school something

Тэену восемнадцать, и он до безумия влюблен в аниме и огромные серые линзы. Подводит глаза, добавляет румянец на бледные щеки и делает ровно все, чтобы быть похожим на идеальных и вообще без единого изъяна героев. К ярким волосам Ли знакомые тоже давно привыкли, как и к «охайо» по утрам, заряженным энергией и нескончаемым желанием проснуться где-нибудь в Киото, Токио или в деревеньке у моря, чтобы тратить на дорогу в школу минут сорок, играть в футбол и дарить семпаю из баскетбольного клуба шоколад. Старшеклассника вообще никаким боком не интересовал вопрос его ориентации, он почти до мозга костей был уверен, что женится на любимой рилаккуме, а потом будет растить 2D-детишек до самой глубокой старости, которая желательно по сюжету тоже должна бы Тэена миновать. Проходит пол года, и Ли, настроенный решительно, как никогда, берет в руки свой первый (на самом деле далеко нет) учебник японского и садится грызть гранит знаний, представляя, как скоро будет на чистейшем японском читать классическую поэзию под ветвями сакуры. Однако на деле терпения хватает на пол часа, за которые даже катакана Тэену не дается. Нежно-розовые волосы будто сами по себе электрезуются, встают дыбом и торчат во все стороны, излучая чуть ли не изнутри взбешенность парня, разве что еще молний не хватает, и совсем милашка Пикачу получится. Только ростом в метр семьдесят пять, узкоглазый и покрасневший от злости. Учебник совсем скоро летит в нижний ящик тумбочки, и Тэен берет телефон, набирая первый попавшийся номер репетитора из интернета. На звонок отвечает какой-то Накамото Юта. — Ваташи уа…ва…да что это такое, черт возьми! — первое впечатление так себе, надо сказать. Тэен не сидит на месте и вечно ерзает, пока руки чешутся ударить самого себя по губам. Парень агрессивно мурчит «уа» вместо «ва», не понимая, почему его язык мертвее бревна. А Юта сидит рядом, подпирая голову ладонью, улыбается уголком губ и думает мимоходом, что он бы за такой «деревянный» язык укусил разок Ли. Впечатление все же лучше некуда. — Расслабься, это не корейский, здесь не надо вечно напрягать горло или язык. Произноси четко, просто старайся меньше жестекулировать губами, тогда и звук мягче будет, — Накамото по привычке поправляет двумя пальцами челку, привлекая к ним внимание младшего, который, еще секунда, и молиться готов на эти идеальные конечности в отличие от его костлявых культяпок. «Красивые пальцы,» — все чаще проносится в голове у Ли, когда Юта увлеченно водит подушечками по тонким страницам, объясняя значение слова и его верное употребление. В какой-то момент Тэен сам себя не понимает и вообще выпадает из мира сего, потому что ему кажется, будто Накамото намеренно раз за разом повторяет «люблю». То на корейском, то на японском, потом опять на японском, но почему-то уже по-другому, и опять на корейском. Когда спустя пару минут до школьника доходит, что ему не просто так эти милости-сладости повторяют, он прочищает горло, зевает и лениво повторяет сначала одними губами, а потом и в голос «люблю» в трех разных версиях. И каждая из них звучит от Накамото настолько приятно и мягко, что Тэен специально начинает делать ошибки, лишь бы услышать заветное слово еще разок. Юта повторяет. — На сегодня все, Тэен-а, — старший ладонью аккуратно проводит по голове ученика и похлопывает по плечу, одобрительно кивая. — Ты сегодня хорошо постарался. Но если будешь тренироваться сам больше, успехов добьешься быстрее. В первую же встречу Тэен понимает, что его успех отныне — сердце молодого репетитора. Через три месяца еженедельных занятий Тэен откровенно залипает на репетитора, замечая в нем все новые черты. Он оказывается чуть выше самого парня, испытывает манию к проколам в ушах, работает учителем в школе в центре города, фанючит Саске и неплохо играет в футбол. — В Осаке красиво, правда я давно там не был. — Вы давно в Корее? — Поступал здесь. За почти десяток лет уже соскучился по дому, но возвращаться как-то боязно. Друзей там уже нет, да и все по-другому. — Юта-сан, а сколько вам лет? — Ли искренне удивляется, услышав про настолько долгое отсутствии Юты в родных местах. — Двадцать семь, — на выдохе произносит старший и откидывается на спинку стула, поднимая глаза в потолок. Накамото хоть и строгий учитель, когда дело доходит до работы, но часто скучает по временам, когда можно было ни о чем не париться, творить всякий бред и ни перед кем, кроме учителей, не отчитываться. На лице появляется усталая улыбка, и, о боже, Ли готов за нее зазубрить все правила без исключения в этом толстенном учебнике за ночь. Хотя он бы лучше эту ночь провел с Ютой где-нибудь в кафе, а если повезет, то в районе своей кровати. Наедине. И он говорит это вслух. Нет, не про ночь или кровать, но про желание сходить куда-нибудь на выходных провести урок в необычной форме. Радуется и рисует в голове картину будущего первого поцелуя. — Прости, пока нет возможности, — Тэен кривит губы, тут же утыкаясь обратно в книгу. Ну да, свое свидание он не получил, печально. Зато получил приглашение на экскурсию по школе, где работает Накамото. В мае Ли задыхается на душных улицах Сеула и спешит к директору отдавать документы для перевода. Тэену исполняется девятнадцать, и в списке «влюблен в…» твердо закрепляется учитель японского где-то между первой и самой первой строчками. Ли в свой день рождения, наверное, впервые видит японца в совсем не официальной одежде, понимает всю глубину своего личного «ну ты залетел, братан», но глаз от черной рваной футболки не отрывает, отмечая еще раз идеальность этого человека. Весь такой взрослый, умный, обходительный, так еще выглядит, как Ками-сама. В подарок Ли получает крепкие объятия и серебряный браслет, а еще всерьез задумывается над созданием алтарика Накамото, где первым экспонатом будет зонт учителя, который Юта возвращать еще не требует, а Ли уже не готов отдать. И носит его каждый день в рюкзаке, ожидая еще одного удобного случая, чтобы прогуляться под ним вместе. Им по пути. Юта хоть и живет от центра минутах в двадцати ходьбы, нередко за разговорами с младшим шел еще где-то столько же, пока не натыкался с приятным удивлением на знакомый почтовый ящик у дома номер 17, обещал позвонить и договориться о новом занятии, а потом пару раз оборачивался, чтобы посмотреть на старшеклассника, который нелепо стоял даже под дождем, но ждал, пока японец совсем не скроется из виду в целости и сохранности. — Тэ-кун, ну что это такое? Почему ты съехал по оценкам? — Юта сидит за столом, потирает переносицу и смотрит в табель успеваемости Тэена за первый триместр. «Удовлетворительно» режет глаза и неприятным грузом того, что придется напрягаться и исправлять, оседает в груди Ли. И все это по его любимому предмету. По японскому, на который парень тратит целые дни, послушно конспектируя материал и выполняя упражнения. Но стараться особо незачем, Тэен видит Юту с девушкой на пару лет младше японца и начинает получать смс с информацией и о переносе дополнительных занятий. Личные обстоятельства — так это называется у Накамото. У Ли это называется разбитое сердце, нежелание что-либо делать и темно-красные волосы, которые дружелюбия парню не придают в совокупности с пирсингом брови и новой укладкой. — Что с тобой происходит? Юта отодвигает бумаги в сторону и поднимается, подходя вплотную к ученику. У Тэена сердце все еще жарко трепещет, но кончики пальцев такие ледяные от каждого сантиметра, сокращающего положенную их отношениям дистанцию. Ли молчит. А что ему сейчас ответить? «Учитель, я в вас по уши влюблен, как пятиклассница»? Обидно настолько, что Тэен глаз не поднимает, только считает про себя до десяти и ждет, когда нарастающая истерика отойдет до того момента, пока он не переступит порог комнаты. Там Ли может рвать листы с заданиями, игнорировать звонки учителя, когда в жизни разговора с ним не избежать, и иногда обессиленно лежать, лицом упав в подушку, потому что ничего Тэен с этим не сделает. Он старшеклассник, даже не человек еще толком. Очередное занятие получается провести только к концу второго семестра. Ли с лёгкостью забывает половину пройденного материала, зато «люблю», усвоенное на тысячу баллов из ста, выдает быстро, точно и легко с правильным произношением. Накамото вслушивается в каждую гласную и, кивнув головой, достает тест. — Раз сам себя ты в колею вогнать не можешь, мне придется использовать метод кнута и пряника. — Будете бить меня? — и Ли думает, что это была бы очень неплохая идея, которая удовлетворила бы его моральный мазохизм. Любовь к мужчине. К мужчине, который вдобавок еще и на восемь лет старше иначе не назовешь, такого слова пока не изобрели, а пиздец звучит как-то избито и банально, и для такого божества, как Юта не подходит. — Все просто. Десять вопросов. Отвечаешь на девять из них верно, мы идем на свидание на выходных, — у Тэена уши закладывает от услышанного. — Завалишь — получишь нагоняй за каждый вопрос отдельно. — Это разве честно? Разве не должно поощрение приравниваться наказанию? — Ты прав. Но у меня другие методы, я с тобой из-за оценок теперь буду максимально строг. Пока не выучишь все идеально, даже думать не смей о моем особом отношении к тебе. Понятно, что половину Тэен пропускает мимо ушей, зацикливая внимание на одном единственном особом отношении. Он бы сейчас бросился на шею к учителю и умолял снизить балл хотя бы до восьми, ибо не напишет, но гордость или что еще, не суть важно, вынуждает Ли сесть на кровать, сложив под себя ноги, и уверенно выводить круги поверх неверных вариантов. Косячить, так по полной. — Тэ-кун, как так? Я понимаю, последние пару вопросов ты не смог ответить, грамматика всегда у тебя западала, но остальное ты выполнял еще на первых трех занятиях! — Юту явно такая ситуация нервирует ну или огорчает уж точно. Он встает, смотрит на циферблат часов и бросает бумажку с тестом прямо в лоб гореученику. — На сегодня закончили. Тэен впервые в своей жизни этой ночью рыдает из-за неудачной своей любви, а потом смеется и на лбу, там же, где был тест какое-то время назад, мысленно пишет нестираемым маркером «пидор». Но только мысленно, да. Юта с девушкой тоже больше не появляется, на уроках поблажек не делает и здоровается ровно так же, как со всеми учениками. Так продолжается, кажется, вечность, Тэен готов поклясться, что так и было, что оно уже прошло, но Юта тоже уже свое отношение к старшекласснику изменил. Вечность длинною в несколько месяцев съедает обоих морально, одному мешает учиться и общаться с друзьями, второму работать. И оба молчат, друг на друга взгляда не бросают, пока на выходе из школы их не встречает апрельский ливень. Тэен благодарит весь мир за то, что все-таки отдал зонт Юте, иначе сейчас бы позорно разревелся, шагая в одиночестве под зонтом даже не своего бывшего парня. По сути, вообще никого. Макушка быстро мокнет, и вода льется за самый шиворот, неприятно обжигая кожу сотней маленьких лезвий-капелек. И тут становится вдруг тепло и как-то комфортно, Юта идет рядом, теплый и мягкий, в идеально выглаженной рубашке под пиджаком. Тэен, как раньше, сам обхватывает ручку зонта, и глаза Юты моментально зацепляются за тонкое запястье, где красуется подаренный довольно давно браслет. — Носишь? А она цепочку убрала подальше в ящик и не доставала по несколько недель, — Накамото продвигается ближе, и Ли теперь чувствует крепкое плечо рядом. Странно, что учитель заговорил о своей девушке, странно, что с ним. Все это вообще чересчур странно, но Тэену нравится слушать голос старшего, чувствовать, что нужен сейчас. — Помнится, ты еще не понес наказание за проявленный тест? Учти, я помню о нем. Будешь отрабатывать свиданиями. В воскресенье в десять. Надеюсь, ты не проспишь. Ли ни слова так и не говорит, только шагает по лужам следом, шлепает ботинками и вытирает дождевые капли с кончика носа. Зонт Юта забирает, алтарик Тэена пустует, но на сушилке висит черный пиджак, в одной футболке под дождем было холодно. Тэену скоро двадцать, и нужно бы готовиться к поступлению в университет. Занятия по японскому будут проходить в усиленном режиме, а к стопке книг добавится пособие по культурологии. И Ли сейчас не думает об этом, как о темном пугающем будущем, а сидит в зале, готовый ко всему, сверкая русой макушкой в толпе желтых пиджаков. Юта обещал прийти на его выпускной. Прийти не как учитель, а как любимый человек, теперь это можно. Кореец кусает губы с внутренней стороны и оглядывается в сторону выхода, высматривая знакомый силуэт. Скоро награждение, а Юты нет. Тэен поднимается на сцену, Юты нет. Тэен улыбается с аттестатом в руках, у дальней стены ему ярко улыбается Накамото весь при параде и с фиолетовыми волосами, от которых тащатся все подростки, а Ли сам его красил, каждую прядку. На лице младшего, словно по щелчку, губы следом растягиваются в полумесяц. «Он успел, » — единственная мысль, волнующая Тэена в этот момент. Для Юты он старался, для него и только него. И сердце колотится и кричит на японском треклятое «люблю», когда Ли Тэен еще только касается мягкой ладони пальцами, а Накамото Юта уже голову теряет от любви к этому парню.