоже, не разобрался. Хотя много думал о словах Сириуса про ту самую искру. Действительно ли она была? И, быть может, в тот момент, когда Гермиона обнимала его и успокаивала… Быть может, если бы не появился Рон, то он хотел бы поцеловать её? Но в их жизнях и так слишком много проблем, а откуда-то сбоку уже слышатся крики дяди Вернона. Не хочется злить его с самого первого дня. — Спасибо, Гермиона. Спасибо за всё, — говорит он и тянет руку для рукопожатия, чувствуя себя полным кретином. — Не за что, Гарри. Увидимся в следующем году — она улыбается, всего на миг выглядя разочарованной. Впереди долгие три месяца очередного жаркого лета. Гарри так жаль, что он не проведёт их с Грейнджерами или, ещё лучше, с Сириусом. Он садится на заднее сидение, особо не вслушиваясь в возмущенное ворчание Вернона Дурсля, и успевает ещё разок углядеть копну кудрявых волос до того, как машина трогается с места.