Четвёртый

      В палате реанимации с самого утра был кавардак, врачи носились в разные стороны вокруг единственной койки, в которой лежал лысый маленький мальчик примерно лет девяти. Он не занимал даже половины кровати, ребенок был настолько истощен, что напоминал собой скелета, обтянутого кожей.       Врачи что-то кричали, ставили капельницы, вводили препараты, кто-то уже бежал с набором для трахеостомии. Истошно вопили мониторы жизненных показателей.       Мальчик же просто смотрел на потолок и улыбался. В его спокойных голубых глазах читалось облегчение. Он уже давно не помнил, как здесь оказался, единственное, что осталось в его памяти – это белый потолок. Он иногда менял оттенки, в каких-то местах были трещины или пятна, но потолок неизменно оставался белым.       Всю осознанную жизнь ему говорили, что он чем-то болен. Чем? Ему так и не сказали. Кто-то должен был прийти к нему и всё объяснить. Может родители или опекуны…органы опеки? Каждый раз, когда мальчик пытался вспомнить у него сильно болела голова, а потом мед сестра вводила ему что-то в катетер и он засыпал.       В один из очередных приступов, мальчик обронил, что не хочет жить. Тогда к нему начали ходить психотерапевты. Они рассказывали про радости жизни, о том, что жизнь – это бесценный подарок, которым нужно дорожить, что нужно радоваться каждому прожитому дню. Он же только улыбался и отвечал односложно.       Разве можно радоваться каждому дню, когда все тело болит, тебя рвёт кровью, а в воздухе витает тонкий запах гниения. Разве может мужчина, что сидит перед ним, тот кто рассказывает про радости жизни, тот кто в течение 10 минут уйдёт, будет наслаждаться солнцем, голубым небом, любящей семьёй и вкусной едой, может понять его и в чём-то убедить.       Поэтому мальчик просто смотрел и улыбался. Единственное, что он осознал для себя – Жизнь не несёт ничего хорошего, только боль и одиночество, что пока он живёт всё это будет продолжаться.       Он так и не понял почему все вокруг так истинно и от всего сердца презирают Смерть. Он давно лежит в больнице и видел много несчастных людей и не только среди больных, но и среди врачей и медсестёр. Болезни, стрессы, измены, скандалы, деньги, подставы, предательства и это только малая часть. Много ли может услышать девятилетний мальчик, которому нечем заняться между приемами лекарств и новыми приступами. Очень много. И он не понимал такого отношения.       Для него Смерть была избавлением от боли, от грусти, от одиночества. Способом убежать из-под этого белого потолка. Смерть была благодетелем, почти матерью, что распахнула свои объятия, в чьих руках пропадают все заботы, боль, проблемы, которая укроет от всего внешнего миро и встанет грудью на твою защиту.       Но как бы это ни было парадоксально мальчик не спешил умирать, ведь он считал, что если он всё-таки живёт, то это для чего-то нужно, ему не нужно было много причин, ему всегда хватало только одной. Поэтому он жил, несмотря ни на что. Жил и улыбался. Умирал и улыбался.

***

      Не смотря на хаос, творившийся в палате, в одном из углов оставался филиал ледяного спокойствия. Не к чести мед персонала, они никак не были к этому причастны.       В дальнем углу стояла невысокая худая фигура в черном балахоне, капюшон прикрывал лицо так, что нельзя было разглядеть что-либо под ним, только тёмный провал. Фигура простояла неподвижно в течение минут пятнадцати пока всё не стихло. Приборы издали последний противный писк, а смертные что-то хмуро записав на своих планшетах удалились.       В тот же момент черная фигура подняла голову и из-под темноты капюшона вспыхнуло два изумрудных огонька, впрочем, никоим образом, не осветив лица незнакомки. Тени и сама тьма ревностно охраняли лик своей хозяйки.       Неспешно, словно паря над полом она дошла до койки с маленьким дитя и протянула руку к его щеке. По мере этого действа с ладони спал плащ оголив белоснежный скелет кисти, отдающий серебром. До того, как кисть скелета успела дотронуться щеки ребенка, она на глазах обросла плотью, представ тонкой утонченной женской ручкой, с бледно-платиновым цветом кожи.       После того, как Смерть, а никем иным эта сущность быть и не могла, коснулась кожи ребенка, произошло сразу два действия. Первое мальчик открыл глаза, а второе…       - Приветствую тебя, дитя – голос был мягким и глубоким, тьма из-под капюшона рассеялась и на свет предстала лицо брюнетки с длинными волосами цвета вороньего крыла и изумрудными глазами свет из которых никуда не делся, а лишь затаился где-то в глубине её глаз. Её очертания лица были правильными, немного резкими в сочетании бледно-платиновой кожей придавали ей невероятный шарм.       Мальчик сначала ничего не ответил, продолжая лежать на кровати, затем своей правой рукой накрыл ладонь богини.       - Тёплая – произнёс он и улыбнулся, глядя прямо в глаза женщины.

***

      Темные грузные облака закрыли небо Лондона, моросил мелкий мерзкий дождик, который так и норовил попасть за шиворот. По улице укрывшись за большие черные зонты, сновали по своим делам толпы прохожих. Кто то, как пара чопорных джентльменов с долей презрения и превосходства шли по Лондону с гордо поднятой головой, кто-то прятался в переулках, в которые лучше не соваться не то что приезжим, но и всю жизнь проживших в этом древнем городе. По улицам летал запах только что приготовленного хлеба, разнося его на сотни метров вокруг, привлекая не только покупателей, но и различную живность.       Но это всё было там, на улице. В здании же, которое было скрыто от маглов и даже магов прямо за булочной чарами отвода глаз и фиделиусом, а также многими такими от которых у местных бюрократовтолько при названии побледнеет лицо и их долго еще нужно будет отпаивать успокаивающими и бодроперцовыми зельями, всё застыло в ожидании.       В ритуальном зале, в центре пентограммы, исписанной огромным количеством рун, стояла кровать, на которой лежал бледный мальчик с черными волосами цвета вороньего крыла. Глаза его были закрыты. Он был слегка мокрым от пота. Быстрое напряженное дыхание сменялось его полным отсутствием. Веки мальчикамелко подрагивали, а из сухих губ периодически вырывались хрипы.       В специально отведенном месте внутри рисунка находился седой сгорбленный старик, но внешний вид обманчив, особенно в магическом мире. Знающий человек не обманется непрезентабельным видом этого пожилого мужчины и скорее всего сохранит своё здоровье и даже жизнь.       Взгляд цепких не по возрасту молодых изумрудных глаз в последний раз перепроверил все руны на полу. Сегодня ЛордВальд, Сет Мартин Вальд, вернёт своему роду надежду на будущее.       Род Вальд не входил в состав священных 28 семей, но от этого не переставал быть достаточно древним. Отец всегда говорил Сету, что титулы ничего не значат, главное семья, честь и сила.       Лорд скрипнул зубами. Что сейчас осталось от когда-то многочисленной и могучей семьи, дряхлый старик и полумертвый наследник, вот и вся сила. Невестка умерла при родах, а сын был убит самим Сетом. Изумрудные глаза блеснули злобой. Нет чести, нет жизни.       И сегодня Лорд Вальд вернёт честь и здоровье наследнику, чего бы ему это не стоило. Всё было подготовлено. Врагов больше не осталось, по крайней мере которые могли бы помешать до совершеннолетия наследника, а дальше он справится. Обязан справится. Счета заморожены и распределеныпо разных сейфовых хранилищах. Предприятия, коих осталось мало, стабильно приносили прибыль и руководили ими верные роду люди. Библиотека и многочисленные предки, которые сейчас покоятся в портретах помогут внукувстать крепко на ноги.       Сверившись со временем и сопоставив его со звездной картой, Сет кивнул сам себе и начал.       - Акцио Стилет – дернув кистью в его правую ладонь прилетел обсидиановый стилет размером в полторы ладони взрослого мужчины.       Не дрогнувшей рукой он сделал два продольных разреза на предплечьях, разрезая вены, из которых кровь устремилась на пол. Одновременно с этим мужчина стал тихо произносить слова заклинания на незнакомом языке. Буквально с первых же слов кровь, которой уже порядочно натекло на пол дрогнула, и стала равномерно распространяться по рунам и фигурам в ритуальном круге. Когда последняя фигура была залита кровью, Лорд Вальд, Сет Мартин Вальд, вскинул руку со стилетом и пронзил своё сердце. Тело мужчины рухнуло, как подкошенное и через секунду начало разлагаться. Спустя какое-то время от тела остался лишь скелет.       Мальчик же, что лежал в центре комнаты спокойно спал, его щеки зарумянились, дыхание выровнялось, лицо разгладилось. На секунду мальчик открыл свои голубые глаза.       - Черный – немного хрипло сказал он и улыбнулся. Это всё на что хватило его сил, после чего он провалился в глубокий сон…