Who is Billy Russo?

      Известно ли мне кто такой Билли Руссо? Я что-то не совсем уверена, надо признаться. Мне известно местоположение каждого, даже едва заметного, шрама на его теле. Мне известно, как меняется цвет его глаз под влиянием различного спектра эмоций, которые он мастерски умеет прятать ото всех за сталью во взгляде. И мне достаточно лишь отзвука его чуть хрипловатого, низкого голоса, чтобы определить его настроение в эту самую секунду. Но вот совсем не уверена я, что кому-то удастся узнать его досконально когда-нибудь. Так, чтобы с уверенностью можно было бы заявить, что Билли Руссо — открытая книга в данный момент и тебе ясны его мотивы.       Говорил он порой много, вот только всё это являлось лишь умелой уловкой, не дающей даже намёка на его суть. Пожалуй, в этом мы схожи, и потому я не давила с расспросами, пусть любопытство мне и свойственно. За чередой бесед и очаровательной улыбкой, что появлялась всё же на его губах временами, он скрывал самого себя, не давая подобраться ближе, не давая даже возможности себе впустить в свою жизнь окончательно хоть кого-то. И то, что время наших отношений — даже не знаю, можно ли назвать то, что происходит между нами отношениями? — явно было куда более внушительным, чем ему доводилось переживать прежде, вызывало удивление не только у меня, но и у улыбчивого Кёртиса, с которым мне довелось познакомиться однажды во время нашей прогулки с Билли.       Такое для него в новинку, как оказалось, и я поняла это не сразу, не сумев уловить смысл тончайшего намёка от его старого друга, завуалированно поблагодарившего за порцию кофе. Как и не поняла сразу то, что ему нравится чувствовать себя одиноким временами. Ему нравится строить стены и притворяться, что этих стен не существует, а сам он просто Билли, которого называл его отряд красавчиком, считая, что проще человека не бывает. И о его прошлом мне известно и впрямь ничтожно мало. Знала лишь, что он был снайпером-разведчиком морской пехоты, прежде чем принял решение всё оставить и вернуться домой, пока мог. Вот почему не известно мне до конца, кто же такой Билли Руссо.       О том, испытывает ли он ко мне что-то, кроме физического влечения и лёгкой симпатии, видимо, мне не удастся узнать никогда. Быть может, сегодня уже или через неделю, или через месяц, он скажет мне не приходить к нему больше, забрав ключ от своей квартиры за стопкой выпивки в баре на углу. И от этого я долгое время чувствовала себя жалкой немного, будто бы являлась преданным псом, готовым бежать по первому зову хозяина за возможность ощутить прикосновение мужской, мозолистой чуть, ладони и получить немного ласки.       Такому, как Билли Руссо, очаровать и приручить ничего не стоит. Он чётко осознаёт свою привлекательность. Такие ведь и притягивают к себе всегда взгляд. Как можно устоять перед властностью в резковатых чуть действиях, пронзительным взглядом темно-карих глаз и уверенностью, что свойственна лишь сильным мужчинам? Это проглядывалось даже тогда, когда на нём не было привычного — не совсем привычного для того, кто столько времени провёл вдали от офиса, по правде сказать — костюма: строгого и идеально сидящего на натренированной годами теле.       Мы познакомились с ним как раз в том самом баре на углу. И от него волнами буквально исходила усталость, которую он глушил, делая мелкие глотки тёмного пива, посматривая безразличным взглядом на стройные ряды бутылок над баром. Вот только всё это исчезло в один миг, стоило мне тогда лишь поинтересоваться, в порядке ли он. Ровно в тот момент я поняла, что мужчина, сидящий через два пустующих барных стула от меня, является полной загадкой. Ведь расплылся он тут же в беспечной улыбке, предложив угостить выпивкой, и знакомство растянулось на часы, превратившиеся в итоге в месяцы.       Облегченно вздохнув от потока тёплого воздуха в здании, что контрастом играл на коже после небольшой прогулки, я, как обычно, отсчитала мысленно шаги до двери в его квартиру, доставая из кармана осеннего пальто связку ключей, вставляя наконец один из них в замочную скважину, прежде чем сдвинуть чуть в сторону металлическую панель, скрывающую сканер отпечатка большого пальца. К безопасности Билли ведь относится с большой осторожностью, будто бы ждёт каждый день, что кто-то попытается забраться к нему, сохранив эту привычку с тех времён, когда угроза потери жизни поджидала ежесекундно. И потому даже пистолет на прикроватной тумбочке перестал меня удивлять спустя какое-то время. Как и тот факт, что он — глава компании, чей доход зависит от масштаба насилия.       Блеснувший зелёным индикатор вызывал всегда у меня улыбку, ведь это значило то, что меня всё ещё рады видеть в этих стенах, где лишь мельком в интерьере угадывалось моё редкое присутствие. Впрочем, он молча принимал мелкие нововведения, одаривая лёгкой усмешкой и пожатыми небрежно плечами, будто бы ему совсем не было до этого дела.       Часы показывали всего пять вечера, и обычно в это время он ещё на работе, вот только сегодня нарушен оказался этот привычный ход вещей. В коридоре я обнаружила сброшенные ботинки, рядом с которыми разместилась куртка и тёмная кофта, вызывающие невольно беспокойство. Билли Руссо не особо свойственна ведь небрежность, как мне всегда казалось. И не переживать в этот миг я попросту не могла, настороженно оглядываясь по сторонам и слыша наконец доносящийся шум воды из ванной комнаты, позволивший мне сделать прерывистый вздох.       Стараясь ступать тише и отсчитывать мысленно по привычке шаги, лишь бы занять чем-то мысли, я обнаружила пару красных капель, чуть засохших на белой плитке у входа, и застыла тут же невольно, не в силах попросту ступать дальше, чувствуя колкую боль в груди от вороха вопросов, что ворвались в сознание. Он ранен? С ним что-то случилось? Что если очередное задание по защите какой-то большой шишки вышло из-под контроля? Почему он вообще лично принимает в таких миссиях участие?       — Билли? — осторожно позвав его, я нервно сглотнула, и самая понимая, что вышло крайне тихо, ведь от сковавшего напряжения голос и вовсе сел, приобретя хрипловатые нотки.       Вот только он каким-то образом всё же услышал, тут же выключая воду в душе и показываясь мне на глаза спустя пару секунд, попутно оборачивая белое махровое полотенце вокруг бёдер, ведь заставить себя переступить через порог ванной я просто не смогла. На лице его не было и грамма удивления тому факту, что я пришла. Видимо, знал он ещё с первой секунды, как я открыла только входную дверь, что в его квартире посторонний… а считал ли он меня посторонней? Что-то я не совсем уже была уверена.       — Неудачные учения, — наконец произнёс он, проследив, видимо, за моим взглядом, что невольно возвращался к каплям крови на полу вновь и вновь, отвечая на повисший в воздухе очевидный вопрос.       Это была ложь, я знала. Хоть это научилась уже определять, проведя с ним ни один день. Но лезть с расспросами не стала. Если он захочет, то расскажет, когда придет время. Потому скользнула взглядом бегло по его телу, не обнаружив с облегчением ни одного видимого ранения, предположила, что кровь принадлежала эта совсем не ему.       — Ты в порядке? — уточнила я всё же, не стараясь даже скрыть беспокойство в голосе, пристально следя за его движениями и замечая вдруг, как губы его дрогнули чуть в улыбке, прежде чем он окончательно сбросил с себя напряжение и стал тем самым Билли, который встретился мне тогда в баре после заданного с осторожностью вопроса.       — Всегда, — пожав плечами, он приблизился ближе, беря в руки лежащий на раковине нож, который он с лёгкой улыбкой называл своей страховкой, подтверждая будто бы этим жестом мою догадку о том, что кровь чья-то как раз капала на пол с этого лезвия, — Ты принесла еду?       — Да, — переводя наконец взгляд на пакет в своих руках, я и вовсе с трудом вспомнила, что там лежит, — Твои любимые крылышки Баффало из закусочной Сэма.       Со вкусами Билли в еде я всегда ведь оказывалась права, закатывая лишь глаза в ответ на очередное его заявление, что он — самый предсказуемый человек на земле. Вот только это было вовсе не так. И всё же, я доверяла ему, прогнав какой-либо страх от оружия, что оказывалось порой в его руках.       — Спасибо, — он подкрепил слова мягким прикосновением губ к моей щеке, — Я дико голоден. Составишь мне компанию или останешься здесь? — улыбка на губах Билли стала куда более игривая, и я попросту не смогла не улыбнуться ему в ответ, отбрасывая окончательно всё напряжение, позволяя ему стащить с себя светлое пальто и забрать пакет с едой.       Я знала ведь на что иду, позволяя себе влюбиться в такого, как Билли Руссо. И наши проблемы оказались диаметрально противоположными: он не умел любить попросту, а я, если влюблялась по-настоящему, готова была рухнуть в эту пропасть с головой, не заботясь о последствиях и о том, что по итогу могу получить разбитое сердце, которое придётся собирать по кусочкам. Впрочем, Билли ведь тоже пришлось собирать самого себя по кусочкам когда-то, и потому я всё чаще стала задумываться: а знает ли он сам, кто такой Билли Руссо?