Небо в алмазах

- Господин Лесс! Господин Лесс, где вы? – звал медбрат, торопливо пробегая по аллеям парка при Центре восстановления пострадавших в годы войны. Таких Центров в стране были десятки, в них каждый имел надежду вернуть утраченные способности, психическое равновесие, здоровье… глаза. Человек с черной повязкой на глазах вздохнул – ему так надоело досадное внимание окружающих и вот опять, молоденький и старательный медбрат отыскал его в тени дальней аллеи. - Господин Лесс! Отличные новости, наконец-то прибыл специалист, которого мы так ждали. Его назначил вам сам император. Ему нет равных, господин Лесс, он творит чудеса, я честно вам говорю, сам видел, как его пациент с раздробленным позвоночником ходил уже через четыре месяца! – щебетал юноша, подхватывая под руку мужчину и направляя его к двухэтажному белому зданию, зефирной белизной виднеющемуся за кронами парка. Фагот Лесс шел, опираясь на руку медбрата, и с усталой грустью размышлял, сколько еще таких – чудесников – к нему приведут, прежде чем, наконец, оставят в покое? Он так устал от суеты вокруг него. Хотелось остаться в тени аллеи и слушать тишину летнего парка, не думая ни о чем. Но медперсонал Центра был иного мнения касательно бесперспективности лечения флегматичного Фагота Лесса, разведчика и героя войны, потерявшего зрение в диверсионной миссии. Фагот ощутил холод на коже – они вошли в помещение. Пара коридоров, тридцать семь ступенек, голос провожатого, извещающий, что оставит их наедине, хлопок двери и смутный гул голосов за стенами отдалился окончательно. Фагот, коснувшись стены, прошел к окну – пятном тепла оно зияло в его темном мире чувств и смутных ощущений. Чуть в тени простенка он улавливал чье-то дыхание. Человек дышал легко и размеренно, здоровыми легкими. - Вы не курите. Редкость в наше время, – нарушил тишину Фагот. Тянуть нет смысла, может быть, раньше начнет, раньше закончит эту приевшуюся процедуру. Обычно доктора отказывались уже на третьей минуте разговора – ровно столько требовалось для сканирования организма специалистом, получившим диплом о владении регенерирующей техникой. - Вы ведь потеряли глаза не в обычной стычке, верно? – голос был так высок, что если бы Фаготу не сказали, что прибывший – мужчина, он бы решил, что пред ним женщина. - Верно, – и замолчал. Нет смысла рассказывать всем известные вещи. - Господин Лесс… - Вы не находите, что стоит представиться? – перебил Фагот. - Не очень вежливо, что вы знаете мое имя, а я ваше нет. - Меня зовут Алас Крохоу, обычно пациенты называют меня доктор Крохоу. - Что ж, Алас, - Фагот чуть дернул насмешливо уголком рта, нарочно выделяя имя интонацией. – Не буду тянуть. Затея бессмысленна. Вы ничего не добьетесь, разве что поставите пятно на свою репутацию. Представьте только, ставленнику императора не справиться с какими-то глазами бывшего шпиона… - услышав сдавленное шипение, Фагот сделал паузу. – Поэтому предлагаю расставить все точки над «И». Мои глаза не просто выжгли. В теле не осталось ни единого воспоминания о том, что такой орган вообще должен быть. Я не знаю, как это сделали вражеские маги, но факт действенности на лицо. Насколько я знаю, регенерация по своей сути, восстановление уже имеющихся тканей тела. При условии, что в ДНК есть информация о них. Мой же случай, фатален, так как организм просто не знает, что нужно восстанавливать. Я прав? - Я не отступаюсь перед трудностями, – за этим заявлением Фагот понял, что доктор очень молод и еще не умеет проигрывать. – Ваша вера в мои силы мне совершенно без надобности. Достаточно того, что я в себе уверен непоколебимо. Движение воздуха, шорох ткани, и Фагот понял, что доктор приблизился к нему почти вплотную. Нос уловил запах дыма и столь любимого им леса. По ощущениям, доктор был ниже его на голову. Шеи коснулось едва заметное дыхание Аласа. - Мне все равно, слышите, Фагот? – эмоции пропитали высокий голос, он почти резал обостренное восприятие слепого, - Я достигну цели, чего бы мне это ни стоило. И если я потребую находиться рядом с собой двадцать четыре часа в сутки, вы это сделаете! Фагот Лесс, я официально беру на себя обязанности вашего лечащего врача. С этой минуты я буду контролировать каждый ваш шаг, даже если вы вознамеритесь отправиться в бордель. - А в туалет вы тоже со мной пойдете? – торжественность интонаций доктора смешила Фагота и он решил ее разбавить. - Если понадобиться, я вам даже помогу! – ядовито прошипел Алас. Почему-то Фагот был уверен, что тот брюнет. В слепоте, он часто знал что-то, но опровергнуть или доказать это не решался. А еще, впервые за долгое время, ему стало интересно – что, действительно поможет? - и он не был уверен, связан интерес с возможностью проверки намерений Аласа касательно похода в уборную или легкой надеждой на выздоровление. *** Алас Крохоу , самый молодой профессор и практикующий доктор регенерации, никак не мог избавиться от ощущения глобальной катастрофы. Нет, речь не шла о вселенском потопе или новой войне. Предчувствие беды касалось его лично, его спокойствия и размеренной жизни. Дребезжащий звонок интуиции не замолкал с момента получения направления на лечение Фагота Лесса, личного шпиона императора. И он просто взорвался отвратительным набатом, когда Алас увидел высокую фигуру, ступившую в его кабинет. Фагот Лесс был светловолос, худ и статен – широкие плечи принадлежали воину, а длинные пальцы, сейчас оглаживающие переплет пояса, гораздо более привыкли ласкать метательный нож. Губы тонкой неживой линией резали неэмоциональное лицо, а повязка оттеняла бледную кожу. Две длинные пшеничные пряди ровно лежали на груди – Алас позавидовал, ведь его шевелюра напоминала березовую крону – так же кучеряво, но в беспорядке. Волнение затопило молодого доктора – набат не зря гудел - пациент был явно в его вкусе. А это грозило перерасти в проблему, учитывая специфику его метода лечения. Едва справившись с волнением сердца, Алас тут же зашипел – Фагот Лесс оказался обладателем мерзкого насмешливого характера и ослиного упрямства. Ну что ж, ему не впервой схлестнуться в поединке воли с пациентом – за этим процессом они отвлекаются от лечения и перестают мешать делать свое дело. Пояснения Фагота пролили свет на то, что Поиск не дал результатов. Что ж, а разве Аласу кто-нибудь обещал, что будет легко? После ухода Фагота, Алас еще долго стоял у окна, обдумывая план дальнейших действий. По всему выходило, что нужно налаживать контакт. Как найти общий язык с тем, кто предпочитает молчать? Молчать с ним вместе. Аласу лишь оставалось надеяться на свою удачу – он как всегда действовал интуитивно, не полагаясь на указания учебников и стандартных методик. Фагот обещал стать новой занимательной головоломкой, которую Алас будет долго вертеть в руках, разглядывая, прежде чем чуткие пальцы уловят заветный механизм спускового крючка разгадки. Открывать эту шкатулку – будет крайне занимательно. *** Фагот Лесс по обыкновению с зарей поднялся с постели - вставать раньше всех было для него истинным удовольствием. В предрассветных сумерках, вместе с туманом, тихо окутывающим дома и парк, скользить невесомым шагом по гулким коридорам Центра, не боясь встретить кого-то, смело шагнуть во влажную мглу парка, босыми ступнями ощутить касания холодной росы на коже, вдохнуть стылый воздух, едва тронутый теплом восходящего солнца и, замерев, ждать… Вот лучи светила выбрались из-за горизонта, облизнули кроны парковых деревьев и коснулись ласковым теплом поднятого им навстречу лица. Вышедший на привычную утреннюю пробежку Алас в замешательстве наблюдал за этой картиной. Фагот вынырнул из тумана напротив и застыл, вытянувшись, будто собрался оторваться от земли. Вся его фигура, натянутая, как струна, олицетворяла стремление вверх, к солнцу, к свободе. На тонких губах, что обычно лишь насмешливо дергались, играла какая-то одухотворенная улыбка человека, знающего истину. И тут он запел. Мягкий голос лился, с туманом поднимаясь вверх, сплетался с солнечными лучами и был чистым вдохновением творца: Улетай на крыльях ветра Ты в край родной, родная песня наша, Туда, где мы тебя свободно пели, Где было так привольно нам с тобою. Голос прервался шумным вздохом – Алас не сдержал своего восхищения. Фагот повернул в его строну голову – будто учуял запах. - Вы увидели то, что для вас не предназначено, доктор, – плечи слепого опустились, он отвернулся, собираясь уйти. – Мне нужно вернуться и успеть обуться, пока все не проснулись. - Подождите! – не совладав с голосом, Алас подивился хриплому шепоту, что сорвался с его губ, - не уходите. Фагот вопросительно, в полуобороте повернул в его строну подбородок. Сейчас, в жемчужно-сером халате и босой, он был настолько бесцветен, что черная повязка казалась единственным материальным предметом в этом туманном образе. Поразительно, как в повороте головы и позе он мог передать эмоции. Напряженная спина и сжатый рот говорили о том, как ему хочется остаться в одиночестве. Алас шагнул ближе, боясь нарушить этот эфемерный мираж: - Я сначала подумал, что это дух соткался из тумана и поет. Вы… - Я слепой, который наконец-то научился видеть. – чуть дрогнули губы в подобии улыбки, - Чтобы оценить прелесть обычного обеда, стоит съесть тухлую рыбу. И тогда обычный хлеб покажется пищей богов. Знаете, Алас, я слышу, как солнечные лучи ложатся на вашу кожу, как падает паутинка, как отталкивается от нее капля света. Вот сейчас вам на плечо ляжет листок, я слышу его… - Алас вздрогнул, когда шеи коснулось что-то влажное и холодное, действительно листок, осень в этом году придет рано. – Я слышу слишком много и слишком ярко. Это утомляет. И только в такие утренние часы это доставляет не беспокойство, а покой. Алас пораженно молчал. Он знал, что природа заменяет утерянные органы усилением работы других. Но этот случай – бил все рекорды. Это была сверх-чуткость! Как этот человек в абсолютной тьме еще не сошел с ума от потока полу оформившихся образов?! - Давайте… вернемся в Центр. Все же вам стоит переодеться. – Алас едва удержался от того, чтобы не взять слепого за руку, все еще казалось, что он волшебное существо и вот-вот исчезнет. Фагот каким-то непостижимым образом понял его сомнения и положил ладонь ему на плечо - так ходят с поводырями. Сухая ладонь жгла сквозь тонкую рубашку, но Алас совершенно точно знал – это ее законное место. - Я слышу, как ты улыбнулся, Алас. – тихо проговорил Фагот. - А чувствую, что ты дернул уголком рта. Как тогда, у окна. Все так же улыбаясь, Алас подумал, что это утро – с взрезавшими туман лучами солнца и одухотворенным эльфом рядом с ним – самое волшебное в его жизни. - Фагот, почему ты сбежал из сказки? Чем тебе эльфийские леса не угодили? – придерживая дверь, Алас остановился на крыльце. - В сказках не встретишь людей, пахнущих дымом. – и опять эта непонятная улыбка, чуть тронувшая уголки губ. И волшебство отрезал хлопок закрывшейся за ними двери. Алас впервые пожалел, что не может выразить свои чувства так, как обычные люди – не стесняясь. Но застарелая привычка держать эмоции под контролем, взяла свое и, коротко попрощавшись, они с Фаготом разошлись по разным сторонам коридора. *** Фагот, как всегда слушал шум листьев над головой. Это сродни медитации – через некоторое время, полностью погрузившись в мир звуков, он начинал прослеживать четкий ритм, будто каждый листочек звенел в общей, лишь богам понятной в своей невыразимой сложности композиции. Легкие шаги не нарушили, а лишь дополнили единое кружево шепота. Так ходил только один человек – и эти шаги запомнились ему с первого звука, врезавшись шорохом длинного плаща в память. За звуком поспел и запах – будто придвинулся лес, окутал влажной тенью и откуда-то с дальних полей ветер доносит дым пастушьих костров. Легкие ладони легли поверх повязки на лицо – такое движение казалось естественным продолжением объятий звука и запаха. Фагот, наверное, даже удивился бы, если чего-то подобного – не последовало. Аромат дыма от сгоревших листьев усилился – по поднятому вверх лицу скользнули тяжелые пряди. Алас чуть склонился над сидящим мужчиной, любуясь четкими линиями трепещущих крыльев носа, будто вырезанных и отполированных из самой мягкой породы дерева. Тепло его магии струилось от ладоней, расходилось тонкими щупальцами по доверчиво подставленному лицу. Алас не заметил ни тени нервозности, будто Фагот знал, что будет дальше. Пальцы целителя скользнули по шелку ровных волос, чуть помедлили, развязывая узел черной повязки, и легли на пустые глазницы, будто прикрывая. По нервным окончаниям ударила вся боль, что скопилась в этой коже, в этих шрамах – Алас порывисто вздохнул, едва удерживая ладони на лице пациента. Мучительно и страшно делить воспоминания с потерпевшим, но иначе – никогда не поймешь сути повреждения, причины и источника боли. А не зная начал – победить ее невозможно. Выдохнув, Алас опустился на скамью рядом с Фаготом, помедлив, привалился к плечу, такому спокойному и надежному. - Как ты пережил это, сказочный эльф? - Я неправильный эльф, – и едва слышно хмыкнув, - я сбежал из сказки. Фагот легонько вздохнул и, нерешительно наклонился к собеседнику. Алас, замерев, почувствовал чужую руку в своих волосах. Пальцы осторожно, трепетно перебирали пряди. Уткнувшись носом куда-то ему в макушку, Фагот пробормотал так тихо, что Алас едва расслышал: - Ты ведь брюнет. - Не совсем, – услышав вопросительный вздох, он чуть улыбнулся - я полосатый. Ранняя седина черта моего рода. - Сколько же тебе лет? - Двадцать два. Алас с замиранием сердца ловил эту невесомую ласку. Спустилась рука на плечо, чуть задев чувствительное местечко у корней волос на загривке. Нос сместился куда-то в область уха. - Хм… - нехитрое междометие вызвало дрожь по шее, Алас затаил дыхание, - А по голосу совсем мальчишка, – и загоревшееся ухо тронули сухие губы. - Фагот, - голос предательски дрогнул. – Ты меня соблазняешь? - Нет, – многострадальную мочку на грани боли прикусили. – Я заявляю о своих намерениях. В следующую секунду не успевший среагировать Алас уже оказался в кольце чужих рук и с чужими губами, настойчиво накрывшими его собственные. Фагот наглядно показал, что он вовсе не эфемерное создание из сказки, а сильный и опытный мужчина. Алалс порывисто вздохнул, когда горячий язык коснулся внутренней стороны его губ. Опытный, слишком опытный! Чужие губы соблазняли, упрашивали и предлагали, хитрый язык мягко касался нижней губы и тут же отстранялся, дразня и завлекая. Отчаявшись разжать стиснутые зубы мирным способом, Фагот чуть надавил на подбородок упрямца пальцами – он твердо решил добиться своего. Алас и подумать не мог, что как только наглые губы и язык полностью завладеют открывшейся территорией, весь напор и сила тут же сменятся невообразимой нежностью. Так осторожно и трепетно его не целовала даже мама перед сном в далеком детстве. Утонув в удивительных ощущениях, Алас не сразу понял, что его уже отпустили. Лишь чуткие пальцы, едва касаясь, кончиками обводили черты его лица. Кружили вокруг губ, обводили линию скул и крылья носа, вели по бровям. - Какая тонкая красота, – прошептал севшим голосом Фагот, - ты будто редчайший чистый мрамор, – и уже совершенно другим голосом. – Твоя мать южанка? - Как ты узнал, - только и оставалось пораженно выдохнуть Аласу. - Разрез глаз у тебя миндалевидный, не вяжется с общими чертами лица имперца. Хотя сочетание идеально гармонично. Отстранившись, Фагот встал. Поймал кружащийся в неподвижном воздухе листок. Алас завороженно наблюдал за его грациозными тихими движениями. - Знай, упрямый доктор. Даже если ты не сможешь вернуть мне глаза, ты уже сделал для меня безмерно много. Дунув, Фагот послушал, как опадает на землю освобожденный лист и, развернувшись, пошел по алее к зданию Центра. Алас, очнувшись от наваждения, осознал, что ему так заморочили голову, что он, в который раз за сегодня, напрочь забыл о своих обязанностях. Подхватившись, он поспешил догнать пациента. И возмущенно засопел, когда увидел на лице ждавшего его Фагота, насмешливо приподнятые уголки губ. - Я все равно добьюсь своего! – буркнул Алас. Но все же улыбнулся, когда горячая ладонь легла на его плечо в уже знакомом жесте. *** Больше Алас не снимал повязки Фагота. И ему строжайше запретил ее трогать. На протест Фагота, как же ему совершать необходимый туалет, Алас сам вызвался мыть ему голову. Коварный план был прост и изящен – так ему можно будет совершенно легально касаться гладких, струящихся волос своего пациента, ведь после мытья их положено расчесывать. Алас трепетал, когда разбирал тяжелые влажные пряди – напитавшись водой, они походили цветом на любимые им листья желтого клена в бабье лето. Струящаяся волна блестела в свете вечернего светильника, а после расчесывания стала совсем атласной, будто отполированной. Касаться этого совершенства – натуральный эстетический экстаз. Фагот тихо сидел, наслаждаясь легкими прикосновениями, и чуть ли не урчал, как кот под рукой хозяина. Огромный такой, хищный кот, по наивности людей считающийся безобидным домашним питомцем. - Почему все же нельзя снимать повязку без твоего присмотра? – нарушил священнодейственную тишину Фагот. - Все просто, - вздохнул Алас, понимая, что простотой тут даже не веет. – Я начал создание новых тканей. Постепенно внедряю в твой ДНК информацию о новом органе чувств. Даже не так. Маги, что ослепили тебя, не стерли ее, а просто заблокировали. Я пытаюсь эти блоки снять. Работа кропотливая, на уровне нуклеотидов, но регенерация нервных окончаний, ведущих от мозга к глазам, уже началась. По хорошему, мне бы тебя в кому недели на две положить. Но это крайняя мера. Но боюсь, без нее не обойтись, ведь глазное яблоко – очень тонкая система. - Если это необходимо, то я согласен. При условии, что ты будешь следить за моими волосами – усмехнулся Фагот. Алас опешил – он что, согласился?! -А я приготовился было к долгим спорам на тему бесполезности всего происходящего. – удивленно покачал головой лекарь. - Я чувствую изменения, – вздохнул Фагот, - все смутно, но застарелой боли в шрамах уже нет. Раньше, во внутреннем зрении область перед глазами была как темная повязка в темной комнате. Сейчас ее будто сдернули. Тебе действительно нет равных, как мне и говорили. Алас промолчал, но пометку в личный список достижений сделал – а дело-то движется! Закончив с расчесыванием, Алас с сожалением выпутал пальцы из сияющего шелка. Поднялся, но внезапное желание остановило его, а что если?.. Фагот чувствовал колебание воздуха, осязал кожей, что Алас склонился над ним, но медлит. Любопытство взяло верх, и Фагот решил никак не показывать свою осведомленность. Аромат костра окутал его, и щеки коснулись нервно дрогнувшие губы: - Спокойной ночи. И отстранившись, Алас поспешил покинуть комнату пациента, а то он и так себя почти не контролирует, не хватало еще показать самоуверенному блондину свою заинтересованность в куда более смелых действиях, чем поцелуй в тени аллеи. - Хороших снов, Алас. – догнал его ответ сквозь щель почти закрывшейся двери. Оставшись в одиночестве, Фагот сгорбился и обнял колени – появился человек, перед которым мучительно стыдно за свою ограниченность. Увечье отняло у него такую малость, но как же важна она, боги! Не видеть этих тонких черт, не иметь понятия о цвете глаз, не догадываться о выражении в момент грусти или радости, никогда не провести по изящному телу руками, следя за выражением на любимом лице. Фагот тряхнул головой и поднялся – рефлексия не принесет ничего, кроме боли, а значит, поддаться ей - форменная глупость. Ему остается лишь наслаждаться тем, что у него уже есть: запах дыма, теплые руки и голос, в котором дрожат истинные эмоции. Всю ночь Фагот не спал – страшный зуд мешал расслабиться. Ему казалось, что там, где раньше были глаза, копошатся десятки муравьев. К утру, когда Алас не нашел его в парке и постучался в дверь комнаты – Фагот еле поднялся с постели. Зуд вызывал головную боль и мешал ориентироваться. Запнувшись о стул – чего никогда не случалось! – он впустил гостя. Аласу хватило минуты, чтобы понять ситуацию. Убрав ладони с лица пациента, он повел его в свою комнату. Он все же надеялся, что до комы дело не дойдет – но организм Фагота слишком долго не имел возможности восстанавливаться и теперь, когда никаких ограничений нет, он наверстывал упущенное в бешенном темпе. - Ложись, Фагот. Извини, вторую кровать еще принести не успели, не думал, что все начнется так быстро. Сквозь марево боли до Фагота донесся резкий запах дыма и полыни. Он слабо улыбнулся, вдыхая его – вот, значит, откуда этот запах в волосах Аласа, он спит на подушке из продымленных трав. Докторам приходится часто ездить и не всегда спать удается в санитарных условиях, такими валиками, набитыми травами, они защищают себя от паразитов. Сняв повязку, Алас приложил ладони к воспаленным глазницам – как рано, слишком рано! - Фагот, слушай меня. Сейчас я погружу тебя в глубокий сон. Это не анабиоз, когда все процессы в организме замедляются, а именно сон, твой мозг будет функционировать в том же режиме. Я искусственно буду поддерживать это состояние, чтобы ты не мучился, ведь зуд будет усиливаться по мере восстановления тканей. Я буду все время контролировать процесс. Спи, Фагот. Когда ты проснешься, ты откроешь новые глаза. *** Горячо. Кажется, что на глаза положили раскаленный пласт железа. Так уже было когда-то, отличие лишь в том, что этот жар не ввинчивается в мозг сверлами боли, а остается как бы на поверхности. Печет и влага струиться по щекам. Неудобно, хочется стереть это влагу, загородиться от тепла, что так мешает. Осторожно отвернув голову, Фагот застонал – не помогло! Кажется этот немыслимый оранжево-красный жар везде, он приятно греет кожу, но в области глаз просто невыносим. Да что же это такое? Зажмурившись, Фагот будто вынырнул – и тут же резкая боль резанула по нервным окончаниям и слезы застили обзор. Боги, за два года он совершенно отвык от того, как за закрытыми веками воспринимаются солнечные лучи. Как темнота вокруг взрывается теплым красным, как слезятся глаза после пробуждения. Приложив ладонь ко лбу, Фагот еще раз рискнул приоткрыть веки. Простейшее движение далось нелегко, ведь он пытался осознанно заставить глаза открыться – то, что делается на уровне рефлексов, безумно трудно воспроизвести под осознанным контролем. Свет резанул, но уже не так болезненно. Утерев выступившие слезы, Фагот стал рассматривать все, что было в доступном пространстве. Боги, какие яркие цвета – как же это отличается от всего того, что он помнил. Кажется, он видел преломление света сквозь стекло, пылинки, невесомо кружащиеся в воздухе, желтизна занавесей показалась почти кислотной. И тут в угол зрения попала черная, посеребренная сединой прядь. Приподнявшись, он завороженно рассматривал склоненную макушку. Волосы Аласа совсем не блестели, больше всего это походило на припорошенную снегом сажу. Непослушные вьющиеся пряди выбились из низкого хвоста на затылке и падали на лицо. Осторожно отведя их, Фагот подивился жесткости этих волос – казалось, ими можно порезаться. Алас видимо следил за его состоянием все это время и его сморило. Положив голову на руки, а руки на его постель он спал и хмурился во сне. Впервые, Фагот видел того, чей голос, шаги и запах разбивали его флегматичность в дребезги. Он имел представление о его лице лишь по осязанию, но то, что сейчас видел, не шло ни в какое сравнение. Как подделка и оригинал, как набросок и завершенная картина. Угольные брови в разлет сейчас устало хмурились, даже во сне он, казалось, над чем-то сосредоточенно думал. Яркий рот, чуть приоткрывшись, дышал размеренно и тихо, губы обветрены, как и помнил Фагот, видимо, Алас имеет привычку их закусывать или облизывать. Нос узкий, чуть с горбинкой почти несуразно длинный. Все лицо будто вытянуто, благородно утонченно и похоже на фарфоровую маску – настолько гладкая кожа, чуть сияет в лучах солнца. Вдруг дрогнули короткие, такие же угольные ресницы и открылись самые прекрасные глаза, которые он когда-либо видел – обведенные черным ежиком ресниц, раскосые, прозрачно-жемчужные, будто кусочки льда. Сейчас в этих волшебных глазах плескалось беспокойство, радость и усталость. - Ты самая прекрасная белоглазая ведьма, которую я когда либо-видел, – выдохнул Фагот. - В детстве родители даже водили меня в Храм проверять, не сидит ли во мне Нечистый. – Алас хотел было выпрямиться, но замер. Пальцы Фагота коснулись его брови, провели по переносице и примяли ресницы. - И вправду, острые, – пробормотал Фагот, задумчиво. - А ты не хочешь посмотреть на свои глаза? – брови Аласа недоуменно дернулись, как так, совсем не интересен результат? Фагот мог бы уточнить, что больше всего ему хочется посмотреть на выражение лица Аласа в экстазе, но, помедлив, он просто кивнул. Алас принес небольшое зеркало в пару ладоней величиной и замер выжидающе. Фагот помедлил, решаясь, и посмотрел на себя. Он боялся увидеть шрамы или выяснить, что все происходящее всего лишь сон. Ему часто снилось вот такая же комната, где ему вернули глаза, но как только он кидал взгляд в зеркало – сон прерывался. Сейчас ничего не произошло – на него смотрело лицо тридцатилетнего мужчины, чуть изможденное, обрамленное ровными пшеничными прядями. Узкие губы, прямой нос с резкими крыльями, насупленные брови и устойчивая морщинка между ними. А глаза… глаза - ведь зеркало души, так? Как и весь характер Фагота, они чуть флегматичные, с насмешливым прищуром. Короткие прямые ресницы, чуть темнее волос, продолговатый разрез глаз и радужка холодно-синего цвета. Не трубили фанфары и не сыпался дождь из лепестков цветущей вишни, просто очень тихо человек вернул давно утраченное, отпущенное и почти забытое. А сейчас, он неожиданно понял – как же тяжело ему было все это нести в одиночку. Алас смотрел на него со смешанным чувством: будто и радостно, что еще один пациент уйдет от него счастливым, и невыразимо грустно, что… уйдет. Он не хотел расставаться с ним, не хотел! За переживаниями, Алас не сразу заметил, что Фагот давно уже отложил зеркало и сейчас пристально смотрит на него. Так изучающе, будто ждет давно запланированную фразу. - Ну, - чуть дернулся уголок рта, - что скажешь? - А… а что ты хочешь услышать? – как-то неуютно стало под этим требовательным взглядом. Знал бы, что Фагот может так смотреть, трижды подумал бы, прежде чем браться за его глаза. - Что ты планируешь делать дальше? Возьмешь новое назначение? Уедешь в столицу к императорскому двору? Или тебя кто-то ждет, к кому ты хотел бы вернуться? - Н-никто меня не ждет! И-и назначение я новое пока брать не хочу! – голос Аласа предательски дрожал. - А чего ты хочешь – интонация стала вкрадчивой, Фагот даже подобрался. Ну точно, домашняя киска обернулась хищником. И сейчас этот хищник охотится. А жертва в доступном пространстве только одна. - Я…я ничего не хочу! - Совсем ничего? – плавным движением Фагот сел на постели, подогнул ноги и повернулся лицом к Аласу, что сейчас стоял и судорожно пытался не смотреть на опасно сползшее одеяло, точнее на обнаженный живот, который это одеяло раньше скрывало. Широкие плечи облизывал солнечный свет, гладкие волосы сияли ореолом – казалось, на его кровати сидит ангел. Его живот и грудь резала сеточка шрамов, один особо крупный, белым росчерком через выступ тазовой косточки уходил под одеяло, к паху. Проследив взглядом этот шрам, Алас сглотнул – так хотелось провести по нему пальцами. - Подумай, Алас, хорошенько подумай – приговаривая, Фагот притянул его за руки, Алас уперся коленями в матрас, остановившись. Лицо Фагота сейчас было запрокинуто к нему, он мог провести пальцами по доверчиво подставленной шее, коснуться чувствительных мест за ушами и зарыться в сияющие волосы. Но Алас просто не мог оторваться от собственноручно сотворенных глаз, сейчас таких затягивающих, серьезных. Спрашивающих. Решившись, Алас наклонился и накрыл тонкие губы своими. Фагот вытянулся, притягивая его ближе и запрокинув голову. Позволил вести Аласу, будто давал аванс, разрешал пошалить перед серьезным действом. Целовать Фагота – сложно, губы сейчас не были ни нежными, ни осторожными, они были мужскими, сильно отвечали и требовали полной отдачи. Не выдержав, Алас попытался забраться на кровать, прижаться животом, притянуть за шею ближе – хотелось быть так близко, на уровне боли. Но Фагот не позволил. Разорвав поцелуй и удерживая зрительный контакт, он медленно провел по плечам Аласа, скидывая верхнюю накидку-плащ, потом с тихим шелестом на пол скользнула и рубашка, а руки легли на пояс штанов. Алас мучительно покраснел – Фагот медленно опустил взгляд вниз и с пристальным любопытством следил за каждым оголяющимся сантиметром кожи. Когда и штаны вместе с бельем оказались на полу, он кончиками пальцев продолжил издевательство. Алас застонал, так прохладны и невесомы были прикосновения к бедрам, косточкам таза, внутренней стороне бедра, уже давно напряженному естеству. Каждое касание рук повторили губы и горячий язык, Алас запрокинул голову, не в силах смотреть на это. Зажмурившись, он хотел и боялся, чтобы это все прекратилось. Горячий рот принял его полностью – Аласа выгнуло и затрясло. Пальцы скрючились и сжали волосы на загривке его… любовника? Партера по сексу? «Да разве это секс…» - мелькнуло у Аласа с тягучим стоном, когда Фагот отпустил его, но лучше бы он и дальше этого не делал! Недовольный остановкой, возбужденный до предела Алас опустил голову и встретился с потемневшими, жаждущими глазами. «Хищник так заморочил жертву, что она сама лезет в пасть…» - томно всплыло в сознании, когда Алас наконец смог опуститься на колени к Фаготу, обвить его ногами, притереться грудью к груди и почувствовать его возбуждение. Фагот снова поцеловал его – уже не так, как в начале, почти равнодушно – а тягуче, сильно и горячо. Каждое его движение было медленным, плавным, наполненным желанием и истомой. «Нет, это не секс, – решил Алас, когда горячие пальцы задели волшебную точку у него внутри, - это любовь,» - и выгнулся дугой, хватая ставший очень густым воздух, казалось солнце приблизилось, затопило собой комнату, и даже через зажмуренные веки – невыносимо жарко печет. Пальцы давно сменились горячей пульсирующей плотью. Они двигались в старом, как мир, танце – медленно, с каждым движением соприкасаясь языками, глотая стоны друг друга. Так долго, так упоительно горячо и сильно. Они плавились, становились единым организмом, билось сердце в ритме с толчками и… мягкая темнота накрыла, хлопнула по ушам, оглушая. В зажмуренных глазах Аласа витали мириады белых точек. А Фагот наконец-то смог закрыть свои. Он наблюдал за каждой эмоцией наслаждения на любимом лице, не мог оторваться и пропустить хоть одну и, освободившись – остался обессилен и выжат. Алас опустил тяжелую голову на горячее плечо, расслабил руки, что притягивали Фагота за шею ближе, и совершенно сморенный уплывал в сон, качаясь на вздымающейся от глубокого дыхания груди своего… любимого. - Вот тебе и небо в алмазах, - неразборчиво пробормотал он, прежде чем окончательно отключиться. Фагот осторожно подтолкнул за спину подушку и опустился, баюкая в руках расслабленное, отяжелевшее тело. Жесткие волосы кололи шею и щекотали подмышку – но это пустяки по сравнению с тем, что его любовь безмятежно сопит у него на плече. *** Месяц спустя. *** В заштатном Центре Восстановления и Регенерации, что у самой границы с бывшим врагом, ходят престранные сплетни – у них новый управляющий. Говорят, что это бывший шпион, попавший в немилость Императора и сосланный в их неспокойный край в наказание. Еще говорят, что лют аки зверь, потому как тот лекарь, что прибыл вместе с ним болезненно морщится, стоит лишь неловко повернуться, и видели у него на спине ужасные синяки – не иначе бьет его начальник. Только чего не уйдет, спрашивается? Злые языки поговаривают, что белоглазый лекарь продал душу этому дьяволу и теперь в услужении у него до конца дней своих. Знавший все, что о нем говорят, Фагот старался оградить от этих слухов Аласа – лекарь болезненно воспринимал любую тень на своей драгоценной репутации. Еще Фагот веселился – знали бы они, как лют этот якобы несчастный, беззащитный доктор в постели. Иногда Фаготу казалось, что он полюбил инкуба – так ненасытен бывал его любовник. А Алас посмеивался над наивной верой людей в опальность управляющего Центра – никому и невдомек, что бывших шпионов не бывает. Посмеивался и старательно распускал слухи о кровожадности своего начальника, а по совместительству самого любимого человека на свете.