«Шансы встретить комету Галлея» или история о том, как лицемерил Мидория

      - И не стыдно вам, молодой человек, организм всякой дрянью травить?       «Молодой человек», который сидел на парапете крыши, резко подскочил со своего места, вынимая сигарету изо рта. За долю секунды он успел затоптать её подошвой ботинка и обернуться назад, строя испуганные глазки.       - Придурок, блять! – прошипел он, когда увидел смеющегося парня вместо строгой учительницы.       - Ты бы своё лицо видел, Изу-тян! – продолжал ухахатываться второй.       Первый парень, которого только что назвали унизительным «Изу-тян», лишь поморщился, потому что уговорить Киришиму называть его как-то иначе было невозможно.       - Ой, Деку, да ладно тебе! Неужели ты и в правду боишься, что тебя застукает кто-то из старших?       - Лучше уж называй меня Изу-тян, чем Деку. Ненавижу это прозвище. И между прочим, я не хочу, чтобы какая-то старая перечница спалила «милого хорошего ангелочка Мидорию» курящим на крыше школы. Тогда все мои усилия и страдания пойдут по пизде, ты это понимаешь?! – злился Мидория.       Изуку действительно приходил в ужас от одной мысли, что кто-то из его знакомых узнает его маленький секрет. Киришима к знакомым не относится, он вообще сплошной сбой в матрице и не подходит ни под одно определение, которое давал ему Мидория. Эйджиро и не идиот, каким его видят окружающие, и не такой уж злой гений, потому как, чтобы творить ту хуйню, которой ежедневно занимается Киришима, надо быть действительно сказочным долбаёбом (прямо как Каччан). Но, как уже было сказано, он идиотом не был. С одной стороны – умён, как хрен знает кто, с другой – тупит на регулярной основе. Вот такой вот ходячий парадокс.       И это недоразумение являлось единственным человеком, посвящённым в тайну Мидории.       - Пф, просто перестань курить в школе, делов-то.       - Пытался, не получается. Без курева аж руки трясутся придушить Каччана. Кстати, ты-то что здесь забыл?       - Пришёл разорить тебя на пару сигарет, Изу-тян. Не угостишь? – Киришима ухмыльнулся и протянул руку Изуку ладонью вверх.       - Кругом одни нищеброды, - голос Деку так и сочился недовольством, но парень всё равно поделился табаком. – На, возьми, может так ты задохнёшься и быстрее помрёшь. А то пользы от тебя никакой, только и умеешь мне мозг ебать да курево стрелять.       Эйджиро чиркнул зажигалкой и довольно затянулся.       - Ох, Изу-тян, ты такой лицемер. Я же знаю, что где-то глубоко в душе ты любишь меня.       - Ага, в очень глубокой глубине, в районе задницы.       - Вынужден тебя огорчить, я не из этих, - Киришима развёл руками в стороны, показывая, насколько ему жаль.       - Пошёл ты, - беззлобно и так привычно огрызнулся в ответ парень.       Мидория привык вот так вот посылать Киришиму каждый день, делиться с ним сигаретами и строить из себя дебила с улыбкой, как у умственно отсталого, перед окружающими. Нет, в детстве он действительно был мальчиком-ромашкой с большими наивными глазами и желанием любить весь мир. Теперь он вырос и всё ещё хотел любить мир. Раком. Долго и жёстко. Потому как нельзя вырасти добрым и дружелюбным, когда над тобой постоянно издеваются другие дети, в том числе, и твой якобы «лучший друг». В пять лет Бакуго разбил Изуку розовые очки вместе с лицом, после чего Мидория познал всю суть окружавшего его мира. Слабые, наивные и беспричудные ребята всегда будут огребать от более сильных, хитрых и обладающих причудой героев. Изуку не дали шанса даже попробовать стать героем. Сперва он винил в этом Бога, потом – генетику, потому что человека, сидящего на небе и следящего за всеми, нет, иначе он бы помог ни в чём не повинному ребёнку. А вот генетика есть, и, по мнению Изуку, она та ещё сука. Какой-то лишний сустав в пальце лишил его счастливого детства и будущей профессии. Ну, так он думал, пока не встретил Всемогущего, который заменил ему сбежавшего отца и несуществующего Бога, да ещё и генетике надрал задницу. В общем, мальчик мог только восхищаться.       К сожалению или же к счастью, у Мидории не хватило духу раскрыть наставнику свою настоящую личность. Установка «добрых и наивных всегда недооценивают» работала как часы в швейцарском банке и не давала ему и рта раскрыть.       Время шло, и маленький, просто неприятный внутри Изуку постепенно становился большим, вредным, гнилым ублюдком Мидорией, которому всё труднее давалась игра на публику. Большое скопление идиотов вокруг и без того давило на покорёженную психику, так ещё Каччан вёл себя не просто как мудак, а как Мудак с большой буквы. Из-за того, что из Кацуки получался откровенно херовый герой (о чём, блять, говорить, если от одного его вида плачут и взрослые, и дети), он вымещал бомбёж своего горящего пердака на одноклассников, чаще всего – на Деку. Мидория давно сорвался бы и прописал ему во внеурочное время, если бы не сигареты и, как ни странно, Киришима. Жизнерадостный и непробиваемый парень с крашенными в бунтарский красный цвет волосами однажды застукал его на этой самой крыше с пачкой сигарет в руках. Прежде, чем Изуку начал оправдываться и по привычке строить из себя святую невинность, Эйджиро молча подошёл и попросил у него сигарету. Они курили в тишине, как старые друзья, и ни о чём друг друга не спрашивали. Позже они снова встретились, потом ещё раз, и ещё, и ещё, пока не стали зваться «Изу-тян» и «Кири». Правда иногда Мидория звал его «Кири-даун», но это сущие пустяки, право слово.       Киришима тоже играл роль собачки, виляющей хвостом, но получалось у него это не специально. Он улыбался всегда через силу, потому что именно этого от него ожидали родители, одноклассники и учителя в школе. Эйджиро не умел расстраивать других и совершенно не хотел, пока в нём что-то не надломилось после неудачной попытки суицида. Потом он покрасился, подал заявление в лучшую академию для героев, занялся спортом, попробовал курить и прочее, что полагается родившемуся заново человеку. Вот только улыбался парень всё так же до боли в скулах, пока не познакомился поближе с одним своим одноклассником, у которого были те же проблемы. Жить стало чуточку проще, когда есть хотя бы кто-то, способный понять.       И сегодня двое приятелей вновь смолили на крыше, обсуждая всё подряд: от оценок по предметам и тупости одноклассников до личных проблем и говнистого характера Бакуго.       - Нет, ты представляешь? Этот ебанат взорвал здание с заложниками на тренировке по спасению! Спасению, блять, Кири, ты понимаешь?! Я бы молил Господа дать Каччану хоть немного мозгов, если бы мог.       - А ты в него не веришь?       - В Каччана? Я, по-твоему, совсем ебанулся? Кацуки я не доверю даже убрать дерьмо за своим котом (если бы тот у меня был), потому что в его светлую голову может прийти идея подорвать всё к херам. А мне потом это дерьмо со стен убирать, - не без причины возмущался Мидория. Он думал, что во многом виноват цвет волос Каччана – уж больно типично он ведёт себя для блондинки.       - Да нет же, я не про Бакуго, - прервал его тираду Эйджиро. – Я про бога.       - А, про это. Ну, в бога я верю всё же чуть больше, чем в своего отца.       - В смысле?       - Ну, Бога, в отличии от моего папашки, хоть кто-то видел.       - И то верно. Твоя мама точно не подверглась непорочному зачатию?       - Сам начинаю в этом сомневаться.       Парни чуть помолчали, обдумывая сказанное, и закурили ещё по сигаретке.       - Слушай, Изу-тян.       - Чего? – не слишком дружелюбно отозвался Деку.       - Я вот всё понять не могу, а чего ты дебилом притворяешься? И друзей своих избегаешь?       Мидория тяжело вздохнул то ли от нежелания отвечать на тупые вопросы, то ли от того, что скоро перемена закончится, и придётся идти на урок.       - Дебила я играю, чтобы остальные свято верили в мою непогрешимость и не ставили палки в колёса на пути становления героем. Старатель не в счёт, он в любом случае попытается вставить мне эту палку в задницу по самое не балуйся да ещё и плюнет в рожу. Ублюдок. А вот про друзей я не понял. Ты кого имел в виду?       - Как кого? Урараку, Ииду и Тодороки. Они за тобой таскаются, чуть ли не хвостиком виляют. И я уверен, что, как минимум, двое из троих мастурбируют на твою фотографию по ночам.       - Фу, блять, Киришима, я же только недавно поел! – Изуку поднёс руки ко рту, будто его действительно сейчас стошнит. – Ты считаешь, что мы с ними «друзья»? Каччана мне в жёны, ты и правда долбаёб. Мидория со всем ему доступным сочувствием посмотрел на Киришиму и покачал головой, готовясь вызвать людей в белых халатах и со смирительными рубашками в руках. Эйджиро лишь закатил глаза и выкинул бычок прямиком с высоты в пять этажей.       - Знаешь, - начал всё-таки говорить Изуку, и Кири замер, потому что его друга очень редко тянуло на откровения. Даже Бакуго чаще извинялся, чем случалось подобное. Эйджиро старался даже не дышать лишний раз, боясь спугнуть настрой или нарушить атмосферу своими, как говорил Мидория, выебонами. Возможно, это первый и последний раз, когда парню удастся послушать про жизнь великого и самого хитрожопого Деку-который-всех-наебал.       - Я ведь и правда мог бы подружиться с этими пиздюками, - Изуку называл так всех, кроме Кири и Всемогущего, потому что ему они казались детьми. Детьми из неблагополучных семей, которых бьют ведром по голове по пять раз на дню. – Мог бы, если бы они по-настоящему этого хотели. Взять, к примеру, того же Ииду. У него в башке только список правил объёмом в туеву хучу сотен страниц да старший брат, который был Ингениумом. Он на других-то внимание обращает, только когда видит, как нарушаются его любимые правила. Тенья друзей себе тоже завёл правильных и то потому, что так положено. У всех правильных ребят есть друзья, у него вроде как тоже. А ещё у него есть комплекс старшего брата, но об этом и так все знают. Кроме Теньи, конечно.       Киришима подумал, что у него больше шансов второй раз увидеть комету Галлея*, чем нарваться на откровенный разговор с Изуку. И пока он строил из себя предмет мебели, Деку продолжал разглагольствовать.       - А Урарака? Она вообще меня за плюшевую игрушку принимала до второго курса. Так же поиграется и выбросит. У неё всё в деньгах измеряется, уверен, что она даже мать родную продала бы за бабло. Не маленькое, конечно. Тыщ хотя бы сто евро. Но это всё лирика. Сейчас, как и говорил, она всё ищет способ, как бы меня к себе в койку затащить и женить на себе после выпуска. А что? Простите мне мою охуенность, но парень я видный, почти герой, преемник Всемогущего, а значит, богатый в скором будущем. Вряд ли Очако посмотрела бы в сторону хлюпика Деку, если бы не стоящий за мной авторитет.       Где-то внизу прозвенел звонок, но двое парней даже не шелохнулись.       - Тодороки вообще меня пугает. Соррян за каламбур, он же отмороженный к хуям. Сам посмотри, батя в детстве издевался, мать лицо кипятком разукрасила, а братья с сестрой вообще игнорировали до совершеннолетия. Это, блять, ненормально. А я, как назло, стал его героем-спасителем, хреновым мессией, который заставил поверить в себя и положить большой и толстый на собственную семью. Знал бы, что он натурально будет мне в рот заглядывать, послал бы нахуй. Тодороки, хренова ходячая морозилка, ходит уже третий год за мной и, что-то мне подсказывает, никак моё очко, хочет меня поиметь во всех смыслах. Кири, у меня уже десять футболок пропало и две пары трусов! Это же пиздец! Мне в кошмарах снится, как я прихожу домой, а там – он. Лежит на кровати в куче моего белья и говорит, что всё, мол, я тебя щас ебат буду. Я даже альянса злодеев так не боялся, как этого Тодороки.       Изуку наконец замолк, а Киришима сидел рядом с ним, но в то же время где-то далеко, в полной прострации. Урок начался полчаса назад, потому смысла идти куда-либо, кроме как домой, не было.       Мидория поднялся, выкинул докуренную почти до фильтра сигарету и отправился к выходу.       - Знаешь, Кири… Спасибо. Не думал, что выговориться – это так охуенно. С меня завтра сиги.       Нет, у Киришимы определённо больше шансов увидеть комету Галлея трижды, чем повторить сегодняшний день.