Проблема с Сулу и Чеховым

Павлу откровенно скучно. Обычно, если во время его смены все спокойно, он развлекает себя сторонними исследованиями на информационной панели, но сегодня ему неинтересно. Он голоден и хочет спать, а до ланча еще целый час. Он смотрит на Хикару, который выглядит таким же незаинтересованным. Павел через плечо кидает взгляд на Кирка и видит, что тот увлеченно дискутирует со Споком о возможной расшифровке тех показаний, что они получили во время последней миссии, и все такое. Бла-бла-бла. Скучно. Он сдвигается немного ближе к Хикару. Тот поворачивается к нему и улыбается. — Хей, — шепчет Хикару. — Хей. — Хочешь вернуться в нашу комнату в обед? Улыбка Павла становится шире. — Я думал о том же самом, Хикарушка. — Тише, — говорит Хикару, смеясь. Павлу нельзя так называть его на мостике, а он забыл. Он обожающим взглядом смотрит на своего парня, думая о том, как они проведут свой час, отведенный на обед. Он даже не знает, чего ждет больше: секса или пицца-роллов, которые они себе реплицируют. М-м-м, пицца-роллы. Секс с Хикару. В заднице томительно тянет, и ему приходится подавить счастливый стон. Жизнь стала такой теплой, уютной и насыщенной с тех пор, как он встретил Хикару. Он двигается еще ближе, думая о том, что Хикару может сделать ему за это замечание, сказав, что он ведет себя непрофессионально, но Хикару тоже двигается ближе и пристально смотрит на его рот. — Вкусно пахнешь, — шепчет Павел. Он оглядывается через плечо и, увидев, что Кирк по-прежнему отвлечен разговором, тянется к уху Хикару. Тот прикрывает глаза и вздыхает, когда Павел касается мочки. Павел скользит рукой ниже, к шее, и Хикару легко склоняет голову вбок, чтобы дать ему лучший доступ. У Павла дрожит нога, и все тело будто чешется — так сильно ему хочется потереться о Хикару. — Кхем. Они оба поворачиваются и видят пристально смотрящего на них Спока и смущенно раскрывшего рот Кирка. Хикару и Павел, бурча извинения и краснея, отворачиваются к своим консолям. — Мальчики, давайте на мостике без этого, — наставляет Кирк, но голос его звучит скорее довольно, нежели зло. — Клянусь, — обращается он к Споку, — они как трибблы. Павел должен чувствовать себя оскорбленным, но его это едва волнует. Все, о чем он может думать, это ланч с Хикару, их кровать и то, как здорово будет свернуться в ней, пока Хикару будет прижиматься к нему и раздевать. Когда обеденный перерыв, наконец, наступает, Павел и Хикару практически бегут к лифту и, хотя они там не одни, крепко держатся друг за друга, пока добираются до своей каюты. Павел утыкается носом Хикару в шею, а тот ласково гладит его спину под форменкой. Все в лифте смотрят на них с ужасом, но Павла это не волнует совершенно. Они еще никогда не были так сильно влюблены. К моменту, когда они все-таки добираются до комнаты, Павел уже расстегивает брюки Хикару, и тот смеется, когда Павел сильно давит на кнопки на панели доступа, чтобы попасть в каюту. Хикару поднимает Павла и несет его прямо к кровати, на которую кладет его и тут же забирается сверху сам. Павел стонет, так отчаянно нуждаясь в Хикару, будто это наркотик — его запах и его вкус, который он чувствует, пока они, лениво целуясь, раздевают друг друга. — М-м-м, какая красота, — произносит Хикару шепотом, опускаясь поцелуями ниже с шеи на плечи и касаясь его веснушек губами. Павел смеется и обвивает ногу Хикару, которая тут же упирается между его разведенных бедер. — Хикашка, иди сюда, — хнычет он, не в силах оторваться от тепла Хикару хотя бы на секунду. Контролировать ситуацию становится совершенно нереально, когда они наконец раздеваются, и долгое время они просто трутся друг о друга и стонут, цепляясь между собой, целуясь и толкаясь, издавая тихие звуки друг другу в губы. Павел торопился до этого момента, но теперь, когда Хикару прижимается к нему всем телом, он готов провести так весь день. — Хочу заполнить тебя, — шепчет Хикару, и голос его дрожит, будто он с трудом может выразить, насколько же сильно его желание. — Мне нужно… опустошиться в тебя, малыш, наполнить тебя, сделать влажным и… — Да, да, — стонет Паша, судорожно шаря рукой по прикроватному столику в поисках смазки. — Да, заполни меня, я хочу твое семя внутри. Мне нужно. Павел никогда раньше не говорил об этом и даже не думал, но так все и есть, и мысль об этом заводит его неожиданно сильно, когда Хикару начинает растягивать его пальцами. Павел переворачивается, отчаянно желая трахаться по-собачьи прямо сейчас, хотя обычно они заканчивают в такой позе, начиная с той, в которой он лежит на спине. Хикару, кажется, нравится этот план, потому что он мягко гладит его по спине, медленно входя и издавая странные звуки вроде «мф, мф!», которых Павел от него никогда раньше не слышал. Стонать Павел начинает тут же, едва только Хикару делает первый толчок, крепко держа его поперек груди и вылизывая его шею при долгих, с ума сводящих движениях. — Так хорошо, так хорошо, — произносит Хикару. — Мой малыш, такой теплый, ох, я люблю тебя, Паша, люблю тебя. Голос Хикару звучит так, будто он вот-вот заплачет, и Павел выкрикивает согласие в ответ, подаваясь бедрами навстречу беспорядочным толчкам. — Люблю тебя, — отвечает Павел. — Х-хочу, чтобы ты всегда был внутри меня. Постоянно. — Да, ох… Ох, я уже близко. Заполню тебя, малыш, о черт… — Da, давай, в меня, пожалуйста, мне так нужно, мне нужно все, Хикашка. Они редко кончают одновременно, но теперь им это удается. Павел скулит, и Хикару стонет, кончая и крепко сжимая зубы на его шее в том месте, где она переходит в плечо. Они валятся на простыни, задыхаясь, Хикару зализывает укус, оставленный на нежной коже Павла. Он отстраняется и сжимает Павла в своих руках, ногой обвивая его талию и потираясь носом о его нос, издавая тихие звуки и улыбаясь. Он урчит, и Павел хочет засмеяться, но внезапно понимает, что и сам урчит, тихо фырча, и, улыбаясь, наслаждается этим. — Ты голоден, малыш? — интересуется Хикару. — Да, очень, — отвечает Павел. Он легко лижет подбородок Хикару, неуверенный, что в состоянии отпустить его на такое долгое время. — Позволь мне принести еды, — говорит Хикару, целуя его в нос и кутая в одеяло, прежде чем вылезти из кровати. Павел хнычет, не чувствуя больше его прикосновений, но наслаждается открывшимся видом — Хикару идет к репликатору голый, его член все еще влажный и возбужденный, только-только начинает опадать. — Боже, я тебя люблю, — произносит Павел, когда тот возвращается с пицца-роллами, яблочными дольками и шоколадным молоком. Они сидят на кровати, спиной ко входу, завернутые в одеяла. Хикару ласково касается плеча Павла каждый раз, протягивая ему яблочную дольку. Павел хихикает, откусывая, под одеялом поглаживая его ногу. Закончив, они отодвигают остатки еды на стол, и Павел сворачивается клубочком на своей стороне кровати, сонный и наполненный, готовый немного поспать. У них определенно еще есть время до того, как нужно будет возвращаться на мостик. Он хочет посмотреть на часы, но, когда Хикару укладывается рядом и начинает вылизывать его шею, он уже не заботится об этом. Мягкие, медленные прикосновения усыпляют его. Павел слышит, что он снова урчит, только на этот раз немного тише и это больше похоже на пурчание. Он чувствует, как из него вытекает сперма, и обычно это ощущение поднимает его с постели и толкает в душ, чтобы вымыться, но сейчас это кажется самым лучшим, что он вообще ощущал в своей жизни, и напоминает о том, как замечательно, что Хикару заполнил его. Павел чувствует себя помеченным, присвоенным, и ему это нравится. Он сильнее прислоняется к Хикару, который все еще вылизывает его шею прямо под волосами. — Мой, — тихо-тихо произносит Хикару. Павел улыбается и угукает в ответ. Он принадлежит Хикару, и сперма Хикару внутри него, и они принадлежат друг другу в этой постели, уставшие и хорошо накормленные. Все идеально. Они успевают поспать всего десять минут, прежде чем их будит стук в дверь. Хикару встревоженно садится спиной к двери и прижимает Павла к себе. Смотрит на вход, хмурясь так, будто готов атаковать любого, кто попытается сюда войти, и Павел прячется за ним, а сердце его бьется быстро-быстро. — Что? — спрашивает Хикару. — Ну, вы опоздали на вашу смену. И капитан сказал, что вы не отвечали на его вызовы по комму, поэтому он отправил меня к вам. Это просто Райли. Они расслабляются, и Павел утыкается носом Хикару в подбородок. Он не хочет идти на глупую, скучную смену на мостике, но совсем не против, чтобы Хикару трахнул его еще раз. Но Хикару со вздохом выбирается из кровати, утягивая Павла за собой. — Давай, — говорит он. — Если мы не поторопимся, то у нас будут проблемы. Павел хнычет, одеваясь, но Хикару прав. Он не знает, что с ним происходит, но на секунду мысль о том, чтобы просто валяться в кровати с Хикару и позволять ему кончать в него снова, и снова, и снова, кажется просто невыносимо приятной. Он держит Хикару за руку, когда они идут на мостик, и Хикару останавливается дважды, чтобы прижать Павла к стене и погладить его. Павел совсем не против, даже когда мимо, хихикая, проходят люди, он только урчит и лижет лицо Хикару, отчаянно желая вернуться в кровать. До мостика они добираются взъерошенные, но Павел об этом не думает. Его совершенно не волнует ни курс корабля, ни навигация, ни что-либо еще кроме того, что Хикару здесь, с ним, и никак его не касается. Павлу трудно это вынести. Он ставит локти на панель и упирается подбородком в руки, смотря на Хикару через ту холодную пустоту, что пролегла между ними. — Энсин! — одергивает Кирк. Павел поворачивается и смотрит на него с едва заметным интересом. — Da? — говорит он. Кирк вздергивает бровь. — Da, серьезно? Будешь так отвечать капитану на мостике? Павел вздыхает и садится ровно, стараясь не закатить глаза. Кирк просто не понимает, что вся эта «мостиковая» ерунда не имеет значения. Единственное, что сейчас важно, — это побыстрее заставить Хикару войти в него снова. — Простите, сэр. Но я устал. — О? Ты устал? Вы поэтому опоздали с лейтенантом Сулу после ланча? Ланч. Губы растягиваются в улыбке, когда Павел думает об этом. Ох, ланч был очень хорош. Хикару так чудесно трахнул его, наполнив своей горячей, влажной спермой, и… Ох! Прежде, чем Павел успевает подумать, он со всхлипом встает со своего места и плюхается к Хикару на колени. Тот сразу же собственнически прижимает его к себе, будто тоже страдал все это время, и Павел урчит ему в ухо, закрыв глаза и широко улыбаясь. — Что за… — зовет Кирк, но кого это волнует. — Да, малыш, — шепчет Хикару, когда Павел начинает гладить его по груди, и его член становится тверже. — Я люблю, когда тебе хорошо. — Хикарушка! Ох, так хорошо, ты мне нужен, — Павел бездумно лижет лицо Хикару, пытаясь заставить его действовать, разложить Павла на консоли, разорвать одежду и вставить в него свой большой, толстый член, потому что Павлу это очень-очень нужно сейчас… — Боже мой! — кричит Кирк. — Спок, я думал, что мы установили защиту от секс-пыльцы на мостике после… прошлого раза. — Мы установили. Я ежедневно проверяю ее функционирование, следуя вашим указаниям. — Тогда чт… что… Спок, я не понимаю! Вызывайте Маккоя! Павлу хочется, чтобы Кирк был потише, тогда бы он смог сосредоточиться на том, чтобы целовать своего Хикару, будто пробуя на вкус те звуки удовольствия, что он издает, касаясь задницы Павла обеими ладонями. Он чувствует, как на них все смотрят, и знает, что они завидуют, что они просто хотят принадлежать кому-то настолько же сильному и мужественному, как Хикару, который вот-вот снова заполнит его спермой, пока она не польется через край. Хикару снимает с него форменку и радостно стонет, видя торчащие соски. Он лижет их, лижет и лижет, и боже, Павлу так хорошо, что он может кончить только от этого. — Что, во имя всего свят… Это голос доктора, но Павел даже глаза не открывает, чтобы взглянуть на него, только наклоняет голову назад, выгибаясь под влажными прикосновениями языка и слушая сбивчивые стоны Хикару. — Они сошли с ума! — паникует Кирк. Павел хихикает. — Трахательная… секс-пыльца? Снова? — Возможно. Спок сказал, что у нас включены анти-пыльцевые механизмы! — Боже… Ладно. Сюда. Доктор подходит к ним ближе, и Павел скулит от страха и ныряет вниз, прячась за грудью Хикару. Тот обнимает его и смотрит на доктора. — Мое, — заявляет Хикару не тем тоном, которым произнес это в постели — не мягко и дружелюбно. Теперь его голос звучит зло. Павел хнычет и утыкается в его шею лицом. — Я не собираюсь… Да вашу же мать. Маккой что-то втыкает Хикару в шею, и тот слабеет. Павел кричит, боль проходит по всему телу, и он чувствует, как застывает, будто его бросили в ледяную воду. Его Хикару, доктор причинил ему боль! — Ауч! — успевает вскрикнуть он, прежде чем теряет сознание. * Павел просыпается, привязанный к биокровати. Паника накрывает его, когда он оглядывает комнату в поисках Хикару, и тот оказывается здесь же, издает полные боли звуки, выгибаясь в собственных оковах и глядя прямо на Павла. Маккой стоит между ними, внимательно смотря на показания сканера на планшете и вздыхая. — Никогда не видел ничего подобного, — бурчит он. Павел пыхтит, борясь с удерживающими его устройствами, потому что ему нужно добраться до Хикару. Кажется, того это только сильнее заводит, и он отчаянно воет, дергаясь на кровати. Боже, он так далеко. Павел не переживет этого. — Это нечто не затрагивает мозговые центры удовольствия, как всякая возбуждающая пыльца, которую я раньше видел, — говорит Маккой. — Все гораздо хуже… Черт возьми, сестра, вколите им успокоительное еще раз! — У меня есть идея, доктор! — откликается сестра Чепел. — Говорите. Я понятия не имею, что с ними делать, я даже думать не могу, когда эти двое скулят тут, как щеночки. Идея заключается в том, чтобы поместить Павла и Хикару в отдельную комнату. Они освобождают их из удерживающих устройств, и Павел тут же срывается с места, вздыхая от облегчения, когда Хикару ловит его в свои объятия. Ох, как же хорошо. Хикару прижимается к нему. Это рай, и Павел чувствует, как наконец замедляется его сердцебиение, когда они падают на пол вместе, а Хикару шарит руками по всему его телу. Они лижут друг другу лицо, урча и похотливо потираясь телами, скуля, когда они теперь могут быть рядом. И хотя они не говорят нормальными словами, Павел может понять значение каждого мягкого звука: «Теперь ты в безопасности. Не бойся». Маккой рычит. — Ну, даже если это не сработает, то они хотя бы насладятся друг другом, пока мы ищем решение, — говорит он, кидая что-то в комнату. Смазка, фантастика! Бутылочка эконом-размера подкатывается к груде подушек, расположенных за корзиной с едой, и доктор Маккой закрывает дверь. Павел совсем не волнуется о том, что они могут быть заперты тут навсегда. Хикару — это все, что ему нужно. Они скидывают бесполезную одежду и сворачиваются на подушках. Там есть и одеяла, и Павел забирается под них, с улыбкой смазывая и подготавливая себя для Хикару. Тот встает на колени рядом с ним и облизывает его, обвивая поясницу рукой. Они продолжают говорить на бессловесном, урчащем языке, и Хикару спрашивает у Павла, готов ли тот принять его снова. Стоны Павла становятся громче и выше, когда он резко насаживается на его член, отвечая: да, да, да, давай, имей меня, возьми меня, я твой. После начальной радости от воссоединения их поглощает рутина: секс, еда, сон; и секс длится дольше всего из этого. Павел лежит на животе или стоит, опираясь на руки и колени, а Хикару берет его сзади, постоянно касаясь его тела, жадно облизывая его и ласково кусая. Павел сходит от этого с ума и иногда, до того, как Хикару изливается в него, успевает кончить два или три раза. Когда Хикару обнимает его после, в куче подушек и одеял, Павлу кажется, что он растворяется в тумане, полном счастья. Хикару так нежен с ним, лаская его и воркуя над ним, и Павел превращается в желе от его прикосновений, постоянно улыбается, вздыхая и сонно вылизывая Хикару. Он обычно засыпает за пару секунд до еды, и Хикару будит его, ласково водя кусочком фрукта или печеньем по нижней губе, заставляя смеяться и открывать рот. В конце концов часть цикла с едой заменяет по длительности часть со сном, но Павлу нравится и просто отдыхать рядом с Хикару, чувствуя, как он защищает его со спины, укутаться в одеяла, нежиться в теплом воздухе, полном запаха их соитий. Павлу снится, что в комнате кроме них есть мягкие, пушистые последствия их любви — существа, созданные из чистой радости, урчащие и копошащиеся вокруг. Он просыпается после долгого сна со странным ощущением, будто с похмелья, и перекатывается на спину. Хикару тоже не спит, со стонами потирая лицо. — Подожди, — произносит Хикару, смотря на Павла. — Что… что произошло? — Я не знаю, — Павел осматривает комнату. Они в медотсеке. Он думал, что это был только сон, но… Господи. Они не тискались на виду у всей команды. Этого быть не может. — Вы наконец пришли в себя? — окликает Маккой, и они оба смотрят в наблюдательное окно, видя строгое лицо доктора. — Я как раз собирался вытащить вас оттуда, когда вы отключились, выбившись из сил. Сорок два часа секса без остановок вряд ли можно назвать полезными, черт побери, как бы сильно вы этим ни наслаждались. — Доктор… Что с нами случилось? — спрашивает Хикару, укутывая Павла одеялом, чтобы скрыть его от глаз доктора. Павел улыбается, все еще чувствуя где-то в затылке зуд от того, что свело их с ума. — Просто… Оденьтесь, примите душ, и я все объясню, — командует Маккой. Он вздыхает и открывает дверь, оставляя их одних. Хикару снова смотрит на Павла. Тот краснеет. — Мне так жаль, — медленно произносит он. Павел закатывает глаза и прижимает его к себе. — Это не твоя вина, — говорит он. — Это же я на тебя запрыгнул на мостике. — О боже. — Не волнуйся слишком сильно, Хикару. Секс-лихорадка случается со всеми. В этом есть доля правды, но не каждому оказывают такую честь, называя сексуальный синдром их именем. После обеда Павел и Хикару возвращаются к работе, только после того, как Маккой предупредил весь корабль об опасности синдрома Чулу, который можно подхватить, занимаясь сексом в радиусе десяти ярдов от райзанских трибблов, а в частности — рядом с особо похотливым подвидом, почти полностью заселившим землю той планеты, на которую Хикару и Павел высаживались в последнем десанте. — Рад слышать, что к вам вернулся разум, — приветствует их Кирк так, будто гордится ими. Павел стыдливо садится в свое кресло. Он даже смотреть на Хикару не может, потому что ужасающие картины того, что произошло в его кресле, слишком живы в его воспоминаниях. К концу дня люди хихикают и называют их трибблофетишистами. Павел еще никогда в жизни так не радовался возможности просто спрятаться в комнате под пятью одеялами, чувствуя успокаивающее тепло Хикару рядом с собой. — Я помню все, — говорит Хикару ему. — Будто я был там, но меня не было. — Да. Жутко странное ощущение, — вздыхает тот в ответ. — Но, Хикару, при всем смущении, я должен признаться, что мне понравилось. У меня была полная уверенность, что важнее всего — только видеть тебя рядом. Хикару смеется и целует Павла в нос, потом — облизывает его, заставляя Павла улыбнуться в темноте под одеялами. — Ты мне в виде триббла вроде как нравился, — признается он так тихо, будто кто-то может услышать его слова. — Ты был такой… Черт возьми, ты так сильно хотел меня внутри. И я так сильно хотел быть… внутри тебя, — он фыркает от смеха, и Павел ухмыляется, толкая его в плечо. — Не так уж и далеко от реальности. Еда, сон и секс с тобой. Мои основные потребности. — Я так рад, что мы не размножались, — говорит Хикару. — У нас, должно быть, родилось бы около… восьмидесяти детей. — Да, но, я думаю, они были бы очень милыми. Они засыпают без секса: Павел все еще не отдохнул от их марафона, да и Хикару ни в чем другом пока не заинтересован. Павлу снится, что он триббл — загорелый и кудрявый, а Хикару — тоже, только побольше и потемнее. Этот сон немного тревожит его, но когда он просыпается и перекатывается ближе к Хикару, ища утешения, а тот гладит его по кудряшкам и ласково бормочет что-то, подозрительно похоже на урчание, то Павел совсем не против.