Когда исчезнет сияние

И теперь эта земля значит для меня все меньше и меньше Без твоего дыхания, сквозящего в деревьях Воды бегут от меня и сияние исчезает Остается лишь пустота, когда тебя нет рядом

В комнату входит запах дождя и вместе с ним входит Дин Винчестер. На руках его кровь, как ржавчина, и ржавчина, как кровь. Соль и грязь в дорожках от капель пота на лице. Я слышу, как кровь падает водопадом, разбиваясь о его сердце, ломая преграды. Когда падут преграды – пел тебе Плант – они давно пали, их осколки лежат в темном углу под смятым плащом и рваной рубашкой. Ты сам бросил их туда, там же ты хранишь и свое сердце, охотник. Твой отец оставил тебя, завещав коричневый дневник – да, я помню о нем. Мой Отец бросил нас всех, оставив Дневник черный. Я никого не виню. Дин, это твой тысячный первый раз. Опять делаешь вид, что это ничего не значит, что уже не помнишь, как приходил прежде. Ты считаешь, что делаешь все это от бессилия, но я знаю истинную причину. Кем мы стали? Лишь теми, кто мы есть. Мы оба были правы в своих ошибках. Тебе горько, Дин? Я слышу крик в твоем шепоте, я все еще рядом. Я помню все. Не было ни вырванных правил, ни судьбы, ни воли богов. Темно, снова дождь, запах гари и соли, пятна на твоих руках. Дети, о которых ты говоришь – я вижу их, слышу их смех. Маленькие и мертвые, воины кроатонские. Мы все еще ангел и охотник. Тебе уже больно, но ты еще можешь плакать. Сломанные крылья сложены под плащом, сам плащ отброшен в сторону. Ты просил найти новую одежду. Мой первый косяк. За окном глубокая ночь, запах дурманит голову и возвращает улыбку. «Дин» - улыбаюсь я, видя твою тень на пороге. Призраки, которых мы знали, стоят армией за моими дверями. Я вижу, как они провожают тебя взглядом. Ты входишь молча. Скепсис, ухмылка. Держишься на грани и с жалостью смотришь на меня, садясь на кровать под расстроенный хор пружин. «Что тебе снилось?» – смолчишь, глядя на меня. Моя рука скользит по твоей ноге. Ты удивленно смотришь-терпишь-хочешь. Молча уходишь. Прости, ты хотел сказать мне о чем-то, прости меня, Дин Винчестер. Солнце вокруг, оно щиплет твои глаза. Это было слишком давно. Парк, цветы, женщины, дети и город, который был спасен. Ты заставил меня улыбнуться. … с ним входит его гнев. Привычное чувство, я мирюсь с ними обоими. Он зол – я опять обдолбался и не смог поехать вместе с командой. Сколько погибло сегодня? Двое? Трое? Сотня? «Я убил двух своих братьев. Я сделал это ради тебя» - слишком много гордыни. Теперь Дин убивает своих братьев десятками. Ради меня? Ради крыльев в помойке. Молчит, молчит, о силы ушедшие, как много он молчит. Я захлебываюсь в этой тишине. Дождь режет листы металла, валяющиеся на улице. Лицо Дина видно лишь во вспышках молний. Он никогда не снимает с себя одежду, лишь расстегивает ширинку. Все остальное должен делать я. Я должен быть обнажен. Снимаю растянутый свитер стоя лицом к стене, показываю шрамы на спине, прежде крылатой. Я нашел свой старый синий галстук – может, повесишь меня на нем? Я уже не могу говорить с тобой без наркоты, без таблеток, без табака и алкоголя, я не могу любить тебя без этого. Это слишком больно. Он грубо переворачивает меня на спину. Я говорю что-то, пока угар и Дин позволяют мне говорить. Давай же, заглушай во мне все! Входи в меня, имей меня так, как захочешь, ругай, оставляй синяки, сломай мои пальцы, если тебе полегчает… Я слышу его дыхание и отрывистые стоны. Мне больно так, что выступают слезы, а он продолжает двигаться во мне. Он ненавидит меня за мою слабость так сильно, что не протянет без меня и дня. Пусть славится боль телесная. Новый вечер. Помню небо над итальянским собором, помню далекое пение молитв, возвращение к блудному, но молящемуся охотнику. Вечно недовольный тон и обреченный взгляд. Хочется сказать «Тише», но поток приказаний давит меня под собой. Он больше не может так. Косяк в шершавых пальцах Дина, я до противности трезв. Тихие сумерки, где-то слышны помехи разговоров. Свет умирающего солнца затопил лес и лагерь холодом. Охотник и павший сидят, прислонившись к стене. Мои пальцы перебирают деревянные четки. Дерево все еще пахнет смолой. Мне чудится ладан в запахе марихуаны, но он, как и огонь кадильниц, давно заменен тлеющей самокруткой. Я передаю тебе ее, хотя знаю, что ты их терпеть не можешь. Насмешка. Мольба. Мои губы у твоих. Мое тело еще помнит боль, на коже еще синеют следы твоих пальцев, а на языке уже танцует вкус виски, что ты пил. Как низко может пасть ангел? Плачущие статуи поют мне колыбельные, охотники дают салют залпами ружей, девушки омываются для оргий. Хочется сплюнуть. Один поцелуй. Снова жалость. О чем ты думаешь? Сэм неторопливо идет под вопли ослепленных и прокаженных… Птицы падают с небес... Сорок лет в аду. Нет, я больше не читаю мысли, я просто понимаю тебя больше, чем тебе хотелось бы. Небо прозрачное и синее. Трава достает до колен, ветер холодит кожу и уносит запах пропахшей бензином одежды. Дин, я не верю, что вытащил тебя сюда. Твои руки в моих ладонях, ты больше не молчишь. Глупая насмешка сознания. Запомни: не давай мне таблетки из оранжевой банки. От них слишком приторно. Больно, больно, больно. Зачеркиваю слова в воздухе, провожу пальцами по твоим скулам. Тяжелое дыхание даже во сне. На тебе нет одежды, ты спишь со мной, ты остался. Ждешь смерти? Плевать. Может, мы умрем завтра? Зови, я привык, только скажи время и место. Не волнуйся – я прогнал призраков и монстров, никто не подслушает. Останься до утра. Прости меня в сотый раз, скажи мне об этом в первый. Дождь бьет по вискам холодными каплями. Это только звук. Темнота укрывает нас, Дин Винчестер. Кто: Ангел-без-крыльев и Охотник-без-надежды. Как долго? Несколько лет и пара секунд. Зачем? Сломаться и умереть вместе, но только не друг за друга. Найти новый повод разбежаться по разным мирам. Запомнить Дину: никогда не прощать ангела и не умирать за него. Запомнить Касу: никогда не быть прощенным и принятым. Озеро и перекресток – вода смыла пыль с твоей последней дороги. Я смотрю на твое прошлое, держа тебя за плечо. Нет, я не люблю тебя, я никогда тебя не любил Дин. Я тоже нет, Кас. Смешно. Дом пуст. Кажется, он больше никогда не войдет в эту дверь. Проклятье, я вновь обкурен и с улыбкой думаю о вырванных из Дина кишках и его разорванной глотке. Красное на песке. Неужели сегодня он действительно не вернется? Сколько дней он не приходил ко мне? Галстук. Мне нравился его синий цвет. Мне нравились глаза Дина. Мне нравилась его исковерканная душа. Слезы попадают на уголки губ и я чувствую соль. Так же пахли его ладони. Прощай, мой милый нелюбовник. В комнату входит призрак и несет запах дождя на плечах. Сделай мне больно, и я поверю, что ты жив. Пальцы мягкие и теплые, губы горячие и нежные. Кто же из нас умер? Просто улыбайся, мне не нужен ответ. Я присмотрю за тобой, пока ты спишь. Поправляю плащ и манжеты рубашки. Дин дышит неровно - видит кошмар. Прости, я не могу унести твои воспоминания. О чем был сон? – спрашиваю, зная ответ. Время есть река и пора пойти против течения. Солнце тихо пробирается в комнату. Не могу решить, какой туман настоящий – в сознании или в доме. Тяжелые ботинки ударяют ступени. Поднимаю голову, поднимаюсь на затекших локтях, встречаю тень с грустными глазами. В мире никого не осталось, да? Кивок головы. Мои пальцы в твоих волосах. Даже если волчок не упадет, это уже не имеет значения. Галстук, я должен найти его. И кулон. Эта мысль стала слишком назойливой. Но вдруг мои крылья в том же мусорном ведре? Шелест листьев наполняет пустоту бескрайнего поля. Оставайся в тени, Дин, иначе моим глазам будет больно смотреть на тебя и солнце. Я нашел галстук, представляешь? И твой кулон. Улыбка. Смотри вдаль и вспоминай ни о чем.