Когда наступает ночь

— Не бойся. Тебе ничего не сделают. Просто попробуй, — шептал на ухо беловолосому Чан. — К тому же. Просто посмотрев, какая ты прелесть, тебе все простят. Даже эта девушка простит. Я бы простил. — Она не сможет простить. Я ее убью. — Сморщившись от последнего слова или, скорее, от самого себя, выдал Бенкван. Из темного угла вынырнула черная фигура. Послышался тяжелый вздох. Шатен закатил глаза и подошел к двум вампирам. Этого парня звали Ли Донхун. Кажется, из всех троих присутствующих с половиной у него был самый смелый характер.  — Времени мало. Они скоро прибудут. Просто сделай это. Или мне помочь тебе? И без того бледный парень будто побледнел сильнее. Он верил хенам и не хотел их расстраивать. Но забирать жизнь молодой девушки — той, что сидит в пару метрах от него, связанная, без сознания, не способная позвать на помощь. Нет, не мог так поступить Бенкван, имея пока еще детское, чистое сердце. Но в мире темных и светлых одно правило: либо ты, либо тебя. В нос вдарил сочный аромат крови. Послышался хруст. Такой, словно спелый апельсин раскраивают, не очистив от кожуры. Беспощадно, но с ума сводяще. Бенкван вышел из состояния прострации и распахнул глаза. На этот раз не тревожные и печально черные, а кроваво красные — глаза, переполненные диким желанием, голодом и. Возбуждением? Хун уже наслаждался вкусом крови очнувшейся, закричавшей в плотно обвязанный на лице скотч девушки. И, кажется, отвлекаясь иногда на ее глаза, переполненные болью, самим ее видом тоже. Так жестоко. Но маняще. Бенкван буквально поплыл навстречу своему личному запретному яблоку.* Он чувствовал все. Ощущал этот восхитительный запах всем телом, дышал им, смог впервые в жизни слизнуть слюну с собственных клыков, слышал, как бешено стучит женское сердце. — Ха-а-а. — Открыл рот вампир, не сумев сдержать стон. Да впрочем, он и не пытался. Хун отошел назад — виновник распущенности друга, и, усмехнувшись, вытер рукавом кровь с губ. Бенкван вдохнул еще раз чудесный аромат, самый сладкий на свете, и, не слыша уже ни плача, ни криков бедной девушки, не слыша уже ничего, кроме своего разрывающегося в зверином ритме сердца, вкусил то, о чем тайно мечтал всю жизнь. Послышались шаги. Молодой вампир услышал их. Это Хун отошел назад. Шаги послышались снова и на этот раз ближе. Бенкван почему-то улавливал их снова и снова, но просто не мог оторваться от густой, теплой и ароматной крови, стекающей по голодному языку. Глоток. Парень чувствовал, что ему становится все мало и мало, зверь внутри него становился требовательнее, жаднее, но вот ему в ухо прошептали: — Беги. Бенкван очнулся. Он повернулся и с удивлением посмотрел на входящих двух парней. В эту заброшку точно никто не мог забрести случайно, ведь она на самом краю города, разделенная от всего остального мира. Парни казались опасными. А ведь блондин и его друзья теперь законные вампиры. Сильные бедра двух неизвестных обтягивал черный латекс, шнуровчатые ботинки на толстой подошве делали двух их хозяев выше и стройнее, верх у первого состоял из серой легкой футболки с черной кожанкой, на другом красовался черный пуловер с длинным плащом. — Здравствуйте! — Поприветствовал вампиров и мертвую женщину первый, блондин. Только сейчас Бенкван заметил митенки на руках обоих и рюкзачки за спиной. — Вы сегодня что-то поздно. — Хмыкнул Хун и переглянулся со вторым — брюнетом. Чан посмотрел на Бенквана виноватым взглядом и с болью перевел взгляд в пол. — Что же мы, опять нарушаем правила, Ли Донхун? — Блондин с растрепанными волосами вмиг перестал улыбаться. — Хун, я тебя предупреждал: еще два раза и тебе конец. — Ну, значит, еще разочек у меня есть. — Безразличным тоном ответил шатен. — У моего друга день рождения. Он первый раз попробовал кровь. Имеет право. И только сейчас две пары черных глаз сосредоточили все свое внимание на Бенкване — бледном, ничего не понимающем, с красными губами от свежей крови. Молчаливый до этого времени брюнет улыбнулся и что-то прошептал своему другу. Тот никак не отреагировал. Бенкван почувствовал, как Чан, подошедший к нему, сжал его ладонь. Взгляд охотников за долю секунды переметнулся на Чана. Шатен выглядел уверенно. — Все будет хорошо, — сказал Чан, одаривая нежеланных гостей непоколебимым взглядом. Бенквану стало спокойнее. — Тогда мы сделаем вот что. — Блондин шагнул вперед. — Хун, у тебя больше нет одного раза. Совершишь глупость — умрешь. Мы заберем из количества допустимого у этого. — Показал пальцем на беловолосого. — И только в следующий раз ты не умрешь. Как и он. У твоего дружка тоже останется один раз, когда он сможет лично попробовать людскую кровь. — Не могут ведь хотя бы, просто не убивая людей, пить кровь из больницы. — Иронично добавил молчавший доселе брюнет и посмотрел на напарника. Только сейчас Бенкван увидел его глаза, прячущие до этого за прямой челкой. Лицо парня было довольно красивым. Но и его напарник не промах. — И как вы это представляете? Мы похожи на врачей? — Обратился Чан на этот раз к двум «светлым». Хун поджал губы. — Не надо забирать у малого шанс на наслаждение. Он не виноват. Убейте в следующий раз меня же. И да, Джун, у тебя новый напарник? — Что-о? — Бенкван впервые с приходом охотников открыл рот. — Хун, как это «убейте меня»? Не слушайте его! Вычтите у меня. Хен, как ты можешь так говорить? Темноволосый подошел к другу и процедил. — Бени, твоей вины здесь нет, не спорь. — Хен! Хун уже не слышал друга. Зная этого парня, Бенкван решил не спорить с ним. Но спорить хотелось. — Тогда я попрошу вас. — Молодой вампир подошел к двум врагам, мерящим взглядом каждый его шаг. — Пожалуйста! — И упал на колени прямо перед ними. Бенкван услышал вздох и поднял взгляд вверх. Он стоял на коленях прямо перед черноволосым — тем новеньким, который, видимо, еще не привык ко всему. Но и Бенквану все это было ново. Кажется, брюнету было неудобно от того, что кто-то смотрел на него снизу вверх, причем так близко. Оценив с такого расстояния округлые бедра охотника — в черном, непозволительно сильно обтянутом латексе, Бенквану самому стало неуютно. Казалось, плащ черноглазого может окутать беловосого вместе с этими непристойными ногами, и тогда бы у юного вампира не осталось ни раза, ни двух разов, потому что тогда бы у него не осталось ничего, как и его самого. — А ты попроси искреннее. — Издевался блондин, весело смотря на вампира. — Рука что-то вытащила из большого кармана на плаще друга. — Давай же, во имя дружбы. Джун, как понял Бенкван, подбадривающе на него посмотрел, и в следующую секунду его подбородка коснулось что-то обжигающее. Вампир зашипел и убрал голову назад. Это была короткая плеть. Плеть, которая одним касанием может сделать «темным» больно. Брюнет смутился. — Отметим день рождения дома. Съешь торт, посмотрим фильм. Тебе хватит. Кажется, ты сегодня действительно вырос! — Не надо было быть Шерлоком, чтобы догадаться, что шатен злился. Чан поприветствовал друга так же неодобрительным взглядом. Посмотрев на главного в своей банде и кивнув головой, черноглазец холодно сообщил: — Уходим. За спиной послышался короткий смех. Джун что-то сказал напарнику. Но сейчас его Бенкван вспоминать не хотел.

***

Как бы блондин ни старался, воспоминания о скромном парне с добрыми глазами преследовали его уже три дня. Конечно, вкус крови тоже ощущался на языке до сих пор, но даже для такого слюны в день у Бенквана набиралось слишком много. Вероятно, кровь повлияла на вампира сильнее, чем ожидалось. А еще эти бедра. Парень встряхнул головой. Ему и самому не помешало бы «встряхнуться». Ночной дозор — так называли тех парней, оставившим Бенквану впечатление на всю жизнь. И подобных им много — юноша знал еще до этого о «темных» и «светлых», но в детали не вдавался. «Он пока юн, я вот обо всем узнал в лет двадцать», — недавно размышлял Хун. Но сейчас вампира просветили во все. Хун был как бы мамочкой маленькой компании Бенквана. Шатену еще давно пришлось уйти из семьи для их же блага, Чан переехал, Бенкван переехал тоже, но это совпало с переездом из-за учебы. Никто из них не был рожден вампиром. Три жизни сгубили одним укусом в шею. Печальная история. Пожаловаться было некому, кроме как друг другу. Когда все остальные молодые в их возрасте ворчали на проблемы в любви, создавали тематические группы в соц-сетях, свою боль Бенкван мог разделить лишь со своей новой «семьей». Настало время ночи. Время, когда вампир чувствовал себя словно в клетке. Это же его время, черт побери, так почему он вынужден сидеть дома и думать, думать, думать об этих бедрах?! С ума сойти. Бенкван придумал всему этому свою теорию: раз он по ночам не волен делать, что хочет, то за него это делает его фантазия. Хотя какая фантазия? Разве ноги милого брюнетика, стоящего так близко, но так недосягаемо, и выглядящие просто соблазнительно — фантазия? Блондин упал на кровать и пролежал так целую минуту. Повернул голову. Наткнулся на лежащую на столике плеть. Зачем ее вчера купил — Бенкван не мог объяснить и сам. Но в голове появилась идея. А действовать можно и… Сейчас? Хм, почему бы и правда не сейчас? Каждый чертов день Бенкван проглатывал, словно песок. Жить одним образом, а думать о совершенно другом — мучительно. Особенно, когда у тебя есть возможность все поменять и не болезненным для других способом. Ну почти…

***

Светил яркий месяц. Ночь была безоблачной и беззвездной. Но свою роль уличные фонари и желтые окна домов исполняли безупречно. И все же оставалось в Пусане одно место, которое уличный фонарь не освещал. Бенкван сидел на коленях и, казалось, наслаждался ночью. Размяв шею и похрустев пальцами, обратил лицо к луне. Потолок в заброшке был местами сломлен и в целом напоминал швейцарский сыр. Месяц освещал юного вампира, словно светящегося призрака. Юноша, имеющий белоснежный цвет волос и бледную кожу, мог сейчас походить на дитя луны, прекрасной и завораживающей. Но было кое-что на его лице не такое же белое. Рядом лежал полуживой, пьяный мужчина. Слезы с глаз Бенквана стекали вместе с остатками крови на губах. Он напал на человека. Сам. И если в прошлый раз он поддался инстинктам, в этот раз он сделал это нарочно. Подул ветерок, развевая челку с лица бледнокожего. Дышать стало легче. И вид красивой луны успокаивал. Ночь была действительно прекрасной. Но тревога внутри не затихала. Парень не понимал, достаточно ли хорошо купол темноты убаюкивал его. Хотелось чего-то большего. — Ты? О да. Бенкван склонил голову вперед, чтобы челка выпрямилась, и шея тихо прохрустелась. Довольно долго он уже так сидел. Но черноглазый даже был рад этому. Возможно, он выглядел таким образом круто? Беловолосый обернулся и понял, что, по сравнению с тем, кто на него удивленно смотрел, он еще не выглядел презентабельно. Тот же черный плащ, шнуровчатые ботинки, но латексные брюки пропали, вместо них были черные, армейские, пуловер заменила футболка. Любил же этот парень готический стиль. Тяжелый вздох. Лишь по велению чуда явился тот, на кого поставил всю свою надежду Бенкван. Блондин улыбнулся. — Кажется, я только что истратил свой последний раз. Брюнет закусил губу и кивнул. Боже, он казался слишком мягким для роли охотника. Интересно, его прекрасные бедра такие же мягкие или… Нет. Конечно, они не должны быть мягкими и не будут такими. — Джун не пришел, потому что появилась инфа, что на человека напал молодой, неопытный вампир. Решили отправить одного. И я попр… И отправили меня, потому что с тобой справиться можно и одному. Бенкван встал, стряхнув джинсы на коленях, и улыбнулся. Это он может с ним справиться? Он же слишком милый для этого. — Ты подумал, что... Это я? — Ч-что? — сразу же ответил «светлый». — Ну, тот молодой вампир. Ты подумал обо мне? Брюнет осторожно выдохнул и зажмурил на секунду глаза, будто его только что облили кипятком. Блондину хотелось засмеяться — вылить сочившуюся из сердца радость. Обладатель шикарных бедер хотел его увидеть! — Ну. — Сглотнул охотник. — Я предположил, что это мог быть и ты. — Как мило. — Усмехнулся Бенкван. — Я тоже предположил, что за мной мог прийти и ты… Тишина. Брюнет накинул на себя капюшон, пытаясь скрыть, должно быть, смущение, проявившееся на лице. Беловолосый и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Но не жалел. Вампир и правда хотел увидеть своего охотника. — Сэюн. Бенкван ничего не понял. — Сэюн? — Зови меня так, — ответил брюнет, все еще не снимая капюшон. — То есть меня так зовут, поэтому зови так. — Сэюн. — Улыбнулся вампир. — А я Бенкван. — Х-х-х. — Новый знакомый улыбнулся и отвернул голову. — Ну, я пойду. Надеюсь, ты понял, что убивать тебе больше никого нельзя. — Ну. — Замямлил Бенкван. — Я и не убивал. Можешь проверить. Сэюн подошел к блондину, у которого в ту секунду все тело сжалось, и прошел мимо. Сев на корточки, парень пригляделся к умирающему мужчине. Осмотрел укус на шее. Снял капюшон. Поморщился. — Он вот-вот умрет. — Процедил охотник. — Да. На это у меня было право. — Пытался оправдать себя Бенкван скорее перед самим собой же. — Ты не смог все-таки удержаться? Больше напасть на человека не сможешь. — Ну. — Задумался юноша, медленно поворачиваясь. — В следующий раз кровь буду брать из больницы. — И улыбнулся. — Станешь врачом? — Так же улыбнулся Сэюн и встал из корточек. — В крайнем случае буду работать уборщиком в больнице. — Бенкван окончательно заразился улыбкой, а его новый приятель в ответ коротко посмеялся. — Я бы хотел угостить тебя чем-нибудь. — Безразлично добавил вампир. — Ну в честь полноправного вхождения в мир «Темных и Светлых». Можешь и отказаться, конечно. Кажется, я это просто так вообще спросил. Забудь. — Меня прикончат. — Всерьез задумался над приглашением «светлый». — Что я скажу, если задержусь? Камень с души спал. Бенкван блаженно моргнул, дольше обычного. Сэюн ничего не заметил. Парень улыбнулся. Он уже был готов к такому вопросу и заранее придумал всему ответ. — Скажи, что наказывал меня за то, что так часто в последнее время нападаю. Так же можно? Сэюн закусил губу, скрывая мелькнувшую на секунду улыбку. — Можно. Так делают за плохое поведение. Но это не в моем характере, и наказывать мне тебя даже нечем. Я… Ничего не взял. — Брюнет внимательно посмотрел на друга. Бенкван оторопел. Как это охотник ничего не взял? В голове всплыло воспоминание о недавней покупке, которое парень тут же пытался отбросить. Но разве идеи еще есть? — Поверь, у меня есть чем… Сэюн, предвкушая чудесное времяпровождения, улыбнулся. Бенкван посмотрел на бедра охотника и, облизнувшись, тоже ехидно улыбнулся.