Струны твоей души

Я помню день, когда мы с тобой познакомились. Я был новеньким в вашем классе и пока учительница представляла меня всем ученикам, мой взгляд пал на тебя. Ты очень красивая, Маринетт. Твои васильковые глаза так и притягивают к себе, как магниты, заставляя выпадать из реального мира, а единственное желание в этот момент – ни на что не отвлекаться и смотреть, смотреть, а если быть точнее, любоваться. У тебя темные волосы с синими бликами, завязанные в два коротких хвостика с красной резинкой. Не любишь тратить много времени на прическу по утрам? Понимаю, ещё как понимаю. У тебя потрясающая фигура. Ты, должно быть, очень хороша в физкультуре, не так ли? Тёмно-серый пиджак с закатанными рукавами отлично сидит на тебе. Подкладка пиджака белая в розовый горошек, а отделка чёрная. Под пиджаком простая белая футболка с чёрной строчкой и принтом под воротником. Сам принт состоит из розовых цветов и чёрных листьев. На тебе узкие розовые джинсы с подворотом и такой же подкладкой как и у пиджака, а также светло-розовые балетки с тёмно-красными подошвами. Словами не могу передать, как это мило и очаровательно выглядит. А ещё у тебя есть светло-розовая сумочка в белый горошек с тонким чёрным ремешком, золотой застёжкой и принтом с чёрными цветами и буквой «М». Видно, что ручная работа. Должно быть, ты настоящая рукодельница. Я даже не общался с тобой, но уже восхищаюсь. Как ты это, черт возьми, делаешь? А ещё ты очень стеснительная. Замечая моё пристальное внимание к своей персоне, ты тут же утыкаешься взглядом в учебник, но я вижу, что он у тебя лежит перевернутым. Рассеянная глупышка. Чувствую желание смущать тебя всю свою жизнь. Хихикаю и улыбаюсь, проходя к своей парте и снова возвращаясь взглядом к тебе. Что же ты со мной творишь? Маринетт Дюпен-Чен. Произношу имя про себя, растягивая буквы, будто бы пробуя на вкус. Такое очаровательное, такое необычное, и мне кажется, что моя "крыша" летит к чертям. Я подхожу к тебе на перемене в этот же день. Твоя лучшая подруга, Алья, если не ошибаюсь, ушла к парнишке в красненькой кепке. Но мне откровенно плевать, потому что меня интересует кое-кто другой. Присаживаюсь рядом и приветливо улыбаюсь, бросая на тебя уже не такой пристальный взгляд, как при первой встрече: — Хэй? Прости, если смутил тебя, просто ты и вправду очень милая. Я Лука, надеюсь, что мы сможем подружиться — я протягиваю тебе ладонь для рукопожатия и улыбаюсь так обаятельно, насколько только умею. Ты легонько сжала мою руку и тут же отдёрнула её со смущенной улыбкой и тихим хихиканьем, а я и забыл, как так получилось, что мы разговаривали всю перемену. Но я четко помню твой ангельский голос и смущенную улыбку. Прошло три месяца, спустя моего поступления в колледж Франсуа-Дюпон. Так быстро летит время, кошмар! Но сейчас не об этом. Популярностью я не пользуюсь, огромным количеством друзей похвастаться не могу. А мне оно и не нужно. Мне нужна лишь глупенькая растяпа Маринетт Дюпен-Чен. Мы очень быстро с тобой подружились, и я не смогу передать, как же я, черт возьми, этому рад. Я знаю о тебе всё. Ты любишь моду, музыку Джаггеда Стоуна, хомяков, шить и, мои брови тут же хмурятся лишь о воспоминании об этом, Адриана Агреста. Моя милая и глупая Мари, когда же ты поймешь, что он любит не тебя, он по уши влюблен в ЛедиБаг, хотя это и есть ты. Может, многие этого не замечают,но для меня это ясно, как день. Только ЛедиБаг — это лишь образ, за которым прячется хрупкая и милая Маринетт Дюпен-Чен. Он любит супер-героиню, спасающую Париж, а не тебя настоящую, которая часто протыкает палец иголкой по неосторожности. Уголки губ поднимаются. Глупышка. Твои родители очень дружелюбны по отношению ко мне. Или они так милы и дружелюбны со всеми твоими друзьями? Все же, хотелось бы верить, что я особенный. Усмехаюсь. Меня можно смело считать твоим репетитором. Ведь я часто прихожу к вам домой после школы, твои родители приносят нам чай с круассанами, а мы располагаемся на мягеньком диванчике. Знаю, как ты не любишь историю, но надо, милая моя, надо. Пока ты в раз так десятый перечитываешь один и тот же параграф, я не могу отказать себе в удовольствии разглядеть тебя поближе. Твои обычно собранные в два хвостика волосы сейчас распущены, я чувствую от них сладкий запах шампуня, это ведь сирень, да? Тебе подходит. Заправляю одну прядь за ухо, хихикаю и наклоняюсь поближе, опаляя дыханием ухо, шепчу "Я верю в тебя", легонько хлопаю по плечу и закидываю круассан с горячим шоколадом внутри в рот. Жмурюсь от удовольствия. Выпечка твоих родителей – девятое чудо света. А восьмое – ты. Нередко наши "занятия" длились допоздна, поэтому я часто ночевал в твоей комнате. И я прекрасно помню свои ощущения в самую первую ночевку. Моё сердце бешено колотилось, и я никак не мог успокоиться. Спать с тобой в одной кровати. Под одним одеялом. Плечом к плечу. Чувствовать твой парфюм. Это невыносимо. Такая прекрасная и крышесносная пытка. Ты, на удивление, заснула довольно быстро, в то время как я старался быть тише воды и ниже травы, дабы не разбудить тебя. Ты тихо посапывала и моя рука аккуратно потянулась к твоему личику, легонько пройдясь по щеке. Ты никак не отреагировала, а у меня чуть не случился инфаркт. Довольно продолжительное время я сверлил тебя взглядом и удостоверившись, что ты крепко спишь, я обнял тебя и погрузился в царство Морфея. А утром ты обнимала меня в ответ. И это казалось чертовски правильным. Сейчас мы сидим у меня в комнате и я легким движением рук дергаю струны, играя нужную мне мелодию. Боковым зрением я замечаю, как ты прикрываешь глаза и входишь в легкий транс, наслаждаясь композицией. О боже, Маринетт, ты задеваешь самые тонкие струны моей души. Позволь же мне играть вечно, для тебя, только для одной тебя, никого больше. Разреши мне играть на твоих струнах так же, как это делаешь ты, наверно этого и не осознавая. Ведь в твоей голове прочно засел образ зеленоглазого блондина, не так ли? О неет, нет-нет-нет, не позволю. Ни за что. Я буду стараться изо всех сил. Я буду приходить в пекарню твоих родителей чаще обычного. Чаще обычного буду приходить к тебе и делать вместе домашку по истории. Я научу тебя играть на гитаре. И я сделаю все, лишь бы только я мог играть на струнах твоей души, ma chérie*.