- я даю согласие.

ночь холодна когда мы врозь весна предала влюбившись в мороз я рад что сны приходят всегда, а в них всегда ты, а в них всегда я за руку идём считать облака

«заснуть бы тут, на месте, на долгое навсегда. лишь бы не видеть твоей улыбки, твоего возмущения и эти треклятые очки в круглой оправе, что делают из тебя столь прелестное создание, даже когда хмуришься» юкхей ткнулся носом в складки рукавов и уже готов был погрузиться в сон. все в помещении предрасполагало к чудным ведениям, мечтаниям, считанию ворон. китайский звучал как колыбельная, наседая на веки. внезапно широкая ладонь начала перебирать гибло осветленные локоны, а из уст звучал знакомый корейский. — юкхей, до конца пары осталось двадцать минут. все равно выспаться не успеешь. будь любезен послушать. цзянь кун — новый учитель китайского в университете. обаятельный, дружелюбный и удивительно быстро находит подход ко всем ученикам. не стал исключением его чудного влияния и лукас. почти ничего о нем неизвестно, лишь девушки по коридорам пускают слухи, что в конце концов, ни чем не бывают оправданы. звонок режет слух и студенты покидают аудиторию спешно, по разной причине торопятся. обрывистые разговоры очень некстати проникают в твое сознание, впитываясь как в губку. все это не нужно, но все равно знаешь. вон достает из маленького кармана свой чупа-чупс и выбрасывает фантик возле соседнего ряда парт, пока не видит учитель. только вот цзянь кун наблюдает и взглядом, хоть и нежным, требует поднять и выбросить куда положено. лукас кидает гневный взгляд как на куна, так и на фантик, но послушно несет к мусорке. младший собрался покинуть аудиторию, отправиться так же как и каждый по своим делам, но его окликивает уже столь знакомый голос, с чуть заметным акцентом. обернувшись юкхей замечает уникальную картину: без очков, опущенные плечи и расстегнутая верхняя пуговица рубашки. как будто на десять шагов ближе, словно узнал то, что никому не было известно. цзянь кун шумно выдыхает, после недолгой паузы разрушает тишину. — вон юкхей, у вас скоро период зачетов. ты так и будешь просыпать весь материал? — младший не менялся в лице, словно такие разговоры для него обыденность. старший поругает, пригрозит пальчиком и отпустит с миром, — напиши мне свой электронный адрес. я помогу. — вы как девчонка, — юкхей улыбнулся лукаво, так, словно пытался увидеть гнев юноши напротив. хотел знать со всех сторон, — каждая леди в этой группе присылала мне ебучее признание, вместо материала, что я просил. оставив нецензурный выпад ученика без комментариев, цзянь кун протянул блокнот, требуя написать адрес. смотрелось это довольно сомнительно. вон был высоким, почти под два метра, а кун же получил прозвище «полторашки» среди учеников. не хватало грозы, драмы и нагнетающей музыки на фоне. — я хотел отправить некоторые статьи на темы, что ты проспал. это понадобится на сессии, вон, — только вот вместо ответа или записи младший закрыл дверь изнутри, на щеколду. кун оглядел младшего на наличие острых предметов, мало ли, может он слишком сильно разозлил его, но лукас лишь вытащил руки из карманов и с каждым шагом был ближе. признаться честно, юкхей четко читал по глазам старшего панику и растерянность в ситуации, это забавляло. «покажи больше, я хочу знать тебя каждого.» юкхей схватил со стола, подойдя почти вплотную, очки. аккуратно надел на старшего и широко улыбнулся, чем вызвал большее непонимание. — учитель кун, вы слишком добры, вы знали? — младший поместил ладони на край стола, зажимая телом старшего, не давая шага на отступление, — что если вами воспользуются? — ты предлагаешь мне бояться тебя сейчас? — кун не меняется в лице, лишь стер панику и сохранял, якобы, спокойствие. внутри все бурлило, все прыгало вверх-вниз, не давало покоя. ведь все так неправильно. не должно быть такого, — хочешь, чтобы я сопротивлялся? — цзянь кун, вы уже ждали от меня насильственных действий? вы интересный. думаете, я совсем тупорылый, чтобы в общественном месте, без маски какого-нибудь анонима совершать противозаконные действия? — взгляд вона казался диким, немного не от мира сего. улыбка с оскалом, широко распахнутые глаза. — тогда, ты хочешь добиться от меня согласия своими действиями? — он хмурит брови, признаваясь у себя в голове, что даже такое неадекватное выражение лица очень интригует и не дает отстранится от младшего. — что вы скажете, если я весь день мечтаю отыметь вас в очках, на этом столе. разрывая рубашку, ремень и закрывать вам рот ладонью, чувствуя горячее дыхание, чтобы никто не услышал, — к удивлению, каменное лицо старшего сохранило свое бытие. юкхей одарил его оскалом, взглядом сверху вниз, что несомненно подорвало спокойствие куна. крошечная ладонь прошлась по торсу, груди и шее младшего, после резко хватая за воротник, притягивая к себе. глаза в глаза, губы в губы. — я даю согласие, — последний выдох и страстному танцу было положено свое начало. лукас не обладал мягким характером, а губы нежные со вкусом персика. в момент языки сплелись в неразрывный узел. прикусывания до крови, удары зубами и пошлые чмоки как их личный антихристский саундтрек. широкие ладони юкхея прижимали тело ближе и ближе к себе, гуляли по спине, пересчитывая позвонки, поглаживали лопатки. с такой осторожностью он держал цзяня, вероятно, боясь сломать. первым отстранился старший, но отдышаться времени не хватало, ведь вон настойчиво требует еще, еще, еще, боясь больше не почувствовать мед на губах, забыть эту нежную кожу. сдерживая громкие выдохи, цзянь дрожащими руками и с пеленой на глазах старался расстегнуть пуговицы на рубашке младшего, пока тот ткнулся носом в его густые волосы, целуя макушку так нежно. сознание не дает отчета, не получается расстегнуть хоть одну, от чего лукас с рычанием срывает с себя эту несчастную рубашку. пуговицы катятся по кафелю, теряясь где-то по углам, но им не до этого. по телу дрожь и нетерпение, а губы цзяня покрывают поцелуями грудь младшего, и влажной дорожкой проходясь до пупка., а вон поднимает за бедра старшего усаживая на край стола, укладывая на спину и поднимая пуловер. кусает под ребром, укус этот ноет, но вон жалеет целуя. гладит ладонью грудь поднимаясь выше и выше требуя снять эту ненужную одежду. кун ведь не дурак, все знает и кофта летит куда-то под стол, соскальзывая. молочная кожа и тонкая талия, что кажется хрупкой настолько, касаться страшно. лукас нависает сверху, целуя нежно. чмоками идет к мочке, легко прикусив и после шепча: — нам стоит поторопиться. длинными пальцами юкхей щекочет косточки на бедрах стягивая брюки и боксеры вместе с ними. пах неприлично влажный, неприлично дурманящий запах. лукас сходит с ума лишь от одного взгляда на лицо куна. прикрытые веки, обсохшие губы, скопившейся пот у висков, на лбу. член пульсирует до боли, звенит замок ремня, жужжание ширинки. головкой касается внутренней стороны, трется едва сдерживаясь, но он обещал себе не быть грубым. лукас тянет руки к шее, большим пальцем надавливая на кадык, чем вызывает лёгкий стон боли со стороны куна. облизывает губы и тянется вновь к лицу. дыхание старшего обжигает щеки. вновь поцелуй глубокий, небрежный, успокаивающий. — учитель, наденьте очки. цзянь цокает языком, но послушно нащупывает ладонью оправу, пока вон вновь отстраняется и касается члена лишь пальцем, проводя по всей длине, дразня. кун поджимает пальцы на ногах от нетерпения, слабо хнычет, едва дергая бедрами в немой просьбе больших ласок. лукас продолжает пытки, щекоча внутреннюю сторону бедра старшего, но как только слышит томный стон ему хватает мгновения и старший вскрикивает от удовольствия. те самые губы вкуса персика легли на возбуждение цзяня, немного целуя, а после погружая в рот во всю длину. немного задержавшись у основания, вон продолжает двигая головой вверх-вниз, заводя головку за щеку, щекоча шершавым языком даря старшему чувство эйфории. старший не стесняясь толкается бедрами в горячий рот, часто дыша, сжимая волосы на макушке юкхея. все тело сводит, неприятно ноет спина и, забывшись, кун изливается, содрогаясь и обмякая на столе игнорируя пачки документов, каких-то заметок и работ студентов. лукас бы сейчас поцеловал каждый кусочек этого тела, но желание оказаться в нем оказалось выше. словно изголодавшейся животное вон подхватывает податливое тело, тянет ближе, ощущая пахом округлый зад. облизывается переводя взгляд на лицо куна. он все еще в очках и выглядит чертовски сексуально. вон наклоняется, в очередной раз целует и получает ленивый ответ, но его это абсолютно устраивает. юкхей возвращается к низу, проходясь рукой между бедер, проводит кончиком пальца по сжатому кольцу мышц. цокает себе под нос и на этот раз обращается к едва протрезвевшему куну. — я не хочу делать вам больно, — на что цзянь вскидывает голову одаривая младшего вопросительным взглядом, — я не собираюсь вставлять без смазки. — увлажняющий крем в моей сумке, юкхей, возьми в маленьком кармане, — вон не заставил старшего долго ждать. секунда за секундой и лукас находится в позиции между ног цзяня, выдавливая порцию крема на ладонь. размазывает жидкость по внутренней стороне бедра, по кругу сфинктера и проникает одним пальцем внутрь, чувствуя жар. фаланга одна, после вторая, но куну было явно мало. юкхей присоединяет второй, вводя глубже в попытках обнаружить нервный комок. младший не прекращает целовать торс цзяня, играть с сосками заводя шершавым языком, он оставляет засосы на груди, бедренных косточках. лукас мог один видеть преподавателя таким, он здесь и сейчас столь грязный и столь доступный только для юкхея. на светлом-светлом полотне его кожи именно он оставил багровые засосы, именно он знает вкус губ, вкус испарины у висков. младший продолжает толкаться пальцами в конце концов давя на простату и слыша истошный вскрик. тело старшего прогибается в спине, лицо кривится от удовольствия, закусывает губу, тянет руки к вону, грязно целует, пока второй продолжает нарочно задевать чувствительную точку. лукас вынимает пальцы из уже пульсирующей дырочки, на что получает недовольный стон прямо в поцелуй, вот только очередное малое мгновение заставляют старшего отстраниться и вскрикнуть, когда юкхей входит во всю длину, задерживаясь, давая привыкнуть. цзянь закусывает боковую сторону ладони, прикрывает глаза от нахлынувших смешанных чувств удовольствия и боли. младший напротив тяжело дышит, сминает бедра куна сильнее и начинает двигаться плавно, проверяя реакцию учителя., а цзянь лишь ближе льнет, поднимает руки на плечи вона, царапая. юкхей толкается сильнее, грубее вновь находя чувствительную точку, нарочно давя на нее все сильнее. сладкие стоны куна ласкали слух, приятно проходились по телу мурашками. лукас чувствует, как вскоре кончит, от чего темп ускоряется в разы, в то время кун вновь бьется в конвульсиях, все тело сводит, ноги приятно окутывает судорога и он постыдно заканчивает раньше младшего. сам вон отчаянно толкается в сжатый анус и выходит из податливого тела, дабы не испачкать стол. младший всем телом наваливается на цзяня приводя дыхание в порядок чувствуя, как у самого старшего дыхание явно не в норме. минута-две и цзянь кладет руку на макушку вона, заботливо почесывая затылок, перебирая высветленные, немного сухие волосы. — вы не можете жалеть об этом, знаете ведь? вы дали согласие. — даже в мыслях не было. — мы все те же ученик и учитель? — ты считаешь, подобное может происходить в рамках «учитель и ученик»? — что же, тогда, как насчет кофе? — мне это в удовольствие, так что, я всеми руками за. юкхей тыкает носом куда-то под ребрами и улыбается крепко обнимая талию старшего. ему предстоит узнать старшего с каждой стороны и он все тешил себя тем, насколько особенный для цзяня.