***
Главное―начать, знакомьтесь, мой слоган за последние три дня. Главное ― уснуть, никого не разбудив, главное ― делать зарядку перед сном, главное ― принять лекарство с утра пораньше, главное ― отвлекаться от ненужных мыслей. Я себя всегда развлекала, чтобы отвлечься, а тут лежу с больным плечом и каждый раз изнываю от своего недуга, мне это уже надоело. Крепко сжимая простыню, я каждый раз встаю, даже если больно. Проблема в том, что я люблю себя пожалеть, чего не стоит делать в моём положении, преодолевая некоторый дискомфорт, я решила послушать капрала. Он сказал, что лучший шаг для моего обучения и моих перспектив ― это полная перезагрузка своего мышления. Его мораль ясна, просто работай, тогда забудешь всё. Но я не хочу чувствовать себя безэмоциональной машиной, в этом нужно контролировать себя... Как вы думаете, кто был недоволен моим положительным настроем? Верно, Сейн, ему не нравится, что я, видите ли, ещё не выздоровела, а уже бегаю по штабу. Да, я всегда его слушаю, но тут мне нужно верить только прожитому опыту. Ханджи и Ванесса тоже не довольны моей позицией, поэтому с ними я пока не разговариваю. Единственный, кто контактирует со мной, Леви. Он более-менее понимает, в какой я сейчас заднице, поэтому пытается помочь, пассивно. Я не прошу его каждый день разговаривать со мной о психологии, чтобы вникать в суть проблемы обширнее. Нет, мы просто заполняем его документы. Да-да, главное ― привыкнуть вечером видеться с ним. Прошло около четырёх дней после нашего с ним разговора, и пока что приступов паники не было замечено. Почему? Заполняя все эти бумажки, устаёшь. Капрал не против, чтобы я засыпала прямо за столом, так он следит за мной. Да и не только, работая, я не замечаю ход времени. Спокойно работать в лазарете, переталкивая или варя травы, я не могу, там Сейн, а в другие сферы не моя компетенция. Лишь изредка приходят с синяками и ссадинами солдаты после тренировок, да и всё, поэтому документация для меня отрада. Вот и сейчас я направляюсь по одному и тому же курсу. Стук в дверь, разрешение, и я вхожу. Все только с обеда, слишком рано пришла. ― Ты не занят? Может, мне прийти позже? ― спрашиваю, выглядывая из под двери. Так. Стоп. Что. С-с-стоп, А..А это ч-ч-что т-такое-е, к-к-какого чёрта он разрешил мне во-ойти, когда переодевается?! Кажется, я покраснела от макушки до пальцев ног. Стыд и позор! Закрываю дверь с криком. ― Прости!!! ― Как маленький ребёнок, ― еле слышу, прислонившись к двери. Нет, я не впервые вижу мужской торс, да и как-то мне наплевать на него. Но. Твою мать, это же капрал, недосягаемая гора по сравнению с Олимпом, на верхушке которой не тающий снег. Фу-у-х, вдох-выдох, ничего страшного не произошло, это же просто капрал... полуголый. Так! Я не думаю об этом и просто вхожу, раз, два, три и вхожу! ― Закончил? ― чуть громко спрашиваю я. Тот фыркает и соглашается. Теперь я нормально вхожу... ну как нормально, на иголках вся. Ноги и руки одеревенели, а взгляд направлен только на мой стул напротив, стараясь не замечать Аккермана, который ещё возится где-то рядом с комодом. Вроде бы вещи перекладывает... так, я не смотрю, какой чудесный вид из окна, просто чудо! Наконец, я села, поправив свой белый халат, сегодня у нас отчётность о перспективах новобранцев. Лишние бумаги ― особая часть этого мира. ― Перепиши это в чистовик с подписью и печатью. Я на тренировку, ― раздаётся сзади. Я не успела даже обернуться, как он вышел с кабинета. Пф, ясно..., подождите, получается, сейчас я одна в кабинете, да? Странно, что он оставил меня одну. Отблески доверия? Четвёртый лист переписан, по идее всё. Может, посмотреть что-нибудь ещё. Начинаю перебирать документы на столе, отчёты, росписи, доклады ― бесконечная волокита, хотя мне она приносит лишь удовольствие. Эх, сегодня так солнечно, лучи пробираются сквозь шторы, а пыли даже не наблюдается в воздухе, как это обычно бывает, да и рабочее место без единой соринки. Давно поняла, что в штабе так чисто только из-за одного капрала, сложно будет его жене. Глаза слипаются, уже складываю руки и ложусь на них, облокачиваясь о стол. Отсутствие нормального сна меня подкашивает, ещё и неделю перед этим не спала. И только сейчас я поняла, насколько я красивая, чёрт возьми. Резко просыпаюсь и бегу к зеркалу, где же оно? Найдя, немедленно смотрю на этот ужас... мешки под глазами напоминают бездну. Не-е-ет, как же всё плохо! Хотя стоп, а что я переживаю, смысл мне перед кем-то красоваться? Издалека слышны тросы УПМ, тренировки у солдат, а мои завтра. ― Мы будем работать по такой схеме, ― отвлёкся Леви, обычно, во время нашего чаепития-перерыва, он всеми фибрами сосредотачивается только на чае, маньяк. Отстранив от губ чашку, начала вслушиваться, не понимаю, о чём он. ― Послезавтра начинаются тренировки, во-первых, выспись. ― Ты думаешь так просто поменять свои биологические часы за один день? Не получится, ― и дальше продолжила пить чай. Знаете, слишком многое поменялось за все эти дни и события. Когда я его впервые увидела, тогда в зале кабака, сразу поняла, что это человек-угроза, и стоит его опасаться. Так я действовала до похищения, теперь у меня возникло к нему некое доверие. По крайней мере, моё дыхание не перехватывается, и я не падаю в бездну психического диссонанса. Да и он не настолько плох, как когда-то, не такой равнодушный и холодный. Вот поэтому я с ним начала разговаривать, как обычно, более расслабленно. А может, мне просто стало наплевать. ― Во-вторых, днём ты будешь тренироваться с Миллором, вечером – тренировки на УПМ со мной. Всё будет зависеть только от тебя и от твоей мотивации, за месяц из тебя не то, что солдата, даже повара на поле будет сложно сделать, ― сказал он, медленно попивая свой чай. Каждая клетка напряглась до предела, руки между собой сжались. Он прав, я слишком физически слаба, но морально я давно выбрала этот путь. Конечно, стоит объяснить, что движет мной идти почти на верную смерть, но смысл? Поэтому я отвечаю ему лишь корявой улыбкой и продолжаю пить напиток, тот приподнял бровь в недоумении, на этом тема закрылась. Много думаю, плохая привычка. Хожу туда-сюда по этому кабинету, и нечем заняться. Сажусь прямо на ковёр, щёки надутые, руки скрещенные, волосы растрёпанные. Напоминаю ребёнка, Боги. Поворачиваюсь к окну. Эх, вот бы стать птицей и улететь отсюда в далёкие края, где нет проблем..., а что это на подоконнике, блестит, рамка что ли? Встаю и подхожу ближе. Обычно в рамках хранят фотографии, но в этом мире не изобрели нужный прибор, а здесь рисунок на поблекшей бумаге. На нём девушка с двумя хвостиками и веснушками, она лучезарно улыбается, а рядом с ней высокий блондин, с хитрой улыбкой и лисьим взглядом. Хе, все блондины одинаковые..., а посередине... Аккерман. Я раньше не замечала этот рисунок, может, прятал? Но меня не это волнует, все они здесь такие счастливые..., посмотреть на Леви сейчас, не узнать его на рисунке. Стало как-то тоскливо, сердце словно защемило, скорее всего, я догадалась об участи этих ребят, а могу ошибаться, но всё равно, кто они? Идя к кабинету главврача, вспоминаю наш с ним последний разговор. Это было в лазарете, днём после разговора с Леви. ― Слушай, Сейн, мне надоело здесь лежать, я лучше пойду разбирать документы у капрала, ― уже срываю одеяло, чтобы встать, но замечаю его сердитый взгляд. Я остановилась. ― Я и так запретил тебе работать в лазарете, а ты собираешься делать чужую работу? ― Вообще-то я тоже врач, и как-то с такой раной люди встают сразу после перевязки! ― тот наоборот смягчил черты лица и посмотрел с неким сожалением. ― Дело не в состоянии твоего тела... ― Ааа, так ты у нас за психику беспокоишься. Ха-ха,― мне стало смешно и больно одновременно. Самый близкий человек здесь решил меня добить, надавить на самое больное. Я об этом прекрасно знаю и пытаюсь выбраться! Но никто не понимает... Ощущение, как после того выстрела: больно, но ты уже ничего не осознаёшь. Но я всё поняла. Меня считают сумасшедшей. ― Прости, Софи, я не это хотел сказать, всё совсем наоборот, хотя не так, всё просто прекрасно! Поверь, всё можно перебороть, всё абсолютно... ― дальше я его не слушала. Сейчас он мне напоминает тех психологов, которые лишь утешали меня, у которых ничего не получалось. Они это делали, чтобы я ходила вновь и вновь на их занятия, и бабушка тратила свои деньги. Мне надоело. Я просто встала и ушла. Я думала, что он мне как отец, что он не будет поступать так со мной, но, видимо, просто не знает меня. Я не такая, как остальные психически больные люди, я понимаю, что больна и да, спасти меня можно, но как это сделать? Терять надежду нельзя, а точнее рвение и мотивацию. В моей жизни сейчас не лёгкий период, а когда было легко? Сейчас следует не дуться на Сейна, ведь это его единственная ошибка, даже не так, его излишнее беспокойство и непонимание ситуации до конца. Да и мне стоит подумать над своим поведением. Открывая дверь, встречаюсь с любимым запахом. Ромашковый чай, настои из различных трав и свежесть, ведь окна открыты нараспашку. В комнате никого нет, поэтому прикрываю двери и глубоко вдыхаю. Да, я словно пришла домой. Подхожу к своему любимому столу и анализирую журнал о приготовлении лекарств. Так, уже нужно собирать полынь с сушки, а ещё поставить мать-и-мачеху на отвар..., люблю работать так, как я хочу. Именно это мне даёт море удовольствия и счастья, даже документы не так радуют. Я даже не заметила, как время протекло так быстро. За окном солнце пытается спрятаться за холмы, а бедные солдаты отдыхают на траве от долгой тренировки. Кто-то валится с ног, кто-то ещё умудряется стоять на них и укоризненно смотреть на лежащего, но потом они поворачиваются в одну сторону и начинают испуганно принимать надлежащий вид, отдавая честь. Чего это они? Выглядываю из окна чуть больше и понимаю, что оттуда идёт капрал. От этой ситуации улыбка расцвела на лице, очень даже забавно, карликового злюку боятся все. Они начинают разговаривать между собой, а после солдаты убегают, а Аккерман остался один. Может, поболтать с ним? ― Эй, Леви, ― тот начал оглядываться по сторонам, а потом посмотрел наверх, от этого вышел некий смешок. ― Ты не видел Сейна, его что-то не видно. ― Его нет уже дня три, куда-то уехал, ― он проигнорировал мой смех и просто ответил. Хм, я не заметила, чтобы его не было так долго, видимо, потому что я его и не хотела видеть. ― Ты уже закончила с документами? ― Там немного, быстро управилась. ― Ясно, ― кратко ответил и ушёл. Пойду лучше чайку заварю, уже подхожу к своему мини столу для чаепития и замечаю одну бумажку. Беру её и начинаю читать. «Софи, я знаю, что рано или поздно ты подойдёшь, чтобы сделать чай, поэтому оставил именно здесь. Это сообщение лишь тебе. Я уехал ненадолго в столицу к опытным врачам, которые занимаются исследованиями в отрасли психологии. У нас это не распространено и людей с таким недугом ведут прямиком в церковь, поэтому я всё делаю тайно. Мне нужна информация о твоей болезни, я хочу спасти тебя. Прости за тот день, когда... ты сама понимаешь. У тебя есть проблемы, но мы их исправим, обещаю.» Руки задрожали, а ком в горле образовался неожиданно. Ради меня отправился туда..., стало немного стыдно за свой поступок. Он не потерял во мне надежду, наоборот, он пытается её найти среди всей тьмы вокруг меня. Боги, спасибо вам за такого человека. ― Menetan mieleni, olen ymparoi tyhmat (Я потеряю рассудок, вокруг меня одни глупцы) ― тихо шепчу. Смотрю на руку и вижу отблеск двух колец. Все пытаются меня спасти, а я пытаюсь лишь их разочаровать. Сжимаю их, больше ничего я не могу сделать, скоро я начну действовать, скоро начнутся тренировки. ― Закончила. ― Можешь идти. ― Я лучше останусь. ― Значит, разгребай отчёты. ― Я не против, ― к таким кратким разговорам я привыкла. ― А как вообще проходят тренировки? ― Там ничего интересного. ― А если мне интересно? ― нужно узнать хотя бы чуть-чуть о них. Он откинулся на спинку кресла, помассировал плечи и посмотрел на меня. ― Первым делом проходишь тест на балансировку: не выходит ― не сможешь маневрировать на УПМ, автоматически пролетаешь, выходит ― идёт дальше общая физ. подготовка. Отжимания, бег, рукопашный и остальное. Это тебя готовит к УПМ. Сразу говорю, там не цветочки толочь, их нужно топтать. Тренировки будут проходить в ускоренном режиме, в основном индивидуально, только ОФП будет с остальными новобранцами, ― он отвлёкся на чашку с чаем, заканчивая. ― Ладно, ― я задумалась, смогу ли я вообще это сделать..., но все вопросы отпадают, когда появляется «должна». ― Ещё придётся волосы обрезать, ― сегодня капрал достаточно... что? ― Волосы? ― тихо спрашиваю, испуганно. Что это значит? Обрезать волосы? Чёрт..., я часто об этом думала, точнее, знала, что этот момент когда-нибудь настанет. У войны не женское лицо, и женственность придётся убрать. ― Ясно. ― Что? ― произнёс одними губами Леви, но я услышала. Он был смущён, точнее, удивлён. ― Напомни свою цель? ― Цель? Я хочу помогать другим, спасать их. ― Я не дурак, чтобы так нагло мне врать, ― перехватил чашку сильнее, вдобавок цокнул. ― Не нравится? ― Такие, как ты, не оказывают благородство, ― с ним я старалась вести себя ненавязчиво, чтобы не проглядывался мой страх и эгоизм. Я же ещё та тварь. Да, эта причина ― конечный итог мыслей, но фундамент ― моя личная проблема. ― Уж спасибо. ― Ответь, ― всё настойчиво просил он, а я не торопилась. Мне не особо хотелось изливать свою тёмную сторону, грязь и гниль. Я предпочла молчать и потянулась к чашке, как заметила его взгляд. Нет, он не угрожающий, вообще ничего не значит для некоторых, но я заметила интерес. Ему просто интересно. И с каких пор? Думаю, что мне стоит его уважать, правда. Не думала, что измениться для других можно, при этом, сохраняя себя. Эта пустынная серость в купе с холодом замёрзших фьордов осталась, но изменилось отношение. Возможно, просто я стала что-то значить для него, и, не буду лгать, для меня тоже. Поэтому, я возвращаю руку на место и смотрю на него. ― Я хочу забыться. Стать тем, кем никогда не была, почувствовать, что я действительно кому-то нужна. Возможно, именно это поможет мне спастись, а не бросать всё на надежду и удачу, ― он ещё минуту смотрел на меня, а потом просто продолжил писать. ― И всё? ― Всё. Смысл вытягивать правду, что слышал. ― Так многозначительно. ― Многозначительно ― это если у меня есть настроение разговаривать с тобой о всякой хрени. ― Спасибо, что откровение присуждаешь в хрень. ― Работай давай. Я начала засыпать и стабильно, укрывшись пледом, облокотилась о стол. Капрал не спал, меня это напрягало каждый раз. Он страдает бессонницей, а это болезнь, серьёзная. Стоит сделать какой-нибудь настой, но мне бы самой не помешало. Мне что-то снилось, причём неблагоприятное, я часто дышала и сопела. В концовке я резко открыла глаза, но приступа не было, всё хорошо. Оглядываюсь, свечи потушены, а передо мной сонные лучи луны и капрал. Спящий капрал. На секунду, это восьмое чудо света. Он лёг, опрокинувшись на спинку стула, выглядит беззащитно. В такие моменты понимаешь, что все мы люди, даже сильнейший воин человечества, такой же ребёнок, как я, например. Да, именно ребёнок. Ему тоже хочется спать, отдыхать, смеяться, но есть взрослые дети. И этого повзрослевшего ребёнка мне захотелось укрыть под своим крылом. В ночной тьме всё сливается, но его белоснежная кожа, чёрные волосы, глубокие мешки под глазами, полуоткрытые бледные губы были видны. Симпатичный, ничего не скажешь, или даже, слишком красивый. Заворожённая встала, подошла к нему и аккуратно укрыла своим пледом. Здесь не так тепло по ночам, пусть спит. Напоследок вновь взглянула на него, такого безмятежного, даже милого, но такого одинокого, потом повернулась в сторону рисунка, где он уже счастливый и с теми, кто делает его таким, и ушла, направляясь по своему пути. ― Итак, солдат, это твой первый день. Ты готов? ― Брось, Миллор. Вспомни, как я тебя постоянно перевязываю, и прекращай такую напыщенность. ― А вот это уже мне решать, ― гордо улыбнулся он. Рик не такой уж и бука, как я когда-то думала, достаточно забавный парень. Высокий курносый шатен с взъерошенными волосами, длинной улыбкой и узковатыми тёмными глазами, да и характер у него по симпатичнее, чем у некоторых. ― Ладно, Софи, каковы твои навыки? ― По десятибалльной шкале на двоечку сойдёт, ― лицо Миллора приобрело ноту усталости, сразу понял, как сложно будет. Глубоко выдохнул и вдохнул. ― Хотя бы два, а не ноль. Пошли, ― и мы пошли куда-то за штаб. Кстати, на дворе июль, а я в жутко зауженных штанах и чёртовой куртке! Да, я всё-таки надела эту форму. Когда мне её принесли, я, мягко сказать, была не довольна. Что обычно я ношу: юбки по колено, платья по колено, либо, в крайних случаях, широкие штаны, но не это! Белый, чёрт возьми, маркий цвет, заметный, почему не чёрный или коричневый, а белый! Придётся страдать и стирать. Хорошо, что мне дали в виде исключения футболку, а не кофту. ― Смотри, поле для ОФП, в лесу база для маневрирования, там и манекены титанов и база наполнения баллонов. Сейчас пойдём к казармам ближе, там для запасных случаев стоит балансировочный тестер. ― А перед этим никаких подготовок не будет? ― я начинала нервничать. ― В училище проходит эта процедура сразу после поступления, не думай, что тебе будут поблажки, Косместо, ― строго сказал он. Его надменность раздражает меня, но он прав. Не буду показывать свой максимум, умру, как выйду за ворота. В итоге мы подошли к этому тестеру, который напоминал пыточную в миниатюре. Сначала Миллор меня зацепил на него, потом куда-то отошёл, а потом началось самое интересное... он начал меня поднимать! Я не привыкла к такому, чёрт возьми, меня даже не предупредили! Из-за отсутствия баланса, начала трясти руками в разные стороны и в итоге упала. Я даже услышала шлепок по лбу от Рика. ― Миллор, какого хрена, ты мне блять не объяснил, что будет?! Скажешь, в училище такая же параша? ― тот засмеялся, но я ничего смешного не увидела, этот сукин сын с самого начала решил издеваться. Так, нужно успокоиться, и всё придёт в норму. Поправив свой высокий хвост, встаю, проверяю каждый ремешок и махаю головой Миллору, тот начал накручивать тросы. Сейчас нужно сконцентрироваться, подумать о Родине, забыть, что я вообще на чём-то вешу. Вдох, выдох и я словно парю. Подо мной равнины золотой ржи и венозные рисунки ручейков в густых лесах, здесь так красиво, так близко мне. И всё, меня отпускают. Я открываю глаза, передо мной поле для тренировок, с боку радостный Миллор, и я зацеплена со всех сторон. Добилась такого спокойствия, что выпала из реальности. ― Не так уж и плохо для двоечки. Справилась даже очень хорошо, ― с улыбкой произносит Рик, когда я ещё в прострации...А потом до меня доходит, я прошла этот чёртов тест! Я резко выдохнула и расслабилась, страшное позади, так я думала... ― Ладно, теперь вперёд 5 кругов возле штаба. ― Что? ― Что слышала, вперёд, ― без толики сожаления сказал он. Я обернулась к штабу, там сейчас занимались солдаты капрала, но вот туда я не хотела идти. Там...же... 5 кругов. Ну, нет. ― Я не смогу, бег – это моя самая болезненная сторона, ― я отнекивалась, как могла, но ничего бы не помогло в любом случае. Миллор лишь качал головой со стороны в сторону и мысленно жалел, что ему досталась я. А мне не хватает решимости, как поняла. Стою и смотрю в этот чёртов песок под ногами, да ещё и ремни жмут. Рик тоже стоял и не шевелился и, кажется, я понимаю почему. Он мне ничем не поможет, дело лишь в моей силе воли. Несказанно для меня, правда? Я, которая пеклась только за свою жизнь, стала переживать за кого-то ещё. Причём Разведотряд не весь в списке моих друзей. Да, истинная причина совершенно другая, но всё перетекло именно в спасение справедливости. Тянусь к своим кольцам, опять их тру. Мда, Софи Косместо, до чего ты докатилась, разве бабушка не учила тебя быть только на своей стороне? «Даже не думай геройствовать ради других. Ты ― это ты, а всё, что кроме тебя, характеризуется одним словом...» Неважно. Нет, бабушка, сегодня это важно, сегодня не весь мир крутится вокруг меня, я должна крутиться в нём. Протягиваю руку к кулону бога Укко, сильно сжимая его. Моя вера, моя сила воли, мои амбиции сейчас будут направлены, чтобы исправить саму себя. Чтобы в дальнейшем найти ответы. Чтобы жить дальше. Но. Сначала нужно разобраться в своей психологии. Убить все свои попытки сойти с ума. Вот только, как это сделать? Для меня, слабой и мягкотелой, это очень тяжело, избавиться от своего прошлого, но это нужно, иначе... я буду стоять на одном месте. В этом мире, просто смотреть и ждать спасения ― равносильно смерти, а я не хочу умирать. Сжимаю кулак. Нужно действовать. ― Тогда я пошла, ― разворачиваюсь на каблуках, замечая Миллора, который словно проснулся от моих слов. Что-то в этом есть, преодолении себя, чувствую поток гордости, но нужно ещё пробежать эти пять кругов... Они словно моя жизнь, бежишь и бежишь, но конца нет, хочешь остановиться, но нет, следует отдохнуть, но нет. Солдаты, которые бежали недалеко от меня на поле постоянно падали от усталости, а потом вновь бежали, но так делать нельзя. Когда бежишь, дыхание учащается и, если остановиться, пойдёт серьёзная нагрузка на сердце, чтобы оно начало успокаиваться, поэтому я бегу медленно и размеренно. Где-то на... на первом круге я так думала, умирая от усталости уже. При этом я была уверена, что всё, это мой пятый круг, а нет! Я лишний раз обматерила свою ленивую жопу и побежала дальше. Третий круг ― ад становиться ближе, меня уже нутро уговаривало остановиться, а я бежала. Один раз я споткнулась о камень, чуть не упала, если бы не стена рядом. Учащённое дыхание разрывало горло, ноги начинали неметь, пот пропитал даже кожаную куртку. На пятом круге не оставалось сил, поэтому я чуть быстро шла. Сейчас в глазах всё заплывает, жутко начинает кружиться голова, тошнит, задыхаюсь. Словно три приступа мононуклеоза начались одновременно. Кашляя, я чувствовала жжение в горле, больно чертовски. Всё моё тело, словно мешок набитой картошки, очень тяжело. Дойдя, я просто упала на зелёную траву и посмотрела на движущиеся облака. Красиво... а голова уже не варит никак. Облака медленно плывут в чистом океане голубой лазури... и голова Миллора закрыла весь пейзаж. ― Вставай, ― сейчас я будто не слышу его, хотя так и есть, меня почему-то оглушило. ― Софи. ― Я не слышу тебя, Рик, и не вижу, ― еле выговариваю. Он не понимает, но потом я вижу, как Миллор подходит ближе и поднимает меня так, чтобы я встала. Мои ноги меня не слушались, они шли, абсолютно не выдерживая меня, я падала на колени, билась о камни. Рик придерживал меня за плечи, но это не помогало, всё равно не удержалась. ― Слушай, Софи, с такой подготовкой, ты никуда не поедешь. Эти пять кругов сегодня для тебя пища для раздумий, надо ли тебе это. Врачи с полигона у нас есть, ты можешь и побыть в лазарете. За месяц никто из тебя не сделает солдата. Ты слаба. Но. Хочешь перебороть свою слабость, не стоит себя настраивать на плохой итог. Ты пытаешься следовать своей цели, это получается, но ты сходишь с этого пути, когда вспоминаешь свои возможности. Старайся думать меньше, а делать - больше, ― Миллор это говорил, пока доводил меня до комнаты. Я плюхнулась на кровать, а он попрощался и ушёл. Я решила не идти никуда, поэтому разделась и легла под одеяло. Укутавшись, подумала над словами Рика и уснула. Через три дня вернулся Сейн. Мне об этом сказали, когда я делала 36 отжимание под пристальным наблюдением своего командира. ― Валяться на земле не вариант, ― сказал Миллор. Меня раздражало, что он теперь часто смотрит на меня с высока. ― Дай секунду, ― я глубоко вдохнула и сделала ещё одно отжимание. ― 35, ещё 65. ― Софи, там тебя вызывают! ― кричит мне какой-то солдат с окна второго этажа. Самое смешное, что ко мне все настолько привыкли, теперь даже «вы» и «ты» не различают. ― Здесь решается её судьба, либо она сегодня идёт толочь свои травки, либо будет отжиматься до посинения, ― та же строгость Рика. Теперь он мне угрожает отсутствием работы, я всегда после тренировок разбираю дела в лазарете, я там одна, а ещё и это у меня пытаются забрать. Мою свободу. Уткнула голову в траву. ― Но там приехал главврач! Я быстро подняла голову и встала, Миллор даже не успел что-то пробурчать. Все его уроки за эти дни мне помогли сейчас, я пролетела словно комета по лестничным пролётам, сшибая кого-то по пути. Я так долго его ждала! Этого высокого, усатого старика с добрыми глазами. Когда кого-то теряешь, понимаешь, насколько любишь. Пробегаю ещё немного и останавливаюсь около двери. Что сказать, что сделать, что придумать, просто что? Я... как обычно, думаю, может, стоит послушать то, что хочу, а не для приличия руку пожать? Этот человек стоит выражения не просто эмоций, а любви. Стучу и открываю дверь. Он разбирает свои вещи, но замечает меня. На моём лице расцвела широкая улыбка истинного счастья, при этом у него так же. Я спокойно подошла и обняла за шею, тот своими крепкими руками поглаживал меня за голову. Мой отец всегда так делал очень нежно и трепетно. Я забылась, чувствуя этот запах ромашкового чая с чем-то таким притягательным, истинно мужским и крепким. Не знаю, как объяснить такое чувство, когда вспоминаешь все моменты за раз, лишь прикоснувшись к человеку. Такое у меня всегда случается, лично я считаю, что это самое человеческое чувство, помнить и знать, кого ты действительно любишь. Моя секундная слабость сейчас просто в его руках, хочется перед ним быть маленькой, отчуждённой дочуркой, видящей своё спасение только в порванном мишке, любимой игрушке. Я бы осталась так навсегда, но наши объятия, или даже привыкание друг другу за несколько секунд, закончились, и мы посмотрели друг на друга. Его улыбка ― моя улыбка, и на этом всё, что ещё нужно для счастья. ― Здорово ты меня напугал. Новость о том, что я тут буду одна пить чай, меня крайне не устроила, ― сказала я, подсмеиваясь. Он подхватил эту нотку домашнего уюта и с улыбкой почесал свой затылок. ― Ну что, как дела? ― Об этом поговорим после подробнее, а я смотрю, теперь и ты носишь эту форму, ― он осмотрел мою куртку, и взгляд его как-то погрустнел. ― Да, только нашивка не Разведки, пока что лишь кадета, а так я как самый настоящий солдат, вот только на самом деле врач, ―с гордостью сказала. Его грустные глаза заставили меня, взять его ладонь. ― Сейн, я счастлива, что выбрала именно такой путь. Это очень увлекательно. ― Ты думаешь, что это поможет тебе? ― спросил он. На секунду моя хватка ослабла, но его горячая рука всё-таки осталась в моей. А я отпустила взгляд. Мне... действительно тяжело. Иногда, кажется, что я букашка на маленькой травинке, цепляюсь за самый краешек, а подо мной обрыв абсолютной безнадёжности. Не хочу туда попадать, я всегда храню надежду в себе, ведь люди, окружающие меня, эту надежду возрождают из пепла. ― Я думаю, что помогу другим, ― радостно улыбаюсь, крепче зажимая руку. Его глаза заблестели, ни как воодушевлённые идеей, а как перед своим выплеском эмоций. По его лицу пробежала одинокая слеза. Я не знаю, слёзы счастья или печали, но на данный момент их поводом была моя личность. И знаете, не так много людей плакали из-за меня. Ещё раз обняв его, я сказала очень важное слово. ― Спасибо.***