Приближаясь

Бумаги разлетаются во все стороны. Страницы из дела Марони разбросаны по полу — Джиму Гордону целую вечность придётся собирать их по порядку. Наверное, надо бы отнестись к этому серьёзнее, но сейчас ему намного важнее ощущать под пальцами ухоженные волосы Брюса Уэйна, они жёстче, чем кажутся со стороны, и тёмные, словно ночь. Намного важнее распробовать вкус чужих губ, мягкое касание языка, привкус мяты и какой-то более терпкий оттенок за ней, похоже на бренди — или на похоть. А ещё важнее — чувствовать движение рук по своему телу, то, как они проскальзывают между пуговицами и между рубашкой и брюками, холодя кожу. Приоткрыв глаза, Джим рассматривает своего любовника — на столе, среди скрепок и стикеров, тот похож на экзотическое животное, идеально ухоженное и невероятно элегантное. Как обычно он думает: «Почему я?» Но даже если Джим задаёт себе этот вопрос, тот звучит нелепо. С того момента, как они встретились на каком-то благотворительном вечере, они больше не могли остаться в стороне друг от друга. Джим слабо помнит недолгую светскую беседу, которую они вроде бы вели. Что он помнит, так это глаза Брюса, голодные, почти знакомые, они следили за его движениями так, что дрожь шла по телу. Он помнит, как Брюс последовал за ним в уборную, как они замерли, глядя друг на друга — синие глаза Брюса потемнели от вожделения и чего-то очень близкого к страху. Помнит, как наконец сделал шаг навстречу, стирая дистанцию между ними, впечатал знаменитого плейбоя в зеркальную стену и поцеловал. Отражения и эхо дрожали вокруг них. Отражения других мыслей и эхо всевозможных вопросов, которые Джим Гордон никогда не задаёт своему любовнику. Они не слишком много разговаривают. У них мало общего — и мало, что сказать друг другу. И много правил, о которых ни один из них не говорит. Много вопросов без ответов. Много нюансов, на которых лучше не заострять внимание. Одно из правил: Брюс Уэйн всегда остаётся в одежде. Ладони Джима никогда не проникают под его одежду и не касаются кожи. Удовольствие можно получать и без этого. Так что теперь, когда Джим обхватывает своего любовника за пояс и нечаянно задевает кожу, он отдёргивает ладонь, словно коснулся чего-то кошмарного. — Прости, — бормочет он, отводя взгляд, не глядя в глаза, которые иногда кажутся намного более проницательными, чем можно ожидать. Сильные пальцы удерживают его ладонь. А потом… очень медленно… Брюс прижимает её к своему боку. К своей обнажённой коже. Он ведёт ладонь Джима вверх — в полной тишине. Джим чувствует под пальцами шрамы. Его пальцы и дыхание замирают, когда он прослеживает шрамы, те как филигрань на скрытом в ножнах стальном клинке — его любовнике. Он касается их как можно аккуратнее и нежнее. Один рубец почти доходит до соска, и Джим на миг задерживается на нём, лаская. Глаза Брюса закрыты, дыхание быстрое и прерывистое. — Джим, — выдыхает он, его голос звучит ниже, чем обычно. — Боже, Джим… Под его ладонями горит обнажённая кожа, и Джим Гордон думает, что никогда в жизни не был так близок к воплощению совершенства.

***

Три часа спустя он стоит на крыше под мелким дождём, сутулясь под напором холода и мороси. Сквозь туман мерцает луч сигнала. Со взмахом шелковистых крыльев перед ним появляется Бэтмен, выражение его лица нечитаемо, как и всегда. — Хорошая работа, с тем наркоторговцем, — замечает Джим. Пожимание плечами: — Джокер сбежал из Аркхэма. — Да, я слышал. Есть предположения, где он может затаиться? Некоторое время они обмениваются информацией. Их беседы всё так же коротки, но с недавних пор они стали чуть более неторопливыми. Несмотря на холодный дождь, ни он, ни Бэтмен не спешат разойтись. Когда встреча заканчивается, Джим, уже собравшись развернуться и уйти, останавливается. «Нет, нельзя, нельзя…» — Должно быть, они ноют в такую погоду, — слышит он собственные слова. — Шрамы. Взгляд у Бэтмена спокойный и твёрдый: — У меня нет шрамов. Тёмный Рыцарь отступает к краю крыши; он наизусть знает, где начинается пропасть, ему не нужно оглядываться. Всё это время его глаза смотрят на Джима. — Я никого не подпускаю к себе слишком близко, — добавляет он. Разворот — и он исчезает, лишь более чёрная тень на фоне черноты. Джим Гордон смотрит, как Бэтмен растворяется в ночи, и вспоминает кожу, по которой прошёлся резец боли, кожу такую тёплую под его пальцами.