Жизнь в секундах

— сколько жизни у меня на сегодня осталось? Солнце скрывается за горизонтом, оставляя после себя незаметную глазам черту, позволяющую перебраться через закат к следующему дню. — одна десятая. Ветер проскальзывает сквозь толстую пелену одиночества и незаметно так нашёптывает колыбель солнца. — а этого времени хватит, чтобы поцеловать тебя? И целует в мягкие нежные губы, наощупь напоминавшие лепестки розы; на запах – поле лаванды; на вкус – персик с нотками сигарет. *** Сигареты – детям не игрушка, а взрослым не повод для одиночества. — ты меня любишь? Прижимания в популярном клубе «Mind» никогда не ограничивались этими словами. Лёгкий запах алкоголя заполнял лёгкие и дарил одурманивающее чувство потерянности в этом мире. — как солнце люблю. В этом месте всегда было душно и тесно от толпы, выкрикивающей какие-то слова очередной хитовой песни. — но ты же не любишь солнце. Яркие огни слепят глаза, и видно только улыбки людей стоящих рядом. Движения сливаются в одну кучу, что кружится голова. — так ты и не солнце. А ему хотелось бы быть солнцем. *** Дети смеются звонким протяжным смехом, который казалось бы проникает во все частички тела. — давай перепрыгнем ограду? Весенняя погода приветствует всех с распростёртыми объятиями, желая всех закутать в волшебный ливень из пыльцы. — а ты не боишься упасть? Эмоции захватывают с головой. Хочется кричать и смеяться на всю улицу, чтобы все поняли, что тебе хорошо. — я боюсь потерять тебя. И прыгает вниз не о чём не беспокоясь. Трава принимает его с радостью и пытается забрать к себе, но голубые поношенные кеды отталкиваются от земли, захватывая за собой некоторые листики, и бегут вперёд навстречу беззаконию и любви. *** — а ты любишь фейерверки? В небе раздаётся взрыв, похожий на выстрел из пистолета, и сотни радостных голосов кричащих что-то несуразное, что нельзя разобрать в шуме поезда, проезжающего всего лишь в десяти метрах от них. — нет. За первым последовали ещё десятки, переливающиеся в чудесном звуке разбитых фонарей. Стекло падает на мокрый асфальт и в нём отражается вся атмосфера этого вечера; синие огни падают на их головы, смотрящие вдаль. — а на то есть причины? Вода стекает в канализацию из опрокинутой бутылки. Чья-то рука ложится на пылающие щёки и нежно, так по детски сжимает её, передавая свой холод. Тонкие пальцы щекотят шею в том месте, где темнеет багровый засос. Совсем новый. — они перекрикивают твой голос. И опять выстрел, не дающий сказать. *** Шелест листвы проникает в лёгкие, давая чувствовать щекотливое своё настроение. Солнце опускается за тонкую линию, не дающей показать себя со всей красы; не ослепить зрителям глаза. — ты хочешь жить? Такой неожиданный вопрос. Тело всё сразу замирает, готовясь выдать самый сокровенный секрет. А природа как будто его поддерживает – на секунду замирает, создавая тишину, давящую на всё живое. Тучи надвигались над берегом лазурно реки толстой пеленой серых красок. — пока живёшь ты – живу и я. И больше не нужно слов. Дождь стучит по набережной, отбивая в такт сердцам, сидящих у самого края воды. *** Холодный ледяной ветер срывал с деревьев золотые листья. Летя по воздуху, они еле слышно шелестели мелодию. Порыв ветра то подбрасывал их вверх, то опускал их так низко, что некоторые листочки касались ровной поверхности реки. Иногда, ветер заигрывался, и те кружились в вальсе вокруг прохожего. А потом снова начинали то подниматься, то опускаться по велению даже маленького дуновения. Некоторые даже долетали до туч, но вскоре медленно оседали на землю. Небо становилось всё темнее и темнее, что вот уже вскоре на ветру не было ни одного листочка. Мелкие капли дождя падали не спеша, будто какой-то музыкант придумывает новую мелодию. Падая на асфальт грязных улиц, они разбивались на мелкие серебристые камушки. Из-за этого казалось, что где-то на небе разбилась хрустальная ваза, и осколки через тучи превращались в клавиши, а потом ломались и исчезали. Больничный коридор был больным местом для парня. Много раз именно в этих стенах умирали его близкие, приходя сюда с неизлечимой болезнью и пытающие побороть её. В этой больнице он слышал каждый божий день плач и крики людей, у которых жизнь отбирала самых родных людей на земле. И ему постоянно становилось страшно – вдруг она отберёт у него что-то важное. А жизнь – та ещё сука. Выебет всех не постеснявшись. Хоть ты брыкайся, хоть упрашивай её, но она всё равно возьмёт у тебя самое ценное, что у тебя осталось. Ей наплевать на всех – будь то кошка, собака, человек, любимая игрушка детства; с ними нужно будет попрощаться. А сейчас он идёт на жизнь с игрой. Нет, не идёт, бежит сломя голову, бежит лишь бы успеть. Слёзы комом подступают к его опухшим красным глазам, так и норовя вылиться и потечь по бледным холодным щекам. Они у него не изменились с тех пор, когда они сидели у берега реки и весело о чём-то болтали. А это было год назад. Сейчас всё жутко изменилось. Изменилось в худшую сторону. Уже как пол года его любимый человек, надежда и просто парень из Пусана вот-вот мог умереть от болезни Крейтцфельдта – Якоба. Бедный парень врывается в такую же белую палату как и все другие. Он ничего не видит перед собой, только человека лежащего напротив его и глядящего на розово-зелёный цветок. В это момент слёзы не смогли стерпеть столько боли и полились из глаз. Любимый человек умирает прямо перед вами, а вы не можете н и ч е г о сделать. Только смотреть на его страдания. — гуки? Тишину нарушил голос парня тихо подходящего к нему. Всё это время он смотрел только на ЧонГука, не смея оторвать от него свои стеклянные глаза полные слёз. Врачи сказали, что тот, который всегда поддерживал его, который вместе с ним смеялся, плакал, целовал в губы на том самом берегу, скоро должен будет умереть. Ведь с такой болезнью н е в ы ж и в а ю т . Юнги – очередной болван, повёвшийся на любовь. Любовь выражается в выкуренных сигаретах, выпитых банках энергетика, сломанных великах, прочтённых страницах, незакрытых переписках, звонков в три часа ночью, походов в клубы. Всё это делается ради любви, и он это понимает. Сколько раз он блевал на асфальт, выпивая на спор десять стаканов абсента на пополам с виски, сколько раз кричал по ночам от той боли, которую испытывал в разлуке с этим мальчишкой, сколько минут задыхался под водой, думая, что это всего лишь игра и победы тут нет. А ЧонГук просто странный. Странный настолько, что смог влюбиться в этого олуха. — юн, ты всё ещё любишь меня? Что-то тяжёлое упало в груди Юнги. — как солнце люблю. Запах сигарет витал в воздухе. — а сколько жизни у меня на сегодня осталось? И на глазах показались еле заметные слёзы. Вишня за окном шелестела своими листочками; и на один миг всё затихло. Затихло и было слышно только их дыхание звучащее как одно. — этого хватит, чтобы тебя поцеловать. И целует, в пухлые губы похожие на вкус персика, напоминающие лёгкое касание тёплой руки щеки, такой холодной. Как у самого Мина в тот день. Этот поцелуй был последним в их жизни. *** Вишня уже завяла. Солнце опустилось за горизонт. Сигареты утратили тот вкус. А Юнги всё сидит на том берегу реки и смотрит вперёд. А всё вокруг затихло. И только лёгкий шёпот летает в воздухе. ‘а мне хотелось бы быть солнцем’. И он стал единственным солнцем для него. И вновь полюбил его.