***Отрицание***
Сначала Барнс не понимал, в чем дело. Старк стал еще более раздражителен, язвителен и невыносим, чем раньше. Стив старательно делал вид, что ничего не происходит, хотя получалось это у него из рук вон плохо. А Наташа с Вандой перешептывались и загадочно посматривали в его сторону, пряча улыбки. Так уж получалось, что «великий и ужасный суперсолдат» замечал абсолютно все, кроме самой причины, которая меж тем постоянно вертелась под ногами. Как-то незаметно, в его жизни появились совместные с командой посиделки вечером за ужином или просмотром чего-то, что никому не давало покоя и в конечном итоге поставленный на паузу фильм, был забыт, уступив место жарким спорам. Поездки за город или домой к Клинту, под крики (и волшебные пинки, что уж тут скрывать) Наты о том, что команде нужно больше отдыхать, иначе они в конце-концов не смогут справиться даже с шайкой расшалившихся подростков, на которую сами и походили. Пробежки, к которым не так давно присоединились: Стив, со всей присущей ему деликатностью; Уилсон, со всей ему присущей бестактностью и порой дурацкими, на грани черного юмора, саркастичными шутками; и, совсем тихо, максимально незаметно, словно так и было всегда, Питер. В общем, общество Паука и в другие сферы его жизни, влилось как-то слишком уж незаметно и слаженно. Словно так действительно было всегда.***Гнев***
Нет, серьезно, не то, чтобы у Зимнего появлялись признаки паранойи или социофобии, но Питера действительно стало слишком много. Даже не так. Питера стало СЛИШКОМ МНОГО в его жизни. И это, не сказать, что раздражало, но жить мешало конкретно. Вместо того, чтобы следить за собой во время миссий, то и дело приходилось прикрывать крутящегося рядом Паука. Ах, да, ныне также стоило забыть о скорее даже не одиночестве, а благостном уединении во время тренировок, просмотра сериалов, чтения, завтрака. Этот список Барнс готов был продолжать вечно. Последние недели нервы совсем начали сдавать и вместо того, чтобы сорваться на мальчишку, почему-то все еще идентифицируемого мозгом, как «ни в чем не виновного», Баки начал демонстративно покидать помещение, стоило Пауку появиться. Не забывая при этом злобно фыркнуть и закатить глаза, конечно же. А потом Зимний топал в зал, с еще более угрюмым выражением лица, чем обычно, и выбивал весь песок из бедной груши, чудом уцелевшей после тренировок Кэпа.***Торг***
— Да чего сразу я?! — возмущению Баки не было предела. Как в команду тащить, так это Старк молодец. Как вопить о том, что ребенку нужно учиться, так Стив тут, как тут. А как нянька нужна, так сразу Барнс. — Есть другие предложения? — невозмутимо спросил Роджерс, и Баки мгновенно сник. — Ну можно же что-то придумать, — он с надеждой посмотрел на друга, но надежда разбилась о твердь холодного спокойствия Стива, и пошла ко дну, как знаменитый Титаник. — Что за крики? — сонно зевая, спросила только что вошедшая в гостиную Ванда, пропустившая самое начало разговора. — Не обращай внимания, — скучающе отозвалась Наташа, отправляя в рот еще одну ложку овсянки, не отрывая при этом взгляда от лептопа. — У Баки стадия «торга». — Что? — ведьма чуть зависла, не понимая о чем говорит подруга. — Ну, знаешь, — рыжая взмахнула рукой, но подняв взгляд и заметив, как на нее заинтересованно смотрят все собравшиеся, решила продолжить. — Отрицание, гнев, торг… — Вот как, — Ванда понимающе покивала и похлопала солдата по плечу. — Ну, удачи тебе с этим. Тот лишь вздохнул, прикрыв глаза ладонью, и, пробормотав что-то похожее на «изверги», отправился в комнату Паука.***Депрессия***
Шел третий час***Принятие***
— Принятие, — тихо пробормотал Барнс. Он увлеченно разглядывал созвездия, которыми Паркер разрисовал потолок, только переехав в башню. — Что? — Питер зашевелился под боком, давая Зимнему наконец высвободить онемевшую руку из-под своей головы, и начал лениво тереть глаза. — Ты о чем? — Не важно, — Солдат повернулся на бок, лицом к Питеру, и обнял его так, что тот мог только возмущенно пискнуть. Барнс бережно закутал его в сползший во время возни плед, и случайно скинул на пол пару учебников, искренне надеясь, что мальчишка ничего не заметит. — Теперь уже не важно.