Не от мира сего.

В этом мире нет "мира", нет любви и никакого сожаления. Каждая страна - воспитана народом, их гадкими привычками, их чертовски отвратительными манерами. Ни одна страна не избежит этой участи, а если попытается, его просто напросто задавят другие. В этом мире никто не даст слабины, в этом мире проблемы решают не войной, а все потому что, всем что-то нужно. Каждый пользуется как может, и все довольны. Италия, прекрасная страна, но это если говорить о Южной части, в Северной же, все потонуло в наркотиках, алкоголе, разврате. Марко стоит в небольшой комнате, круглый мраморный стол, на столе в вазе стоят желтые гиацинты вперемешку с нежно-розовыми пионами, три стула, сделанные из красного дерева, большое зеркало со стороны двери, панорамные витражные окна и бордовые тяжелые шторы. Звонок мобильного телефона и незамедлительный ответ. - Что тебе надо? - недовольно пробубнил итальянец, поправляя шляпу. - Марко, прошу, прекрати продажу наркотиков! Счастье в твоих людях! - твердил старший брат, скорее даже скулил от разочарования. -О, дорогой мой, счастье не в людях, счастье в том, что есть в тебе. Наш народ волен делать все, что ему хочется, не так ли? Поэтому, не беспокой меня больше. - Сброс вызова, и глубокий вдох. Длинными шагами, подойдя к "погребальной плите", итальянец достал из кармана пиджака пакетик с белым порошком, банковскую карту и купюру. Высыпав немного порошка, парень начал делать идеально ровные дорожки "счастья". Ожидать своих союзников- дело всегда веселое: Клаус скорее всего побежал за очередной уличной драной кошкой, а Ясуко ходит по пластическим хирургам Италии. Каждый раз когда они собирались, толкового выходило целое ничего. И сейчас никто не понимал, в чем цель их собрания. Ясуко ненавидел слушать споры и громкую брань немца и итальянца, поэтому ему дороже было пошляться где-нибудь, чем сидеть с этими уродами. Марко ненавидел Клауса, ненавидел каждый волосок на его теле, ненавидел плешь седины, но учил немецкий только из-за него. К Ясуко он относился нейтрально, ему было совершенно плевать, их союз был почти бесполезен, для Марко это просто клиент. Японец всегда просил много наркотиков, ему, видимо, каждый раз мало. Клаус ненавидел всех молча и тихо, проклиная существование каждого и себя в том числе, немец считал себя слишком уставшим и старым, особых претензий он ни к кому не имел, только зачастую мог начать рассказывать Итальянцу о ебле в таком будничном тоне, будто читал сводку новостей за завтраком. Меняющийся со скоростью света курс валют, катастрофы и землетрясения, акции, митинги, сборы средств на лечение умственно отсталого ребенка, новый вирус и объявления о продаже авто – новости, не интересующие никого, приравнивались к фразе «Помнишь тот пожарный гидрант напротив дома милой старушки? Мне не составит труда нагнуть тебя на нем, прямо на глазах этой старой больной женщины». *** Итальянец вынюхал почти весь порошок. Только хотел он припасть к последней дорожке вещества, как тут услышал до боли знакомый, уставший, тягуче мерзкий голос. -Время идет, а ты все никак не бросишь эту дрянь, не так ли, Марко? -Я тоже рад тебя видеть плешивый, как твои кошки? Еще не сдохли от запаха перегара? - Мои кошки здоровее всего твоего населения. Мне вот интересно, что кончится быстрее: государственная казна или твоя жизнь? Но не успела ссора перейти на новый уровень, в комнату ворвался Ясуко, со своей новой сногсшибательной идеей: -Парни, я решил! Сделаю себе грудь пятого размера! - Ясуко, может, хватит экспериментов? Я тебе как хирург говорю, это может закончиться очень плачевно. - Усаживаясь на стул, произнес Клаус. -О, Клаус, Клаус, да какая тебе разница? Его тело - его дело. - На лице итальянца промелькнула ухмылка. -Сладкий мой, ты, кажется, заботишься о нем слишком много. Сперма в голову бьет? Германия напрягся, казалось, что еще одно слово из этого итальянского ротика, и его начнет трясти. Марко обошел немца, притворно нежно огладил его плечи, начал разминать затвердевшие мышцы, словно заботливая любовница. Марко любил доводить немца до крайности, любил до отвращения сладко говорить ему о том, какой он бесполезный. И даже сейчас, руки итальянца плавно скатились с плеч на грудь, имея столько наглости Италия, прислонился губами к уху немца, тихо и так притворно нежно доводить его до точки кипения. -А ты все так же бесполезен, по-прежнему вырезаешь аппендиксы и вправляешь кости неосторожным детишкам? Ты так напрягаешься, когда тебе говорят о твоем спермотоксикозе, да, мой милый? - Он тихо промурлыкал, и носом провел прямую линию по седому виску. Все. Это край. Клаус соскакивает со стула, словно в приступе острого простатита. Ясуко решил сам удалиться: тут и без слов понятно, что сейчас будет. Он тихо слинял, не забыв даже закрыть двери. Его не волнуют их разборки, пусть хоть глотки друг другу перегрызают. Марко немного не успел, пропустил сильный удар, локтем прямо в солнечное сплетение. Итальянец отошел на пару шагов, стараясь прийти в себя, но пока он старался оклематься, Клаус схватил его за волосы и ударил головой о мраморный стол. Италия очень берег лицо, он лишь успел поднять руки выше, от этого удара пострадал нос и нижняя губа, что уже начали истекать кровью. Резкий разворот и пинок прямо в грудную клетку, Германия не то что отшатнулся, он упал, но из сидячего положения удар с ноги слева перевел его в лежачее. -Снимаю шляпу, Клаус. Удивил, а, может ты, все-таки повторишь мне свои столь прекрасные будничные рассказы? Давай, ты же любишь. Схватив его руки и заведя их за спину, Марко присел на корточки, прижал обе руки коленом пояснице, лишая Клауса возможности двигаться. - Я люблю? А может, ты так сильно жаждешь прыгнуть мне на член? Италия поморщился то ли от ненавистного голоса, то ли от наглости этого ублюдка, и, схватив за волосы, приложил пару раз головой об пол, наслаждаясь хрипом и хрустом неоднократно сломанного носа. Голова гудела после удара, и Клаус замешкался, но нашел сил резко перевернуться и выбраться из хватки. Марко уже готов был уворачиваться или блокировать удары, но немец только схватил его за ворот, с силой швырнул на стол и навис над ним, продолжая мертвой хваткой держать ворот. - Однажды из этой мраморной столешницы я вырежу тебе надгробную плиту. - Он старался смотреть прямо в глаза, но очки давно слетели, от этого получалось плохо. Марко тихо, но уже заливисто начал смеяться. Вид Клауса действительно его смешил. - Wir werden zusammen darunter liegen. - он мягко провёл по его волосам, лишь чтобы его воротник отпустили. Марко отвернул голову, и уже был благодарен немцу за то, что положил его рядом с последней дорожкой наркотиков. Убрав руки Клауса от воротника, он лег на живот и, дотянувшись до купюры, начал занюхивать. Шляпа с головы упала, и челка спала на глаза. -Возымей совесть и оставь эту дурь хотя бы сейчас. - Кое-как прищурившись и разглядев это, недовольно пробубнил Клаус. Марко донюхав последнюю дорожку, начал сползать со стола. Выгнувшись в спине, он потянулся. Развернувшись лицом к немцу, который плохо видел. Резкая пощечина, и Клаус снова прижимает итальянца к столу. А Марко, лишь улыбнулся, слизывая кровь с губ. Итальянец положил медленно гладить тому грудь, переходил ниже, а после схватил его за пах. - Че, болт как у коня что ли? – издевательский смешок. - Ну не настолько же. Мой член побольше твоих костлявых пальчиков будет. Признайся, временами дрочишь, растягивая себя пальцами? Не беспокойся, мой хер тебе обязательно понравится, - шатен прислоняется губами к скуле и спускается ниже, облизывает участок кожи на шее и резко, до боли, кусает её. Марко вскрикивает. Укус быстрый, и мужчина дальше продолжает целовать шею парня, забираясь руками под джинсы, оглаживая нежную кожу. Парень закрывает глаза, пытаясь предельно расслабиться. Тяжело расслабиться, когда ты ненавидишь того кто находится над тобой, но за милую душу раздвинешь перед ним ноги. С немца летит к чертям джемпер, а за ним и галстук. Марко торопился, куда и сам не знал, психанул на третьей пуговице рубашки, сдирая к чертям эту тряпку, она была не нужна. Приподнявшись и обняв немца за шею, итальянец впился в его губы, чувствуя, как колет и царапает жесткая щетина. Он безжалостно кусает нижнюю губу, слизывает маленькие капельки крови, нежно проводит языком по небу, пока мужчина стягивал с того пиджак, и почти прозрачную рубашку. Воздуха не хватало, и Марко решил оторваться от "ненавистных " ему губ. - Я выебу тебя так, что ты не сможешь встать с этого стола неделю, - снова этот отвратительный тон, звучащий пошлее самых похабных стонов. Поднимая бедра итальяшки, немец стягивает джинсы вместе с трусами. Клаус прислонился губами к коленке, на что Марко пустил смешок. - Растрахаю настолько, - мужчина дотрагивается пальцами до сжатого колечка, - что обратно уже так же не сойдется, - он кусает парня за бедро. Тихий вскрик, что разнеся эхом по всей комнате. Клаус поднимает взгляд выше и, увидев выпирающую тазобедренную косточку, вгрызается в неё, а толстые мозолистые пальцы сильнее давят на начинающую поддаваться напору дырочку. Юноша вскрикивает и, хватаясь рукой за тёмные волосы, откидывает назад голову. - Ай, блять! Германия немного отходит, снимает ремень и, сложив в двое, бьет себя по ладони. -Э! Мы так не договаривались! Не смей! -Одна неплохая порка тебе бы пошла на пользу, - тихая усмешка, и ремень летит на пол, наклонившись, он прошелся взглядом и все же нашел свои очки, надевая их. Он разводит своей ногой ноги Марко шире, при этом больно ударяя своим коленом пах. Клаус делал это так грубо, смотря с таким превосходством, что мурашки по телу. Ставя колено совсем близко к обнаженному паху юноши, а руки - у его головы, нависает сверху. Немец прислонил несколько пальцев ко рту итальянца, тот ждать себя не заставил, вбирая пальцы, смачивая их слюной, проводя языком между пальцев, покусывая фаланги. Убрав пальцы изо рта, он приставил их дырочке, начиная медленно вводить первый, он входил без каких либо препятствий, поэтому Клаус перешел сразу ко второму, тут же начиная разводить их в стороны. Парень открывает рот, пытаясь захватить чуть воздуха, он чувствует, как растягиваются стенки, как глубоко в нем находятся пальцы, чувствует, как в нем внезапно появляется третий палец. -Ну, твою ж мать! Клаус, да трахни ты меня. - Тихо заскулил Марко, выгибаясь в спине и уже самостоятельно насаживаясь на три пальца, с редкими вдохами. Итальянец готов поклясться, что слышал рык немца. Мужчина опускает голову, сжимает кулаки и быстро дышит, ноздри его расширяются. Он пристально смотрит на юношу и резко падает на него, ударяясь своей грудью о грудь парня, вгрызается ему в шею, пальцами снова растягивает дырочку, кидается на ключицы, грызёт их, обсасывает. Целует, впивается зубами так сильно, что парень под ним визжит, не контролируя себя, и запускает в Марко уже четыре пальца. Плюнув несколько раз себе на руку, он проводит между двух половинок, дополнительно смазывая. Юноша сглатывает, как может успокаивается. Клаус нетерпеливо дергает пуговицу на брюках, тянет их вместе с трусами вниз и, быстро проведя рукой по своему члену, хватает итальянца за бёдра. Двигается ближе и прислоняет горячую головку ко входу. Он тянет к нему руки, и шатен наклоняется над ним, позволяя обнять себя и уткнуться в шею. Одно быстрое, но плавное движение и вот он уже наполовину в Итальянце. Он сжимается, но толку совершенно нет, член движется дальше, глубже. - Блять, - шатен не сдерживается и, со всей силы дергаясь, входит почти до конца. Медленно выйдя из такого податливого тела, Германия берет парня за волосы и поднимает, заставляя встать на ноги. Марко шипел и все же медленно поднялся, как только он почувствовал пол под ногами, его коленки предательски подогнулись. Быстрый разворот, сильное нажатие крепких рук на плечи, и вот итальянец уже стоит прижатый к поверхности стола. Придерживая член, немец медленно вошел в юношу, иной в свою очередь подался вперед, отказываясь, но сильные руки наоборот потянули назад, насаживая мерзавца до конца. Марко не успевает перевести дыхание, как снова движение бёдрами, и в него опять врезается член мужчины, в конце замедляя темп и пройдясь по той точке глубоко внутри, что итальянец протяжно стонет. -Твою..мааать.. Шатен замирает, давя головкой на простату и слушая нескончаемые сладостные стоны. А потом снова начинает двигаться. Плавно, постепенно набирая темп, почти каждый раз задевая простату и начиная стонать в голос. Внутри узко до предела. Стенки сжимаются, что затрудняет движение, но так давит, что можно лишь подумав об этом, кончить. Он стонет, даже не сдерживаясь, и пытается прижаться к мощному телу. Клаус рычит, стонет и кусает острые плечи... Он берется рукой за член итальянца и, обведя пальцем головку, начинает двигать рукой. Парень стонет громче, протяжней, выкрикивает имя немца, с каждым разом громче, отчетливее. Они оба потеряли счет времени. Он слышит шлепки бедер о его ягодицы и хлюпающий звук, с которым из него выходит член, это настолько сводит с ума, что голова начинает кружиться, а в груди появляться чувство, будто под ребрами вакуум. Шатен ускоряется до той степени, пока органы не начинают сжиматься, а кровь пульсировать в напряженных конечностях. Он знает, скоро наступит разрядка. По трясущемуся телу Марко он понимает, что тот тоже близко. Юноша чувствует, что внизу начинает собираться комок всех оголённых нервов. Сердце бьётся быстрее некуда, а Клаус замедляет темп до того, что был вначале. Он начинает так медленно входить, что итальянец снова визжит. Он последний раз двигает бёдрами и входит до предела, останавливается, закрывает глаза, стонет. Марко чувствует, как в него рывками выплёскивается горячая вязкая сперма, и так же чувствует, что не останавливающаяся всё это время рука тоже замедляет темп, и на выдохе он кончает. Клаус едва находит силы натянуть на свою голую задницу штаны, ложится на спину Марко, любовно поглаживает бока, трется щетинистой щекой между лопаток и прикрывает глаза, прижимая мерзопакостного итальянца к себе, как вдруг, двери раскрываются и влетает Ясуко. -ПАЦАНЫ, Я ТУТ НОГОТОЧКИ НАРАСТИЛ, СМОТРИТЕ!!!- он так радостно кричал это, но увидев этих двух сразу же выдохнул. - Вы снова за свое, пидорасы ебливые? Да Господи, в которого я не верю, за что мне такие союзники? Вальяжный разворот и он поспешно удалился.