Твой грех

      У своенравных девочек тонкие, но простые вкусы. Они не боятся заливисто смеяться, наедаются дешёвыми хот-догами и обожают субботы. Таких невозможно встретить на школьных вечерах, ведь им желаннее посещать тихие парки в два часа ночи, приберегая для себя баночку отменного пива из магазинчика напротив. Они кажутся чрезмерно доступными и вульгарными, однако всегда больно кусаются, стоит кому-то неприлично выразиться в их сторону.       Иви Нильсон из того же теста. Озорница с азартной душой, готовая пламенно доказывать всем и каждому, что её нужно уважать. Южная Змея умеет за себя постоять, но всегда до прелести ранимая, словно дикий ангел.       Любимый цвет — красный. Цвет недосягаемой любви, свежей крови и блистательной победы. Наносит на ногти и губы, как будто демонстрирует категорический протест. Но именно в этом и заключается недостаток своенравных девочек. Показ собственного «я» расценивается как неумение контролировать себя. Иви смело раскидывается чувствами и словами и никогда не признаёт совершённых ошибок. Обижается по поводу и без, не желая объясняться. Она подобна огнедышащему вулкану, который сжигает на своём пути невинные дары природы.       Низкая и тощая женщина с крашеными волосами — её никудышная мать — редко проявляет любовь к двум дочерям, утопая в лживой и слепой любви к очередному выпивающему мужику. Про такие семьи как у Нильсон обычно снимают документальные фильмы и показывают зрителям «как не надо жить». Отец, который спокойно отнёсся к уходу жены; влюбчивая мать, необдуманно забирающая детей к любовнику и, собственно, старшая дочь, состоящая в криминальной банде, которая совсем скоро затянет в эту дыру младшую, — классика жанра, не иначе. Сестрёнка Криста младше на полтора года, но куда разумнее, чем Иви. Всегда думает перед тем, как делать и не спешит с выводами. Их любовь строгая, с лёгким холодком от пережитых изменений в жизни, но всегда искренняя.       Криста — молчаливый ангел с безумно грустными глазами цвета пряной корицы. Мало разговаривает, отвечает сухо, а на коже появляются еле заметные синяки. Если бы Иви раньше обратила внимание на щербатый оскал отчима и ссадины на бёдрах сестры, то Кристу смогли бы спасти. Она не была бы осквернена и продолжала читать любимые романы Эммы Дарси. Но смерть — сука, забирающая тех, кто достоин жить.       Остаётся возненавидеть всем сердцем полицию Ривердэйла, ничего не предпринявшую мать и изо всех сил избить пьяного отчима. Безразличие окружающих сдавливает горло, а вина, подобно кислоте, разъедает сердце. Иви вопит, разбивает зеркала и больше никогда не возвращается в старый дом. Незаконными путями и с неоценимой помощью Змей она добывает деньги и снимает маленький трейлер. Жизнь налаживается, не считая регулярных замечаний пожилой, но бойкой Бэтс вовремя платить за аренду.       Если бы не Змеи, Иви давно бы погрязла в экстазе от Джингл-Джангл. ЭфПи наставляет на путь истинный, несмотря на то, что когда-то сам сходит с правильной тропинки; Тони помогает найти для себя ценности и ориентиры, а Свит Пи с Фэнгсом отвлекают от липкой тоски, таская за собой в «Белый Змей». И всё уже может приобрести яркие краски, да только вмиг взошедшие семена неловкой привязанности к Фогарти болезненно прорываются корнями к сердцу. Человек, не тронутый любовью, не в силах адекватно проявлять свои чувства к кому-то, из-за чего Иви чересчур демонстрирует всю свою колкость. Сложно признавать то, что каждая третья девушка, крутящаяся возле него, принуждает Нильсон думать о жестокости по отношению к ним. Но Змея лишь одиозно закатывает глаза, стоит какой-нибудь особе хоть пальцем тронуть Фэнгса.       Она так мечтает перебраться на чарующий остров Лонг-Айленд, но до тошноты ненавидит одноимённый напиток. Не из-за нелюбимой водки, входящей в состав, а потому что Фогарти постоянно угощает манящим коктейлем. Угощает и уходит.       Парень не остаётся с ней, не интересуется положением дел и скрывается в толпе южных. Но Иви не может и мысли допустить, что Фогарти просто-напросто лишний раз избегает контакта с Нильсон из-за её необоснованной грубости. Ему хочется разговаривать с ней, смеяться над шутками, подшучивать над Свит Пи или снова быть вместе, делясь секретами и пережитками прошлого, но парень уверен, что девушка вновь оттолкнёт его. Она всегда так поступает, когда понимает, что пугающее влечение к парню загоняет в угол. Иви не умеет любить, но и неспособна быть равнодушной.       Один за одним она поглощает привычный напиток. Внутри искрами распространяется храбрость и уверенность в себе, поэтому просьба проводить до дома кажется весьма разумной и многообещающей. Фэнгс моментально соглашается, а также яро убеждает Свит Пи не плестись за ними. И когда они доходят до трейлера в эту дождливую субботу, Иви глупо и неловко предлагает: — Не хочешь чаю?       Его глаза расширяются, а на лице возникает удивлённая улыбка. — Просто дождь, вдруг ты замёрз, — сразу же дополняет она, устремляя взгляд вдаль. — Беспокоишься? — застигает врасплох парень, но всё же охотно принимает предложение.       На этом её идеи заканчиваются, ведь, как оказывается, дома нет ни чая, ни кофе. Иви переводит озадаченный взгляд на Фогарти, не зная что сказать. Хочется вывернуть душу наизнанку, дабы доказать отсутствие в ней шипов, но Нильсон не уверена, что Фэнгсу это нужно. — Я должна тебе кое-что сказать, — стоя спиной к сидящему на диванчике парню, молвит девушка. — И что же? — напряжённо вылетает из уст Фогарти, когда тот пристально разглядывает её мокрые, окрашенные в багровый, волосы. — Нет у меня чая.       Далее она медленно снимает куртку, оголяя плечи. Остаётся в чёрной майке, зажмуривая глаза. — Эй, Ив, у тебя всё в порядке? — он чувствует, что что-то не так, когда её голос начинает дрожать. Парень встаёт с места и делает пару шагов к Нильсон. Только Фогарти хочет развернуть Иви к себе, та молниеносно снимает майку.       Змея наконец оказывается лицом напротив, а взгляд Фэнгса фиксируют небольшую упругую грудь, облачённую в тёмно-лиловый бюстгальтер. Она поднимает блестящие от принятого алкоголя глаза и молвит: — Ты всегда спрашивал, где же мне набили татуировку… — произносить слова становится тяжело из-за податливости. — Вот здесь… — она проводит пальцами вдоль ложбинки. — Иви… — Фогарти не из глупых парней, поэтому сразу понимает, чего она хочет. — Да? — глаза цвета осенней эхинацеи пронзают уязвимое сердце насквозь.       Ранее ей приходится спать с парнями, которые ей безразличны. Но почему-то помутневший разум убеждает сейчас, что единственное проявление любви, — это секс. — Ты пьяна, — он изо всех сил старается не смотреть на неё, поэтому внезапным движением разворачивает и направляет в сторону кровати.       Фогарти пытается уложить Нильсон в постель, а та тянет его на себя, следом страстно целуя. На мгновение проявляется его слабость перед ней, но парень немедленно берёт себя в руки. — Иви! — повышает голос тот, когда Змея разрывает поцелуй. — Ты не понимаешь, что делаешь. — Отнюдь, — звонко смеётся, гладя ладонями лицо Фэнгса. — А тебе разве этого не хочется?       Вопрос загоняет в опасную ловушку, а Иви тем временем пользуется ситуацией и вновь целует растерявшегося Фогарти. Снимает куртку с его плеч, ощущая под пальцами рельефность мышц, а внутри неё образуется комочек самых тёплых чувств.       Ночь, пропитанная горьким «Лонг-Айлендом» станет предвестником самой холодной войны.       На следующее утро она просыпается первой, вспоминая отрывки совместно проведённой ночи. Иви наливает себе гранатовый сок и хватается за голову, так как не ожидает от себя пьяной столь опрометчивых поступков. Сон покидает и Фогарти. Он встречает довольной улыбкой, а далее подходит и целует девушку в щёку, из-за чего та неосознанно вскакивает. — Ты что это делаешь? — в привычной грубой манере молвит она, вгоняя парня в ступор. — Целую тебя, — усмехается. — Что-то не так?       Нильсон страшится близкой привязанности и ненавидит себя уязвимую. Под воздействием алкоголя она открывается Фогарти, однако похмелье всегда тяжело переживать. — Прошу… — тихо молвят дрожащие губы. — Иди домой.       Её смело можно назвать идиоткой. Той самой идиоткой, которая подобна маленькому ребёнку, когда тот не может выбрать в кондитерской чего же на самом деле хочет. Первое время Иви избегает Фэнгса, однако после очередного, поглощённого в себя, бурбона язык вновь развязывается, а чувства тянут в омут.       Нильсон нагло врёт своей подруге, когда говорит, что с Фогарти они переспали только раз. Этих разов достаточно, пока Змею не надоедает быть сначала притянутым, а потом отвергнутым. Ему непонятно поведение пылкой особы, из-за чего парень решает ненадолго держаться от неё подальше. В её беспричинных претензиях проскальзывают нотки ревности, а это иногда раздражает Фогарти, хоть и немного льстит.       Иви берёт себя в руки только тогда, когда на тесте появляются две полоски. Нильсон обзывает себя самыми мерзкими словами и позволяет слезам вырваться наружу. В её голову вонзаются мысли о том, что она не хочет быть как её подлая мать. Тогда девушка ненадолго покидает Ривердэйл и направляется в соседний город к своему кузену Луи, чтобы попросить о помощи. Тридцати двухлетний мужчина со сверкающей лысиной на голове утешает глупую кузину и намекает прогуляться до абортария.       Не хватает решительности переступить порог клиники. Она топчет массивными ботинками грязь, блуждая вокруг здания. Вскоре наконец отваживается и открывает двери. Иви встречает приятная женщина средних лет и почти сразу выдаёт бланк для заполнения. Нильсон пишет фамилию и имя, а затем ставит галочки в определённых пунктах. — Дождитесь очереди, врач пригласит Вас.       Сердце колотится так, будто его, как дикое животное, загоняют в клетку. Эти двадцать минут кажутся вечностью, а опустошённые взгляды других женщин разных возрастов, словно пули, простреливающие душу. — Мисс Нильсон, у вас почти девятая неделя, патологий не выявлено. Мы можем провести процедуру. — Извините, но я… Мне нужно идти. — Вы уже подписали документ…       Иви поднимается с гинекологического кресла, спешно надевает шорты и выбегает из клиники. Она поступает эгоистично, когда думает, что плод внутри неё сможет полюбить бескорыстно, чего не могут сделать остальные. Нильсон знает, что не в её силах полноценно обеспечить ребёнка, однако девушка слепо верит в то, что за остающиеся семь месяцев сможет решить все насущные проблемы.       Придётся сдать экзамены экстерном, съехать с трейлера и собрать чемоданы в Гриндэйл к единственному родственнику, поселяясь неподалёку, чтобы не мешать своим присутствием его неработающей жене и маленькому голодному сыну. Но будет тяжело прощаться со Змеями. Будет тяжело прощаться с Фэнгсом.       Она совершает фатальную ошибку, уверяя себя в том, что парню не стоит знать о её беременности. Нильсон считает только себя виноватой в этой удручающей ситуации.       Но сумбурные мысли выматывают, выжимают все соки. Организм не выдерживает такой нагрузки, ведь девушка так и не бросает курить, из-за чего возле школы случается угроза выкидыша. Скорая вовремя подоспевает, после чего Иви немедленно увозят в больницу. Она впервые осознаёт ответственность за свои необдуманные поступки и их серьёзность.       Свит Пи сообщает Фэнгсу о том, что у Нильсон неприятности, однако не предупреждает о её положении.       Он приезжает в больницу, и через окошко, открывающее вид на больничный коридор, Нильсон замечает Фогарти. Подзывает медсестру и слёзно умоляет не впускать его и не давать никакой информации. Женщина сомневается, но всё же решает помочь девушке и выпроваживает посетителя, убеждая в том, что к ней пока нельзя, поэтому ему разрешено посетить пациентку только через два дня.       Глупая.       Она боится быть с ним. Страшны раздумья о будущем с Фогарти, о жизни со Змеями, но через продолжительное время Иви осознаёт, что хочет этого ребёнка. Парадоксально, но Нильсон готова подарить любовь будущему чаду, но не может разделить её с мужчиной.       Нильсон в последний раз заходит в «Белый Змей» и присаживается на своё излюбленное место. Пристально осматривает родную территорию, хорошую подругу Тони и незаметно косится в сторону бара, где много запретного алкоголя. Девушка тяжело вздыхает, а спустя полчаса собирается уходить. Перед лицом возникает мужская рука с поставленным на круглый стол напитком. — Эй, что случилось, Иви? — внезапно начинает Фогарти, пододвигая «Лонг-Айленд» ближе к девушке. — Спасибо, конечно, но я не хочу пить. Мне пора.       Нильсон хватает с соседнего стула кожаный рюкзак и спешно скрывается за спинами посетителей.       Вечером, когда тоска только усиливается, она принимает решение ненадолго посетить кузена, чтобы подготовить почву. Она не знает, как лучше сообщить другим Змеям, но всё же отодвигает это на задний план. Неожиданно в дверь стучат, и Иви догадывается, кто это может быть. Девушка выходит из трейлера, сталкиваясь с Фогарти. — Мне, мать твою, это надоело, — гневно вылетает из его уст. — Почему ты ведёшь себя таким образом? — парень повышает тон, что начинает тревожить Нильсон. — Успокойся, — голос подрагивает. — Как мне успокоиться? — кричит на весь трейлерный парк Фэнгс. — Мы, чёрт возьми, спали. Для тебя это просто развлечение? — А для тебя нет?       Виснет тяжёлая тишина, а студёный воздух обжигает горло. — Я не занимаюсь сексом с кем-то, если это несерьёзно, — он делает уверенный шаг вперёд. — Да что ты? — повышает голос в ответ. — А как же те дамы, которые день и ночь трутся возле тебя?       Фогарти мечтает тщательно промыть рот Иви с мылом. Она всегда перегибает палку и не следит за выражениями. — Я не виноват, что ты ревнуешь меня к каждой и придумываешь себе какую-то херню! — он впервые так зол.       Девушка отворачивается, обнимая себя. Теперь она не сможет отвертеться или сбежать. — Я беременна, — очень тихо вылетает из тёплых уст. — Что? — не до конца расслышав, переспрашивает парень. — Я беременна! — громко говорит девушка, сминая пальцами ткань кофты.       Она обращает внимание на выражение лица Фогарти. Там бушует гамма эмоций, и Иви непонятно — положительные они или отрицательные. — От меня? — весьма глупый вопрос звучит от Фэнгса, который до сих пор не может поверить в услышанное. — Не горячись, я скоро уеду и не буду мешать тебе. Деньги трясти не собираюсь и наезжать тоже, так что можешь выдохнуть с облегчением.       Ему стыдно признавать то, что на минуту внутрь пробирается трусость. Однако после сказанных женских слов, парень испытывает возмущение. — Почему ты мне не сказала? Какой срок? — Я не хотела портить тебе жизнь, — честно отвечает Нильсон, стараясь не смотреть в глаза. — Второй месяц уже.       Фогарти подходит максимально близко, а далее неуверенно тянет ладонь к её животу, из-за чего Нильсон невольно вздрагивает. Горячая ладонь заботливо поглаживает его, а губы произносят: — Я что, стану отцом? — совсем не верится в подобное. — Это… круто.       Нильсон не такой реакции ожидает, совсем не такой. Она думает, что: либо Фэнгс никогда об этом не узнает, либо ей придётся наблюдать за его удаляющимся силуэтом. — Ты… хочешь этого? — Глупая ты, Иви, — он приподнимает уголки губ. — Я был влюблён в тебя с четырнадцати, планировал построить дом, знаешь ли. Только ты всегда считала меня другом, а я… смирился с этим.       Иви больше не в силах сдержать слёз. Только сейчас она понимает, какой неотёсанной дурой оказывается. Она и в самом деле ещё не достигла зрелости, ведь неокрепший ум смог завести бы в самые непроходимые лабиринты не тех решений. — Только не делай мне предложение, ладно? — сквозь слёзы шутит она, вытирая их тыльной стороной ладони.       Иви несмело тянется к губам Фэнгса, полностью отдаваясь жадным чувствам.       Её жизненный путь состоит из танталовых мук к Лонг-Айленду, пересекаясь с абортарием. Ненависть пропускает через себя бутоны багровых роз прощения и принятия. Диковинная любовь отпечатается на его сердце навечно, а та девушка из трейлерного парка наконец сможет научиться любить и быть любимой. Они не будут идеальными родителями, но сделают всё возможное, чтобы смех обожаемой дочери звучал как можно чаще и окрашивал серые и опасные будни Южных Змей.