take care

Это не секрет, что Напстаблук — ослепителен. Меттатон мог сказать о том, что все знают, как мило они смотрятся вместе — он замечал, что люди порой смотрят на них, если они идут вместе, когда проходят мимо или предлагают помочь донести книги. Во всяком случае, они пытались. Напстаблук же всегда ускользал, когда видел их метрах в пяти от себя. Однако, в каждой школе есть парочка идиотов, а здесь они были достаточно трансфобны. И гомофобны. И… Ну, всё, что имеет какое-либо отношения к ЛГБТ-фобиям. Меттатон старался держаться подальше от таких персон, но даже когда сталкивался с ними, они слишком боялись его, чтобы сделать что-то. Всё что они себе позволяли — перешёптывания за спиной, а также — небольшие шутки, если его не было рядом, даже если ему было плевать на это. То, что его действительно заботило, так это то — когда они пытались «немного подшутить» над Блуки. Ребята говорили, что это всего-то маленькие подколки, когда Меттатон начинал вбивать их задницы в шкафчики. Обычно он был менее прямолинейным, но когда дело доходило до его кузена, то Меттатон всегда пытался сделать что-то. (Особенно после того, как он оставил его, чтобы попасть в то реалити-шоу. Пожалуй, это было самой худшей вещью, которую он сделал по отношению к Блуки.) Но сегодня всё было по-другому. Его не было там, чтобы защитить Напстаблука. Он лежал дома с лихорадкой. Чувствовал он себя не настолько плохо, чтобы его рвало в очередную урну, но всё ещё не слишком хорошо, чтобы идти в школу. При мысли о том, что его дорогой кузен в очередной раз мог плакать в школе, он кривился и делал большой глоток воды. «С ним всё нормально, наверное», — думал Меттатон про себя. Уже подходило время, когда его кузен должен был вернуться из школы. Что ж, он заставил его немного подождать. И поволноваться. Может он мог бы откопать один из своих более новых дневников, чтобы написать в нём что-то. Обычно он приходил вовремя, и когда, казалось, что прошла целая вечность, он услышал щелчок входной двери внизу. Хотя, звуки шагов он слышать не мог. Это нормально. Напстаблук всегда был тихим. Если честно, Меттатон был бы в шоке, если бы он сделал что-то шумное. В любом случае, он должен был убедиться: — БЛУКИ! — Позвал он его, стараясь кричать правильно со своей болью в горле. — ЭТО ТЫ, ДОРОГУША? Вместо того чтобы ответить, Напстаблук приоткрыл дверь: —Привет, — сказал он тихо. — Ты в порядке? Ох нет… Ты не… Тебе не стало хуже? — Поколебавшись, он направился в сторону его кровати, и положил небольшую ладонь на лоб Меттатона. Напстаблук знал, что его температура спала — он чувствовал себя лучше, чем сегодня утром. Прежде чем он успел сказать что-то про это, Меттатон аккуратно убрал его руку в сторону: — Всё нормально, нормально! Говоря откровенно, я больше волнуюсь за тебя, Блуки, — признался он. — Как дела в школе? Кто-нибудь издевался над тобой? Заставлял плакать? Напстаблук отрицательно покачал головой: — Никто, — ответил он, и сел на кровать рядом с ним. — Ты… Ты слишком сильно наводишь на них страх, чтобы они вели себя грубо… Даже когда тебя нет рядом. — Удивительно, но он даже умудрился слегка улыбнуться. — Ты знаешь… Ты слишком сильно заботишься обо мне. Тебе стоит выделить время, чтобы немного отдохнуть самому. По мнению же Меттатона, он заботился о своём кузене недостаточно хорошо. Он всегда волновался, если что-то было не так. Хотя, впрочем… — Если ты станешь счастлив от того, что я найду время на отдых, то я сделаю это ради тебя, Блуки, — он говорил это серьезно, а затем посмотрел, как на лице Напстаблука появился румянец. — И не жалуйся потом, — добавил Меттатон, зная, что в ближайшее время он будет заниматься самобичеванием. Напстаблук не будет этого делать. — Хорошо… — пробормотал он. — Я… Я буду у себя… Если тебе понадобится моя помощь или что-то вроде этого. Пожалуйста… Позаботься о себе, ладно? — Он прижался к нему, быстро целуя в лоб, и в темпе выходя из комнаты, слишком быстро для него, чтобы не создавать шума. Иногда Меттатон чувствовал, как Напстаблук заботился о нём лучше, чем он о себе сам. Это нормально. Он будет заботиться и о себе, если это сделает Блуки счастливым. Улыбнувшись, он закрыл глаза.