Право на смерть

Господин Цушима, кажется, собирался жить вечно. Вот только поздновато он спохватился о здоровье, уже порядком разрушенном табаком и алкоголем — за последние несколько лет постоянная нервозность и дурной нрав наложили на него неизгладимый отпечаток. Теперь же, цепляясь за последние крохи, некогда могущественный босс мафии требовал от своего врача обещаний, что вскоре же сумеет вернуть себе ушедшие силы. Мори прекрасно знал, сколько принципиальных медиков стали кормом для рыб в Йокогамском заливе, и судьбы их разделять не собирался. Но, став тем самым желанным специалистом, щедро подпитавшим подгнивающего старика надеждой, он словно подвесил себя на нитке: неизлечимый, все еще опасный человек, так и не растерявший последних сторонников, в любую минуту мог догадаться, что Мори лжет. И отплатить за это сполна. Не по-человечески жестокий, он мрачной тенью нависал из своей палаты не только над мафией, но и над всем городом — ее отпечаток постоянно лежал на лице его же собственного сына, совсем еще мальчишки, которому в последнее время услуги доктора требовались не меньше, чем отцу. Освобожденная от гипса детская рука казалась по-птичьи тонкой, когда погруженный в свои мысли Мори осторожно касался ее своими пальцами. А вслух — предупреждал: — Тебе нужно быть осторожнее, мальчик мой. — А вы дерзкий. Цушима Шуджи улыбался так, что хотелось укрыться одеялом, как от какого-то ночного кошмара. Разглядывая озорно блестящие глаза, Мори бездумно уточнил: — Это плохо? — Совсем нет, — пожал плечами Шуджи. — Плохо лишь то, что я — не ваш мальчик. Он сказал это просто и безыскусно, скорее всего из желания поддеть посильнее, но Мори после этого разговора так и не сумел успокоиться. Проведенная без сна ночь не принесла никакой ясности. Чем это было на самом деле? Намеком или издевкой? Подначка или же — нечто большее? Смог ли проведать мальчишка о том, чего еще не сумел разгадать отец? Что Мори перетянул на свою сторону почти всех одаренных, включая Хироцу? Что же это — он не против смерти папаши и жизни под опекой Мори? Спросить об этом прямо было попросту невозможно. Но следующий их разговор начался с совершенно иного: — Я хочу уничтожить себя сам, — с улыбкой прошептал Шуджи. — Это лучше, чем он или вы. Поэтому не старайтесь с лечением — я убью себя так, что останетесь без запланированной работы. Руки его неожиданно тяжело легли на плечи, каждое слово горячо щекотало ухо. Раскачивало дыханием нитку, за которую все еще судорожно цеплялся Мори. Он знает о планах отца, сразу понял Мори, знает о том, что вскоре станет жертвой холодного расчета: еще ребенок, еще не имеющие патологий органы… Шуджи ждал ответа, не расцепляя при этом твердо стиснувших плечо пальцев. Лишь чуть сдвинулся в сторону, чтобы заглянуть Мори в лицо. Отчаянный щенок. Больше похожий на самого Мори, чем на своего отца — в этом невозможно было не признаться хотя бы перед самим собой. Время господина Цушимы истекло, но теперь могло настать их. А после — кто-то один непременно наследует возможность стать следующим боссом. Но бороться за это место с мальчишкой Мори тоже не собирался. Порознь они только уязвимее. — Знаешь, — осторожно начал Мори, изо всех сил стараясь расположить к себе, — стереть себя можно не только смертью. — В каком смысле? — Взгляд Шуджи заинтересованно просветлел. — В самом прямом, — может, стоило бы помалкивать, но Мори внезапно решился на откровенность. — Когда-то на свете жил Мори Ринтаро. Он был послушным и прилежным мальчиком, но больше его, как ты понимаешь, нет. Теперь есть только Огай, и он — совсем другой человек. — Он мне не разрешит. — Шуджи произнес это так, словно был готов самолично убить собственного отца. Либо же — милостиво попросить об этом. Мори был готов исполнить это желание. Он знал, что в этот момент они уже пришли к согласию. — А я разрешу, — отозвался Мори, — если ты подтвердишь перед всеми, что я имею на это право. — Хорошо. Шуджи отпрянул, и Мори поймал себя на мысли, что сам не против задержать на нем свои руки. Но не успел и шелохнуться, как ему протянули ладонь. Приветственно. — Дазай Осаму, — представился мальчишка. — Захватите скальпель, Мори Огай-доно. Идем к нему. Его юное лицо вновь исказилось по-взрослому жутковатой усмешкой, шаг наполнился нетерпеливой прытью. Но Мори уже больше ничему не удивлялся. Скрупулезно подбирая инструменты, он думал лишь о том, что когда-то давно точно также спешил на свою собственную смерть.