Вторая попытка

      Впервые за последние пятнадцать лет Рэм Ларкес позволил себе взять отпуск. Всего лишь краткие две недели, большей передышки сознание координатора, желающее всегда держать руку на пульсе событий, не могло простить. Но и это являлось огромным достижением. Искусники, как фактор крайнего раздражения, десятилетиями трепавший нервы, наконец-то устранились. Рэм не сомневался, что вскоре найдётся новая проблема, требующая его внимания, но не воспользоваться затишьем было бы глупо. Сравнительно недавно он научился ценить настоящий момент.       Мало поддающиеся объяснению традиции, доставшиеся от воспитавших его родителей, направили его к берегу моря. На севере округ Вендел граничил с Восточным океаном, и течения разных температур смешивались невдалеке от волнорезов, создавая причудливые картины, особенно в сезон штормов. Яростные морские пейзажи иррационально успокаивали натуру, обычно мечущуюся из угла в угол в поисках любого дела, лишь бы приблизиться к заветной цели. Теперь прежнее стремление оказалось похоронено в глубинах памяти, а новое, ещё до конца не оформившееся, следовало по пятам за неугомонным некромантом.       Тангор, впервые услышав о подобном решении, поначалу хмыкнул и, казалось, пропустил мимо ушей, а затем уже за полчаса до отправления поезда надумал присоединился. Заявил, что никогда не наблюдал вблизи разницу между индексами ближнего и дальнего круга генератора МакГейма, и как уважающий себя алхимик обязан исследовать это явление. Рэм молчаливо уступил вторую полку в купе неожиданному соседу.       Вот и сейчас Томас умчался по своим неведомым делам, влекомый новыми загадками и жаждой очередных фантастических открытий, предоставив координатору наслаждаться одиночеством. Синие волны океана, конечно, не позволяли в них искупаться (Томас презрительно поджал губы, едва Рэм заикнулся о подобном), чересчур холодные для такого, зато каменистый пляж, мало привлекательный для отдыхающих, являлся идеальным вариантом для уважаемого чёрного мага, не желающего внимания и посторонних глаз.       Снятый особняк на окраине городка встретил гостей приветливо. Ларкес с удобством устроился в гостиной с чашкой кофе, лениво размышляя, не пригласить ли юношу в театр. Местная труппа, по слухам, весьма недурно играла, да и прошло уже несколько дней с премьеры, толпы не будет.       В тишине душного вечера зазвенели входные колокольчики, хлопнула дверь, тут же запертая вновь охранным проклятием. Защитные знаки помалкивали, и Рэм расслабился. Тангор ревниво прятал секреты грядущего проекта и спустился в зал, только когда сложил записную книжку и рабочие графики в чемодан, обновив заклятие-предохранитель. Не то чтобы опытный маг не мог его сломать, но пока в его намерения не входило разрушать хрупкое равновесие их рабочих отношений. Может быть позднее, когда они направятся в Редстон.       Томас оккупировал диван, закинув ноги на подлокотник. На предложение отужинать он несогласно промычал под нос, а затем осмотрел Ларкеса, странно поблёскивая глазами. Оценив по-домашнему расстёгнутую рубашку, удовлетворительно кивнул. Рэм отрепетированным движением приподнял одну бровь, давая понять о своём недоумении. В последнее время их невербальное взаимодействие улучшилось — Тангор с лёту ловил его жесты. Хотя его реакция до сих пор оставалась для аналитика загадкой.       Вот и сейчас Тангор вместо того чтобы снизойти до ответа, закатил глаза и единым гибким прыжком вскочил на ноги.       — У меня есть идея получше, — мурлыкнул он и бросил шальной взгляд на Ларкеса.       На этот раз послание получилось однозначным, и Рэм считал его махом. Предвкушение волнующей дрожью пробежалось по телу. Поднявшись следом, Ларкес привлёк его к себе ближе. Томас приобнял за шею, другой рукой начиная расстёгивать пуговицы. И внезапно замер, озарённый пришедшей на ум идеей. Нахмурился, что-то прикидывая. Рэм терпеливо ждал, почти воочию видя как в светлой голове вертятся шестерёнки. Результат его не разочаровал:       — Ты помнишь мою идею про чёрное предвидение? — Ларкес встрепенулся. Как тут забудешь, по возвращении он заставил блудного некроманта в подробностях описать пережитый опыт. Тангор поначалу упрямился, но после намёка, что в лабораторию высшей защиты не так сложно получить доступ, особенно если просит координатор региона, стал куда сговорчивее.       Ларкес надеялся, что задумку Тангора удастся повторить в других условиях, но надежды разбились о жестокие границы реальности. Если понять и принять мир теоретически было выполнимо для некромантов, то управлять вектором реальности оказалось уже не под силу. Опыты с открытым Источником показали — молодые специалисты отдела Сатала не способны к таким подвигам.       Мысль Тангора летела вперёд, не обращая внимания на затруднения собеседника.       — Тогда, на острове Короля мне удалось добиться содействия. Думаю, если поднапрячься, получится управлять даже открытым Источником без носителя. — Ларкес спешно вспоминал, не упоминались ли недавно обнаруженные магические аномалии такого рода в отчётах. Но нет. И даже до шахт Ундегара было около пяти дней на поезде. Но когда Тангора останавливало расстояние? По его лихорадочно горящим глазам было видно — он что-то нашёл.       — Ты хочешь повторить опыт? — предположил Ларкес и наклонил голову к плечу, силясь понять чужой ход мыслей. Но Томас покачал головой.       — Результат, скорее всего, будет тем же. Если я хочу получить другой исход, нужно кое-что изменить в условиях задачи. — И он умолк, предоставив домысливать остальное Ларкесу.       — Ты предлагаешь мне?..       Томас медленно и с силой прошёлся руками по чужой спине, снизу вверх. Зарылся пальцами в волосы, сжимая, заставив чуть откинуть голову назад. Ларкес сглотнул. Ему пришлось взять пару минут на обдумывание. С одной стороны, с Тангором он редко жалел о принятых решениях — тому удавалось вывернуть любую ситуацию в свою пользу. И лучше было ему потворствовать и стать соучастником, увидев всё своими глазами, чем потом получать пугающие сообщения с другого конца света.       А с другой, позволить такое мальчишке. Уступить ему второй раз?       Ларкес не питал иллюзий относительно возраста Томаса — Тангоры вообще имели свойство рано входить в силу. Этот был ещё поразительно рассудителен, в отличие от других. Но это не повод предоставлять ему право командовать. Если в условиях работы он такой подход понимал, мог поступиться принципами, то в спальне... шёл иной разговор.       Ларкес задумчиво стянул с Тангора рубашку (куртку тот сам бросил куда-то в сторону) и с удовольствием огладил ладонями его бока, живот. Задержал взгляд на мышцах пресса и рук, развитой мускулатуре, не типичной для магов. Представил, как бы оно могло быть, если сейчас он согласится. И рвано выдохнул.       Чувства напоминали ему спутанный клубок нитей, но постепенно поверх остальных проявилось одно, главное — любопытство. Рэму стало интересно, что произойдёт следом. Тангор умел удивлять, и хотя у него получалось предугадать некоторые его следующие шаги, в них всегда оставался элемент интриги. И ему захотелось узнать, как тот представляет себе их первый раз «наоборот», чего хочет попробовать? И что заставит его испытать?       Ларкес без слов направился к лестнице в спальню. Любопытство сгубило кошку. Его же определённо погубит некромант. Но он оглянулся на пороге, показывая следовать за ним. Долго уговаривать не пришлось.       — А почему не здесь? — Томас в два счёта нагнал его и пошёл рядом.       — Тебе едва ли понадобится многомерный Знак. — У маломощного Источника существовала масса недостатков, но в их случае это скорее преимущество. — А я не хочу обдирать спину.       Тангор хмыкнул, вспоминая собственные царапины от паркета особняка в пригороде Редстона. Но в кровати удобнее, бесспорно, тут он был согласен. Поэтому, едва войдя в комнату, подтолкнул их обоих к постели.       Рэм прикрыл глаза, стремясь уйти от мыслей и полностью ускользнуть в происходящее, сосредотачиваясь на ласкающих касаниях. Почувствовал, как ладонь настойчиво упирается в грудь, без слов указывая лечь. Ларкес колебался недолго и, сжав губы, покорился. Тангор пристально следил за его реакцией. Когда тот лёг на спину, его зрачки расширились и на их дне замерцали отблески зеленоватых огней.       То, как Томас преображался в постели Рэм заметил почти сразу. Становился отзывчивым и даже болезненно чувствительным, будто и не чёрный вовсе. Поутру наваждение пропадало, и Рэм мог бы решить, что ему показалось, если бы на следующий раз всё не повторилось. Вплоть до криков, доведённый одними лишь руками, и неслышимых, беззвучных, выраженных одним телом просьб. Контраст обыденного некроманта с ним же ночью не просто удивлял. Он завораживал. Рэм не был бы честен с собой, если б сказал, что его это не привлекало. Ещё как.       Но так происходило пока Тангор брал на себя роль подчиняющегося. Как выйдет теперь — не знали, пожалуй, они оба. И с настороженностью вслушивались вглубь себя, отмечая, как реагируют на друг на друга.       Ларкесу всегда с трудом давалось доверие. Даже хуже, чем обычному чёрному, которые сами по себе недоверчивая публика. И всё же он старался, расслабляя судорожно сжатые руки, заставляя себе прекратить держать в уме основы плетений, всегда готовых развернуться по первому зову.       Когда Тангор предложил завязать глаза полоской чёрного шёлка, он яростно мотнул головой.       — Я хочу видеть.       Томас, сидящий на нём сверху, замер на секунду, а затем прищурился.       — Суть в том, чтобы отпустить контроль, а не удерживать его.       — Считай это моей прихотью, — стоял он на своём.       Томас пожал плечами, соглашаясь. У Ларкеса была ещё одна причина оставить себе зрение, помимо желания сохранить иллюзию того, что он может как-то повлиять на ситуацию, управлять ею.       Он боялся, что его нестабильный разум сольёт двух важных для него людей в одно целое. И вместо шёпота Томаса, пробуждающего в нём желание, давно запрятанное в глубинах сознания, ему почудится голос старого друга. Худо-бедно ему удавалось разграничивать двух Тангоров прежде, и сейчас это не должно было измениться. Каким бы странным не считали его эмпаты, он не собирался получать удовольствие от собственных бредовых расстройств. И Томасу, пусть он никогда об этом и не узнает, это едва ли пришлось бы по душе.       Общаясь с Томасом за пределами деловых тем, он чувствовал, что шагает по шаткому льду. Слишком просто было провалиться в безумие, желавшее смешать две личности, подменить источник давно утраченного Чувства другим. Но пока Ларкес держал свою одержимость под контролем, или хотя бы его подобием. А чем чаще Томас рассказывал ему ход своей мысли, показывал, какие цели им управляли — тем больше он находил различий. И это его радовало.       Томас целовался самозабвенно, если так вообще можно сказать. Ласкал и ласкался, льнул и дразнил, чтобы затем в полной мере отдаться страсти. Что было неожиданно. Ларкес начинал понимать, почему его любили женщины — он не терпел халтуры. Ни в работе, ни в сексе. Если оказывался в постели, то стремился прочувствовать всё в полной мере и охотно дарил удовольствие партнёру, наплевав на условности натуры, не смущаясь никаких методов в достижении цели.       Рэм мог только восхищаться. И не держал удивлённого выдоха, когда Томас огладил влажными пальцами вход. Постепенно ввёл и, не прекращая сосать, погладил изнутри. Ребристые стенки плотно обхватили пальцы, и Ларкес непроизвольно толкнулся вперёд — отчасти уходя от ощущений внутри, отчасти желая сильнее почувствовать жаркий рот вокруг члена. Тангор гладил языком под головкой так, что приходилось кусать губы. И трахал рукой не в ритм, не давая кончить. Глаза смотрели из-под чёлки со смехом, давая понять, что он делает это намеренно.       Ларкес не удержался и опустил руку на его голову, надавил, желая чтобы он заглотил глубже. Но Тангор тут же скинул руку, и, хуже того, полностью отстранился, машинально облизнув губы. Ларкес моментально прикипел к ним взглядом: припухшие, почти алые. От мысли, что Томас только что с их помощью вытворял, пульс подскакивал.       Заметив это, Тангор склонился, замерев в паре дюймов от лица. Медленно-медленно приблизился, обхватывая сначала нижнюю губу Ларкеса, посасывая, а затем верхнюю. Чуть прикусил, тут же зализывая, и скользнул языком в рот. Рэм не закрывал глаза, целуясь, в отличие от Томаса, и мог любоваться дрожащими ресницами и раскрасневшимися скулами. Капли пота проступали на шее, готовые в любой момент скатиться вниз. Наверняка, он и сам выглядел не лучше, чувствуя как спина и ягодицы прилипли к простыням. Томас оглядел его с затаённой жадностью, довольно улыбнувшись краем рта. И вновь прильнул, уже целуя в шею, и, почувствовав ответную дрожь, широко лизнул.       Когда его руки обхватили бедра, Ларкес напрягся. Они не обговаривали каких-то границ, да и какие к Шороху границы могли тут быть? Но Ларкес не решался пойти до последнего, присвоить Тангора себе в физическом смысле, а тот и не предлагал. Зато захотел сделать это сам.       И чем теснее Томас прижимался, тем больше поднималась тревога в груди Ларкеса. Его пугали не будущие неприятные ощущения (в конце концов, он успел попробовать многое за свою жизнь) и даже не уязвлённое самолюбие — а секс в такой форме задевал его гордость. Дело было именно в Томасе.       Его руки остановили ладони Тангора, обхватив запястья. Он поднял на него удивлённый взгляд, приподнимая брови, словно хотел сказать: «Ты серьёзно? Сейчас?».       В голове прошелестел чужой смешок: «Рэм, ты вечно воспринимаешь всё слишком серьёзно». Тот вздрогнул — этот голос он узнал бы в любой момент, слишком часто тот сопровождал его во снах.       Тангор-младший воспринял дрожь по-другому. Он на краткий миг позволил проступить недовольству на лице, а затем, очевидно, выбросил причину из головы. Схватил руки Рэма и, подняв над головой, прижал к подушке. И прижался сам, всем телом, притираясь вплотную, соприкасаясь каждой клеткой кожи. Двинулся вперёд, ещё и ещё раз, доводя себя и Ларкеса до грани, замирая на самом краю, чтобы в последний миг опустить руку, обхватывая оба члена и позволяя кончить сначала себе, затем Рэму.       Потребовалось время, чтобы мир вокруг вновь обрёл краски. Шевелиться не хотелось вовсе. Сознание Рэма фоном отметило, что неугомонный некромант соскользнул с кровати и прошлёпал к куче скомканной одежды на полу. Выудив оттуда брюки, он вернулся, лениво перекатившись на Рэма. Тот приоткрыл глаза.       Тангор, сидя у него на коленях, вытянул из шлёвок брюк кожаный ремень. И, пристально глядя в глаза, сложил его в руках. Рэм как заворожённый следил за ним: тяжёлый, плетёный, металлическая пряжка с геометрическим узором. И пальцы Тангора, крепко его сжимавшие. Этот вид его... волновал.       Тангор передвинулся выше и вдруг спросил:       — Ты мне веришь?       Абсолютно невозможный вопрос для чёрного мага. Такого чувства не заложено в их природе, они способны доверять только самим себе и, крайне редко, клану. Тангор не был его семьёй, Рэм до сих пор, чёрт возьми, не знал, как его называть. Крестник? Уже нет. Любовник? Ещё нет.       И всё-таки он медленно кивнул, откидываясь на подушки.       Томас тут же нагнулся, пропустил ремень под его шеей и вдел в причудливую пряжку. И рывком затянул.       Рот распахнулся и Ларкес судорожно попытался сделать вдох, но у него не вышло. Поверх ремня легла ещё и грубая ладонь, до сих пор хранившая на себе запахи моторного масла и удушливо-сладких реактивов для зомби. Губы закололо от онемения, а сердце забилось тяжело и быстро, отдаваясь в ушах, пока его не перекрыл шум. Сам того не замечая, он старался разжать хватку на горле, впустую царапая короткими ногтями.       Источник проснулся, и его гневный рокот заполнил Ларкеса до основания. Томас того и ждал. Бешеный жар чужой Силы попытался захлестнуть его с головой. Атака встретила сопротивление. Источник Томаса хищно рычал, реагируя на враждебного собрата. После первой попытки, более слабая Сила сменила тактику, накинув плетение такого уровня сложности, которое Томас расплетал бы не один час. Он и не стал пробовать. Зеленоватые линии сменили направление удара в последний момент — за окном раздался грохот грома. И тёмно-фиолетовые Знаки опутали чужую Силу, заковав её в свои сети.       Тангор вглядывался в бездонную глубину Тьмы, что таилась в сердце каждого чёрного мага, и находил в нём отражение. Его тянуло, манило заглянуть дальше, но Источник затухал — как и сознание его обладателя.       Томас внимательно следил за тем, как кожа Рэма постепенно краснела, а затем приобретала синеватый оттенок. Адамово яблоко прыгало под рукой, и это заставляло сердце биться чаще. Чёрным нравится агрессия, нравится вид чужой крови. А ощущение стремительно утекающей чужой жизни в ладонях так и вовсе опьяняло. Пульс от зашкаливающего стал падать.       Он сделал глубокий вдох и прижался к губам Рэма. Расслабил ремень и выдохнул воздух — чужая грудь под ним поднялась. Ларкес на остатках сил попытался сбросить его, чтобы сделать следующий глоток кислорода, но тот ему не позволил. Зажав нос и отсчитав в уме несколько секунд, выдохнул в рот вновь. И снова, пока Ларкес не расслабился, позволяя ему всё это делать.       Когда он наконец отстранился, Рэм уже мог дышать спокойно, хотя голова до сих пор кружилась и мир вокруг плыл перед глазами.       — Для чего? — откашлявшись, сипло поинтересовался Ларкес.       — Решил пойти другим путём, раз ты был против первого. — Тангор выглядел так, словно это его тут едва не задушили. Он откинул волосы с мокрого лба. Руки мелко дрожали. — Кстати, а если бы я предложил тебе занять место сверху, ты бы продолжил?       Рэм на секунду представил и у него вновь потемнело в глазах. Фантазии казались очень... желанными. Даже слишком.       — Да, — и уточнил: — но не прямо сейчас.       Слабость всё ещё крепко держала за горло. Но усмешка Тангора утверждала, что у него другое мнение. Рэму было достаточно мельком глянуть, чтобы убедиться — у Томаса стоял. И, он готов поклясться, у него тоже.       

***

      Ларкес той ночью спал беспокойно. Его донимали сны, полные тревожных предчувствий. Забывшись только под утро, он вдруг увидел то, что, как он думал, давно успел забыть.       Мальчишки подсматривали в замочную скважину тяжёлой дубовой двери, украшенной вырезанными по периметру птицами. Увы, но видно было плохо. Зато слышно — просто отлично.       — Как это могло произойти?! — бушевал внутри комнаты мужчина в строгом костюме. — Что мой сын оказался... — он какое-то время боролся с собой, а затем всё же выплюнул ненавистное слово: — чёрным!       Тут он непроизвольно бросил взгляд на жену. Самый очевидный вывод напрашивался сам собой, ведь всем известно: порченая кровь передаётся по наследству.       Женщина побледнела, осознав мысли здесь присутствующих, и замотала головой, отрицая. Она не была безупречна, но никогда не давала поводов подозревать её в измене. Уличить её не вышло бы: оба сына явственно унаследовали черты своих родителей. Белизну кожи и тёмно-русые волосы матери, а серые глаза и невысокий рост от отца. Младший, Рэм, даже больше — складом характера напоминая родителя, уже сейчас проявляя интерес к общественным наукам, особенно экономики и политики, пока его сверстники предпочитали развлечения.       Врач семьи позволил себе кашлянуть, привлекая внимание:       — Мистер Ларкес, вы же понимаете, иногда (пусть и очень редко) данное... заболевание проявляется случайным образом. Даже в достойных уважения семьях. Помнится, у господина Мерсенга тоже в роду имелись прецеденты...       Он опустил голос, а затем и вовсе замолчал. Мальчишкам приходилось прислушиваться изо всех сил, пихая друг друга локтями за лучшее место.       — Это всё из-за тебя, — прошипел один из них. — Почему ты стал чёрным?       Маленький Рэм не знал, что ответить. У него только проявился Талант. Он пока не знал, чем это грозит в эпоху Инквизиции. Понимал только, что теперь всё изменится.       

***

      Почти каждое утро Томас исчезал в неизвестном направлении, возвращаясь ближе к вечеру и по уши устряпанный. Хотелось надеяться, что это что-то не противозаконное, но едва ли так было на деле. Ларкес предпочитал закрывать на это глаза. Он, в конце концов, в отпуске, так пусть за ситуацией следят местные власти. Тем более, что вскоре подозрительные вылазки прекратились и некромант поселился на несколько дней в библиотеке, обложившись картами и справочниками.       Это казалось несколько удивительным. Насколько Ларкес знал из донесений, в последнее время Тангор грезил усовершенствованием летательного аппарата. Его пришлось оставить в Империи (в грузовик модель не помещалась даже в разобранном виде), а своих ходом он бы не перелетел водную преграду между странами.       В общем-то Ларкесу было даже жаль — он бы не отказался собственными глазами взглянуть на подобное чудо. Поразмыслив, он осторожно поинтересовался не требуется ли что-то для нового изобретения. Государство охотно предоставило бы финансовую помощь в обмен на некоторые условия.       Мысли о разведке на летающих машинах не покидали головы многих в Круге, а лично Ларкес потратил пару часов вместе с министром Михельсоном в мечтах о воздушных патрулях на границах. А ведь можно соорудить машины со взрывчатым веществом на борту, которые применялись бы в военных действиях.       Словом, приказ способствовать всеми силами в данной разработке пришёлся ему по душе. И внутри он надеялся, что его регион станет родиной великого открытия. Всё-таки опасения, что Тангор останется в Империи, не исчезли. Даже усилились, когда Ларкес получил донесение о личной башне некроманта.       Однажды Тангора всё же удалось заманить в ресторан. Во время ужина он находился в благодушном настроении. Что бы тот ни искал, похоже, его поиски увенчались успехом. Рэм решил воспользоваться шансом.       — В И’Са-Орио-Те тебе удалось сделать несколько великих открытий. — Немного лести не повредит. Тем более Тангор благосклонно кивал. — Ты не думал продолжить их исследование?       — Нет, — довольно жёстко обрубил тот. И какое-то время Ларкеса разглядывали с чисто алхимическим интересом — словно проверяли реакцию на слова. Рэм попытался принять как можно более независимый вид, отражая только любопытство. По усмешке Тома стоило предположить, попытка не увенчалась успехом. Наконец он пожал плечами и признался: — Не получится.       Ларкес выразительно приподнял бровь, поощряя продолжить.       — С теми материалами, что у нас есть, и технологиями, летательный аппарат держится в воздухе не больше пятнадцати минут. Больше он просто не способен — вес топлива не позволяет подняться. Я думал отключать мотор, переходя на планирующий полёт после набора высоты, но экономия получается небольшой — слишком много масла затрачивается на повторный запуск.       Рэм попытался вникнуть. Его образование не позволяло понять все технические сложности, но он жил уже сотню лет и иногда в круг его интересов входили алхимические опыты. С течением времени наука шагнула вперёд, но азы остались теми же.       — Думаешь, потребуется изобрести более мощное и лёгкое топливо или облегчить каркас аппарата?       Томас подарил ему поражённый взгляд. Похоже, он не рассчитывал на понимание проблемы. Если бы он мог, то Ларкес бы самодовольно улыбнулся. А так просто пригубил вина, празднуя безмолвный комплимент.       — На самом деле, у меня возникла другая идея. — Томас какое-то время колебался, говорить или нет. Ларкес терпеливо ждал. — Я хочу поднять кого-то из алхимиков прошлых эпох вроде города Наблы.       — Проект засекретили ещё больше после твоего визита, — с сожалением признал Ларкес. — И временно приостановили из-за назревавшего конфликта с Империей: дальнейшие разработки требовали огромного финансирования. Возобновят, конечно, но не скоро.       Томас выругался. С большей частью Ларкес был согласен, исследования древних эпох имели огромное значение для страны. Но приходилось брать в расчёт и другие моменты.       — В общем-то, чего подобного я и ждал, поэтому решил начать с Кейптауэра. Если они сумели построить «ла-ла-ла», то и в алхимии весьма недурно понимали. — И откинулся на спинку стула, замолкая, когда к столу подошли официанты. Они дождались пока их оставят наедине.       — На организацию экспедиции и сбор Круга потребуется минимум два месяца, — прикинул Ларкес. — Если ты сам возьмёшься обучать некромантов, возможно, меньше.       Тангор энергично помотал головой.       — Нет уж, я с Кругом наигрался на сто лет вперед! Да и нет нужды в экспедиции. — Ларкес приподнял брови. Томас нагнулся вперед и с азартом зашептал. — Как ты думаешь, кем в шахтах Ундегара был тот гуль?       — Неудачливым охотником за наживой? — Кто-то же тырил из штольни инструменты и прочее.       — Не то. Соединений центральной шахты с Древним проходом там не было вообще, мы обнаружили коридор случайно. Вывод только один — он присутствовал там изначально. Не гуль, я имею ввиду, а человек. И я порылся в материалах о масштабных плетениях. Их периметр невозможно активировать одновременно. Ни у одного мага не хватит сил протянуть плетения через полмира. Так что древние включали этот их генератор поочерёдно, просто переходя от одной опорной точки к другой. Готов спорить, они начинали с внешнего круга! Обычный-то периметр поверх другого сложно выставить, а уж в таких масштабах! Зато внутри уже работающего разместить такой же — не в пример проще. — Рэм кивнул. Почти все охранные и банковские проклятия работали по такому же принципу.       — Скорее всего, Ундегар был одним из последних. А уж в крайнем-то точно должен остаться кто-то, знающий как включить «ла-ла-ла».       — Тогда это либо точка «до» Ундегара, либо «после».       — До, — уверенно объявил Томас. — Я уже проверил.       Лицо у Ларкеса дёрнулось. Он не любил, когда люди вокруг знали больше, чем он. Власть — это не только сила и статусность. И её можно получить по разному. Один из способов — обладать информацией. И Ларкес считал его одним из самых эффективных.       — Там Открытый Источник, как на Острове Короля и набережной Танура, — развивал свою мысль Томас. — И, учитывая мой прошлый опыт с ним, я смогу поднять мертвеца в одиночку. Не сойдя с ума, конечно, и не вбирая его в себя, хватит с меня жильцов в голове!       Это было нечто интересное! Насколько Ларкес знал, все некроманты сходились на едином мнении — если в ритуале участвует меньше двенадцати адептов, целостность сознания будет неизбежно нарушена.       Тангор с удовольствием полюбовался его изумлением.       — Если поднять тело без использования своей силы, а при помощи открытого Источника, то привязки к сознания мага у него не будет.       На секунду представив, Ларкес содрогнулся. Слишком напоминало детские сказки про призраков.       — Будет просто астральное тело, без привязки к физическому. Слепок личности человека, на какое-то время проявившийся в реальности. Вроде ауры гуля, существующего даже после уничтожения его тела, — Ларкес тут же уцепился за этот момент.       — А оно сможет захватить чужое? Как тот же гуль?       — Может, но не успеет. Шорох схарчит его раньше.       — И как ты собираешься его уговорить закусить чужой личностью?       — Шутишь? — возмутился Томас. — Да для него это просто конфетка. Он же питается ощущениями, чувствами. Плоть — просто обёртка, фантик. Тут и просить не потребуется, только позвать. В ходе этого у меня и возникла проблема. Пока я буду занят некромантией и управлением Источника, у меня будут связаны руки. — Ларкес выбросил из головы моментально появившуюся перед глазами картинку и позволил себе лёгкую насмешку (недаром он столько тренировался).       — Ты разучился ставить отвращающий периметр?       Тангор вернул ему ехидный взгляд.       — Бесполезно ставить периметр, если нежить уже внутри, ты не находишь?       — Ты нашёл лича! — догадался Рэм. Тот кивнул. — Но разве после нежити остаётся память человека?       — Обычно не более пары дней, но близость Источника повлияла. Он не так сильно изменён. По сравнению с обычными, даже хорошо сохранился.       Весь план Тангора выглядел сущим сумасшествием. И, если бы Ларкес его не знал, то с уверенностью сказал — он ни за что не сработает. Но вся беда состояла именно в этом. Какая бы невозможная авантюра не приходила в голову Тангору, у него она получалась.       Он попытался взглянуть с другой стороны. Если он и вправду сумеет, какие открывались горизонты! А если использовать не Шороха, а накопители? Записать последние дни жизни мертвецов на кристалл записи, так же как НЗАМИПС это делал с оттиском ауры каждого мага.       К этой мысли Томас отнёсся скептически.       — Ты представляешь, сколько там всего, что нужно записать? Ни одного кристалла не хватит.       Вот тут Ларкес мог бы поспорить, всё же он имел представление, над чем работают в лабораториях столицы государственные алхимики.       Но близость Шороха... Если он его отметит, то Ларкес не задержится на посту координатора. Это было бы крайне нежелательно. Тангор, услышав, нахмурился, и его взгляд на минуту стал пустым, обращённым внутрь себя, к той части, где обитал нежить.       — Он обещает тебя не трогать, — в голосе Тангора звенел плохо скрываемый смех. — Ты, на его взгляд, не вкусный. У тебя эмоции словно затёртые, к тому же ещё и перепутанные. Его интересует только цельный отклик. Рядом со мной и сознанием мага ты для него просто затеряешься.       Нежить не находил его... аппетитным. Это могло бы стать занятным предметом для размышлений, но не сейчас. Уголок рта Ларкеса дёрнулся, отражая его веселье.       В этот момент в помещении раздался выстрел. Бокал в руке Рэма упал на стол, а затем и на пол, разбиваясь на осколки.       

***

      За первые годы работы в надзоре Ларкес прочно занял кресло начальника отдела. Всё же у него за плечами был бесценный опыт Инквизиции. Мало что изменилось по своей сути: он всё так же поддерживал целостность страны, участвовал в розысках и сопоставлял данные агентов. Только теперь не под знаменем церкви, а светской власти.       Но когда ему поручили приглядывать за юным, но подающем надежды маге, Рэм был далеко не в восторге. С собратьями по ремеслу он ладил постольку-поскольку. Воспитанный совсем в другом ключе, он казался среди других чёрных белой вороной. И хотя времена дуэлей прошли (а было время, когда ему назначали не одну и даже не две в день), а боевые навыки прочно закрепились в памяти, он не любил быть чьим-то наставником. Другой бы, пожалуй, обрадовался возможности погонять молодёжь и самоутвердиться за их счёт. Но у Ларкеса не было таких желаний. Выбили, давно, ещё в юности.       Ларкес был в два раза старше Тангора и поначалу с сомнением присматривался к молодому парню, выбравшему стезю офицера. После реформации и упразднения Инквизиции многие юноши хлынули в недавно созданное правительство в надежде урвать свой кусок.       Тангор оказался не похож на привычных чёрных: нахальных и малоуправляемых. Блесстяще образованный, амбициозный и потрясающе жадный до всего нового, будь то умения или знания. Рассмотрев в Ларкесе непочатый край последних, он стальной хваткой вцепился в начальника. И впитывал каждое его слово, как губка, с тем, чтобы тут же применить их на практике. Потрясающий талант расцветал на его глазах — Ларкес не мог его не заметить. Рэм вспоминал древние тексты и утерянные заклинания из книг, в которые успел сунуть нос во время работы в Инквизиции — большую часть их сожгли, и они бы оказались утеряны безвозвратно, если бы не его цепкая память, всё ещё хранившая их содержание. Тангор пропадал на тренировочных полигонах, пытаясь воссоздать плетения. И ему удавалось, Шорох бы его побрал! То, на что Ларкесу не хватало мощи Источника, Тангор делал играючи.       Ларкес и сам не заметил, как над ним взяли шефство. Уладить конфликт с подчинёнными чёрными? Тангор тут как тут. Выступить на заседании с докладом? Охотно! Неудивительно, что молодой маг стал быстро продвигаться по службе.       Со стороны, отмечал Ларкес, могло бы показаться, что парень поднимается по карьерной лестнице за его счёт. Но если случалось что-то непредвиденное, тот бежал к Ларкесу за разъяснениями. И опускал глаза, признавая его старшинство у всех на виду. Все чёрные в Управлении понимали истинную ситуацию. А обычные люди? Ну что ж, кто-то мог бы и спутать, не зная их повадок..       И по мере того, как разговоры о боевой магии в кабинете после работы сменялись житейскими беседами обо всём на свете, а к ним прибавились пара стаканов тёмного, официальные «Ларкес» и «Тангор» опускались. Их постепенно сменяли «вот скажи, Рэм...» и «Плетения ниже, Тодер! Видишь...»       Тодер видел. И на что указывал Рэм, и немного сверх того. А тот, в свою очередь, рассказывал о чём просили.       Чёрные вообще редко к кому привязываются, и доверяют друг другу тоже не часто. Но так уж сложилось, что между ними возникли приятельские отношения, которые переросли в крепкую дружбу.       Ларкес, с детства ощущавший себя умнее прочих, дальновиднее, со временем закономерно нашёл себя в должности аналитика, где ценились его таланты. И наконец-то обнаружил равного себе в повзрослевшем Тодере. Того же, вкупе со всем остальным, очаровывала чужая способность в предугадыванию, просчёту.       — Иногда мне кажется, — делился Тод, развалившись в кресле в конце рабочего дня, — что ты знаешь всё наперёд. Даже меня можешь просчитать заранее.       Если бы Ларкес мог, он бы улыбнулся: чуть снисходительно, но без издёвки. Действительно, многие порывы Тода лежали перед ним как на ладони: читай-не хочу. Просто с высоты опыта и долгих лет дружбы. Далеко не все, увы, но многие. Впрочем, Тод и сам его уже знал как облупленного.       — У меня сын родился недавно, знаешь же.       Ларкес кивнул. Конечно, знал. К нему в тот день подошёл едва ли не каждый в отделе, робко пытаясь узнать, что случилось у капитана и не нужна ли ему помощь лекаря? Так светиться для чёрных ненормально!       — На меня отец насел, покрестить, мол, надо. Уж от дел давно отошёл, а в голове всё одно. Инквизитор, — выдохнул Тангор, то ли раздражённо, то ли просто устало. Ларкес не стал ему напоминать, что и сам работал там же до Реформации. Хотя это мог быть один из факторов, почему Тод обратился именно к нему с просьбой стать крёстным.       — А разве я могу кому-то другому доверить сына? — совершенно искренне изумился он и, кажется, даже возмутился. У на удивление общительного мага была масса знакомых и уйма набивавшихся в таковые. Ларкес мог бы назвать одно-два имени, заслуживающих доверия, но, подумав, смолчал.       Врагов у будущего координатора (в чём Рэм не сомневался) тоже было в достатке. В себе он был хотя бы уверен.       — Значит, решено, Рэм, — довольно кивнул Тодер.       В начале лета внука великого Инквизитора Тангора крестил другой бывший Инквизитор. Всё по канону, как завещали великие предки и правила разрушенной организации. Тодер, Ларкес был уверен, хохотал над этим до слёз.       Но для Ларкеса, воспитанного в другом веке, всё было всерьёз. И если он клялся перед ликом богов относиться к сыну лучшего друга как к собственному, хранить и оберегать, принять в собственный клан, будь на то необходимость, то так оно и будет.       В данном вопросе Ларкес оставался старомоден. И Тодер не мог этого не понимать.       

***

      В себя он пришёл в светлой одноместной палате, с перебинтованной грудью. У постели немедленно появился лекарь и захлопотал со склянками. Выпивать что-то либо Ларкес отказался до выяснения всех обстоятельств. Лекарь попытался было возмутиться, но быстро взял себя в руки, стоило напомнить что его пациент чёрный маг и, мало того, координатор региона.       — Весьма необычное у вас ранение, господин Ларкес, — поделился тот. — Вы, чёрные, обычно от магии страдаете. А тут... — он показал контейнер с одинокой покрасневшей пулей на дне. Рэм повертел её в руках — обычная пуля.       Относительно недавно появившиеся пистолеты не были доступны в продаже и поставлялись только армейским. Но это не объясняло почему щиты не защитили. Он был уверен, что выставил их сразу как услышал знакомый звук. Впрочем, это полёт арбалетного болта он бы успел перехватить, на счёт скорости пистолетов могли быть сомнения.       «Нужно будет не забыть подкорректировать записи мед.персонала», — решил про себя Рэм. Маг, побеждённый алхимической игрушкой — это анекдот.       И сделал мысленную пометку проконтролировать разработки в этой области. Любопытно, кто же сделал ему такой подарок? Впрочем, на сей счёт у Ларкеса имелись свои догадки. Пока же стоило узнать другое.       — Со мной был юноша, тоже чёрный. Он...       — Его задержала жандармерия. За убийство двоих людей.       Ну, хотя бы за месть исполнителям не стоило переживать. Об этом Тангор уже позаботился.       Пришлось отдавать распоряжения по телефону. Меньше чем через час перед его очи представили взвинченного некроманта. Создавалось впечатление, что то ли уже успел подраться, то ли как раз собирался.       — Объяснись!       — Что? — не до конца понял Ларкес. Он как раз осторожно проверял ранение. Сесть удалось, хотя и с трудом. Даже с использованием магии его лечение займёт некоторое время. Тангор с размаху опустился на кресло в углу, вперившись взглядом в мага.       — У тебя такой вид, словно ты знал, что это произойдёт.       Ларкес покачал головой.       — Подозревал что такое возможно, но не знал. А ты? Убийство на глазах свидетелей. По факту, тебе грозят Оковы Избавления за такое.       — Рядом со мной хотели убить координатора региона! Это была самооборона. Вдруг бы я был следующим? — Рэм на миг представил, что после покушения на него могли напасть на Томаса. Забывшееся безумие снова подняло голову из глубины. Он поспешно моргнул, избавляясь от видения.       — Так за что тебя хотели убрать? — потребовал Тангор, не позволяя уйти от темы.       Ларкес осёкся и замер, внимательно глядя на него. Стоило ли ему сообщать о своих догадках? Томас не был замечен в особой злопамятности, да и мстил с небольшой охотой. Но не возобладают ли над ним традиции и чувство долга? Если и говорить, то эту информацию стоило доносить очень осторожно.       — Я стал... — он замялся, признавать это оказалось больно для гордости. Особенно перед Тангором. — Не так сильно нужен как раньше. Искусники побеждены и почти полностью пойманы, а остатки скоро последуют за ними. Когда мы с Михельсоном договаривались о передаче мне контроля над регионом, то не обсуждали, что будет после разгрома секты. По правде говоря, тогда это казалось невероятным.       Томас фыркнул. Рэм и сам бы посмеялся, если бы не помнил былую мощь Искусников в годы Реформации.       — А убивать-то тебя зачем? Или с поста координатора не увольняют?       В этот момент Ларкес предстал перед выбором. Необходимо было решить, стоит ли Томасу знать.       Поднимись эта тема раньше, Рэм бы ускользнул от ответа или наплёл с три короба. В конце концов, он и не должен сообщать: как знать, вдруг удастся решить ситуацию между ним и министром миром? Но в последнее время у них с Томасом установилось шаткое доверие. Не настороженное перемирие, когда опасаешься поворачиваться спиной и ждёшь в неё проклятие, а нечто хрупкое, грозящее развалиться от неосторожного жеста, но неуклонно растущее и набирающее силу.       Ларкес рискнул.       — Полагаю, Михельсон считает, что я буду мстить за лучшего друга. — Он почти наяву увидел как в голове Тангора что-то щёлкнуло. Такой звук выдаёт часовой механизм, сделавший ошибку в своём ровном ходе.       — Погоди-ка, его же убили Искусники! И тебя хочет убрать Министр безопасности? — Тангор не слишком хорошо знал первых лиц государства, но о нём-то был наслышан.       — Искусники, безусловно. Дело в том, как им это удалось. И нет, он не станет организовывать на меня покушения, — поспешил разъяснить Ларкес. — Не его профиль — напрямую. Да ему и не нужно. Думаешь, мало желающих? Я мало кому нравлюсь в качестве руководителя. Слишком много власти в одних руках и, как многие считают, я её не удержу. Но если раньше желающих сдерживало покровительство Михельсона, то теперь, когда они увидят, что его больше нет, покушения вроде сегодняшнего станут регулярными.       Томас нахмурился.       — Так всё-таки, что на счёт отца? Ты мне скажешь?       — Зачем? — удивился Рэм. — Пойдёшь мстить? Некому. Я клянусь тебе, все причастные давно мертвы. — Он старался не вспоминать месяц после той смерти. Каким бы ужасным не было его духовное и физическое состояние тогда, он постарался, чтобы исполнители, а главное, заказчики прочувствовали его боль в полной мере.       — Тогда причём здесь Михельсон?       — Он, — Рэм замялся, подбирая слова, — не предотвратил покушение. Тодера многие предупреждали, и я в том числе, что он слишком высунулся. Видишь ли, после Нинтарка, когда НЗАМИПС развязали руки, полетели головы. Всех Искусников казнили, причём многие из них оказались знатью или власть имущими.       — И что? Это же надзор, что им сделают!       — Ты переоцениваешь его силу. Представь на секунду, что надзор во главе с Эданом Саталом врывается к тебе в дом. И, не дав тебе сказать и слова, испепеляет на месте твоего отчима, а брата берет под стражу. Без объяснения причин, без предупреждения — только объявив, будто они пособничали запрещённой секте. Свои дальнейшие действия можешь предугадать?       Тангор сжал кулаки, а его лицо потемнело. Рэм кивнул сам себе.       — Увы, тогда нужно было действовать быстро, и его действия были оправданы ситуацией. После катастрофы в Нинтарке многие были в панике. И всё же порой его методы были слишком жёсткими. Большинство вспомнило времена Инквизиции, — он усмехнулся. — Так что врагов у него появилось тогда немерено. Не удивительно, что кто-то помог Искусникам устранить их главного противника. И я почти уверен, Михельсон знал о грядущем покушении. Но промолчал. Возможно решил, что такому боевику это не страшно, но я считаю, на него надавили сверху. И нападение удалось.       Он с силой растёр лицо рукой, словно изгоняя призраков прошлого. Тодер был для него не просто другом, что уже само по себе немыслимо для чёрных магов. Он был и остаётся единственным особенным человеком, всем, кем только мог стать другой человек. Он верил ему и восхищался, волновался и почти боялся за него. Тодер был тем, за кем хотелось следовать, и кого он хотел бы вести за собой.       Их отношения были удивительны. Не неся в себе ни малейшей толики романтического интереса, они завораживали. Это как открыть в чуждом существе самого себя и рассмотреть в себе другого. Настолько отличного от самого себя и вместе с тем схожего в своей сути.       И неповторимо.       Ларкес не тешил себя лишними надеждами. Он понимал, что такое чувство существует в единственном экземпляре, и он уже не способен испытать его вновь.       Томас какое-то время размышлял, а затем, взглянув на собеседника, вышел из палаты. По коридору зазвучали его быстрые шаги сначала в одну сторону, затем обратно. Вернулся он уже с двумя чашками чая, исходящих паром. Рэм почувствовал рядом призрак эмпатки, но, когда одна из чашек была подтолкнута в его сторону, взял.       Когда они отложили пустые в сторону, а Рэм немного взбодрился, Томас поинтересовался: «Так что ты планируешь делать?».       — Нужно ведь просто сделать так, чтобы ты снова был нужен, — пожал он плечами. — Подумай, в чём ты незаменим? Так, чтобы тебя не могли ни убрать, ни сменить.       Ларкес, как раз задумавшийся о том, кого надзор будет натаскивать на его должность, встрепенулся. Первейший кандидат смотрел на него немигающим взглядом и, неожиданно, Рэму захотелось, чтобы он чаще на него смотрел так.       С ожиданием и без каких-либо сомнений, что он справится. Это... если не радовало, то хотя бы обнадёживало.       На что он способен по сравнению с тем же Тодером, Саталом и Томасом? Есть ли нечто, что они не осилят, а он выполнит с лёгкостью?       Его озарило почти моментально. Шорох его побери, у него есть такое в запасе!       Томас, пристально следивший за изменениями лица Рэма, довольно усмехнулся.       

***

      Он снова не мог заснуть. Ворочался с боку на бок, вставал, подходил к окну, где виднелись только далёкие огни фонарей и редкий свет в чужих домах. Возвращался, вздрагивал от шороха и снова старался уснуть.       Волей-неволей перед глазами промелькнули старые лета. Он застал Инквизицию и успел в ней усомниться, видя как та сжигает его чёрных собратьев только за то, что они защищали свои семьи от нежитей. Вступил в одну партию с молодым тогда Матиасом, просто Матиасом, который разделял его взгляды на будущее любимой страны. В долгих спорах и размышлениях они возводили замки из книжной пыли, даже не мечтая, что те когда-то осуществятся. Затем продумывали как изменить ситуацию, сочиняли законы и правила. И — план Реформации.       Подумать только, он удался.       А ещё, что самое важное, он помнил, с чего начался упадок Инквизиции. И мог не допустить подобного вновь. В отличие от Михельсона, который был обычным человеком.       Кому как не магу в первом поколении знать, как коротка жизнь людей. Ларкес уже успел похоронить едва ли не всех своих родственников.       — Господин Михельсон, вы человек. Умный, влиятельный, но всего лишь человек, как бы вам не хотелось обратного. И умрёте вы через каких-то тридцать-сорок лет. В отличие от меня.       Голос министра был сиплым, но он не стал спрашивать, по какому поводу ему звонят среди ночи.       — Зато я успел отлично уяснить: маги также смертны, как и люди, — его слова сочились ядом.       Ларкес помолчал. Глубоко вдохнул, вспоминая манеру одного некроманта говорить прочувствующим голосом, и спросил:       — Чего ты боишься, Матиас?       Тот окончательно сбросил сонливость и ответил довольно жёстко:       — Ты одержим, Рэм. И я не уверен, что хочу знать, на что теперь будет направлено твоё безумие, когда секты нет.       — А ты не думал, что безумие может исчезнуть вместе с причиной?       — Звучит слишком хорошо для правды. Нет, не думал. Мне это видится маловероятным.       — Раньше я тоже так считал. Но не теперь.       — А что изменилось сейчас? Тодер Тангор мёртв, и его не вернуть, ты знаешь.       — Да. И я учусь жить с этой мыслью по новому. Не зацикливаясь, а отпуская. — Ларкес прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в ночную улицу. Смутные тени всё ещё заставляли его нервничать. Тяжёлые когти процокали по полу, а штанину обмахнул мохнатый хвост. Макс улёгся у его ног. Его глаза чуть светились зеленоватым цветом — хозяин приказал сторожить, так что мёртвое создание не сомкнёт глаз до утра. — У меня появился якорь, — признался он, — который крепко держит здесь. Так что второго Балтуса Кровавого в моём лице ты можешь не бояться.       Михельсон недоверчиво хмыкнул.       — А если с ним что-то случится, ты удержишься?       — Да. — Ларкес изо всех сил старался говорить уверенно, чтобы ни малейшая тень сомнения не проскользнула в его тоне. — На сей раз да.       Он врал и сам это знал.       Его собеседник выразительно зевнул.       — Поправляйтесь, господин Ларкес. А после возвращения из отпуска загляните ко мне, обсудим ситуацию уже более подробно.       Рэм кивнул и попрощался. Потрепал по холке своего сторожа (до чего занятное создание), и провалился в глубокий, исцеляющий сон, позволяя, наконец, лекарствам делать своё дело.       А утром проснулся рывком. Вынырнул из сновидения как из мутной воды и несколько минут не мог понять, что же его разбудило. Пёс-зомби решил напомнить о себе и аккуратно потянул за край одеяла. В исполнении проклятой псины, каждый зуб которой был в два, а то и в три раза длиннее обычного, выглядело внушительно. Рэм впечатлился и, решив, что не стоит проверять на прочность постепенно развеивающиеся чары некроманта, отправился собираться. Пытавшиеся задержать его медики на выходе из лечебницы едва не попали под проклятие, но он сдержался.       Если он хоть что-то и выучил за годы жизни, так это то, что интуиция практикующего мага — сила, могущая посоперничать с талантом белых провидцев. А его интуиция сейчас била во все колокола.       В снятом на окраине особняке никого не оказалось. На секунду представив нарисованную министром картину, он решительно помотал головой. Даже если бы кто-то решился напасть на Тангора... Против воли Ларкес почувствовал что ухмыляется. О, он бы на это посмотрел! Пожалуй, это бы решило многие его проблемы! Томас бы принёс ему злопыхателей в пластиковом контейнере, похвалиться, с него бы сталось. Или скорее в виде кровавой жижи, так доказать его причастность сложнее.       И всё же некроманта следовало найти. Ларкес привык следовать зову, ведущего его в верном направлении уже столетие. Прикинув пару вариантов, он подозвал зомби.       — Понятия не имею, что тобой управляет, — начал он, присев на корточки. Разговаривать с собакой было немного стыдно, пусть и с мёртвой. Хорошо что обошлось без свидетелей. — Но мне нужно найти Томаса, твоего хозяина. Отведёшь?       Макс вильнул хвостом и присел. Рэм удержал рвущееся наружу проклятие. На что он рассчитывал? Но через минуту мёртвое создание вскочило, словно учуяв след, и помчалось по улицам, не особо следя, поспевает ли за ней маг. К счастью, машина была оставлена рядом с домом, а не у ресторана (Томас пригнал, не иначе).       Вскоре пришлось её оставить — пёс-зомби углубился в лес, мелькая среди деревьев, пока наконец не исчез из виду. Ларкес последовал за ним в узкий лаз, зажигая магический свет. Потормошил Источник ещё, на случай, если рядом нежить или кто-то более одушевлённый, но столь же агрессивный.       Дойдя почти до конца тоннеля, плавно спускавшегося вниз, он обнаружил площадку с вратами, заботливо приоткрытыми на десяток дюймов. Пёс уверенно проскользнул внутрь, а Ларкесу пришлось повозиться, раскрывая их шире. Не так-то и просто сделать, металл поглощал магию как губка. За одно это действие, Ларкес взмок. Что ни говори, слабосильный Источник умеет дать о себе знать в нужный момент.       Зато почти сразу за ними он обнаружил отвращающий знак, вывернутый наизнанку с сидевшим внутри личем. Нежить выглядел действительно свежим, будто недавно появился. Проверить это точно Ларкес бы не взялся, но чувствовал за ним силу, которую как и любой гуль, тот накапливал за годы существования.       Рядышком обретался и размеченный круг, не завершённый. Видимо, Томас не торопился заканчивать приготовления. Да и не стал бы он без подстраховки, зря что ли его, Ларкеса, уговаривал? Уж в чём, в чём, а в отсутствии осторожности Тангора было не упрекнуть.       Макс бодро добежал до центра сооружения — столба из чёрного стекла, некогда цельного. Теперь же оно было наполовину разбито, а из середины бил фонтан Тьмы. У Ларкеса прошли мурашки по всему телу от одного присутствия рядом с такой Силой. Неимоверно потянуло ближе, прикоснуться, окунуться в тёмные воды. Он сжал ладонь, впиваясь ногтями в кожу, чтобы сбросить странное желание. И этим Томас хотел управлять?!       Он оглянулся, просто чтобы не видеть Источник, и затем рассмотрел уже нормальный отвращающий периметр, расчерченный на полу. Внутри оказались разбросаны вещи вроде термоса и тёплой куртки (в подземелье было прохладно, у Ларкеса изо рта вылетали белые облачка пара)       По крайней мере, Тангор был тут недавно. Зайдя в периметр и накинув куртку на плечи, Ларкес почувствовал в кармане нечто тяжёлое. Им оказался дневник. Поколебавшись с пару секунд, Рэм разломал охранное проклятие, вовремя перехватив энергетические линии, пока они не спалили дневник. Вновь возиться с «Шуткой Люмьена» у него не имелось ни малейшего желания, а как можно обойти Бриллиантовую руну, пусть Томас догадается сам. Не такая уж и сложность найти запретные книги по чёрной магии.       Страницы оказались заполнены аккуратным шрифтом с перечнем дел и малопонятными схемами. На одной из последних крупными буквами поверх страницы было написано: «Открытый Источник — портал во вселенную нежитей?»       Внутри у Ларкеса похолодело. Он перевёл взгляд на мёртвого пса, кружившего вокруг стеклянной колонны. Тот, покружив ещё, уселся в некотором отдалении и уставился на фонтан мрака — тоскливо и с ожиданием. Словно перед дверью, в которую ушёл хозяин.       Рэм позволил себе выругаться. И, наплевав на все внутренние правила, стал читать чужие записи заново, уже внимательнее. Тангора ещё предстояло вытаскивать.       

***

      Томас с интересом огляделся. Не поймите неправильно, когда обычного человека внезапно притягивает в портал и выбрасывает в совершенно незнакомое место, его это должно напугать. Но не чёрного мага, не способного на такое чувство в принципе. Поэтому в нём взыграло любопытство.       Чёрное солнце с чуть более светлым, серым ореолом давало мало света, но позволяло разглядеть дорогу. И, если Тангора не подводило зрение, впереди находилось жилище человека — огонь в окне позволял надеяться.       Стоило хотя бы спросить, куда его занесло. И он бы непременно поступил именно так, если бы не почувствовал над ухом знакомый шелест листвы. Причём приходилось признать, к привычному существу с чувством юмора, справедливостью и моралью, эта нежить не имела ни малейшего отношения.