how a resurrection really feels

Это не такое воссоединение, которое могло бы стать частью эпической истории. Это не такое воссоединение, из-за которого на глазах появляются слезы, или же из-за которого сердце в ожидании замирает. В такие моменты все перешептываются и толкают друг друга. Никаких объяснений, никаких приветствий. Нет времени, чтобы толком осознать, что Кларк Гриффин жива. Едва ли это вообще можно назвать воссоединением. - Нам надо идти! - первые слова, которые она им говорит, не прошло еще пяти минут после открытия двери шаттла. Они еще не сняли свои скафандры, не успели вдохнуть свежий воздух, когда она появляется перед ними, ее светлые волосы яркие, словно огонь. Прошло 6 лет, все по-прежнему, но все же иначе. - Как? - Рейвен удается произнести только одно слово из тысяч, которые ей так хочется сказать. Лишь один из множества вопросов, которые должны остаться без ответов, потому что здесь есть что-то ужасающее, что заставляет всех отступить. Кларк на мгновение замедляется, одна короткая пауза, чтобы положить ладонь на плечо ее старой подруги. - Я все объясню, поверь мне. Поверь мне. Они ее уже не знают, так ведь? Человек, которого они знали, погиб 6 лет назад. Беллами оплакал ее. Он скучал по ней. Он решил двигаться дальше, только потому что она этого бы хотела, и теперь она стоит перед ним, уже другая, но все же прежняя Кларк. Именно поэтому они следуют за ней без дальнейших расспросов. Эхо сжимает его ладонь, словно она понимает, что в этот момент он на грани безумия. Она не ошибается. Он надеется, что его благодарная улыбка убедительна (хотя это больше похоже на гримасу). Они были в космосе вместе так долго, что уже начали понимать друг друга. Она может читать его, как открытую книгу. Все они могут. Она не останавливается, не поворачивается, чтобы все объяснить. Она тащит их сквозь деревья, более зеленые и пышные, чем он мог себе представить. Он не уверен, сколько они уже бегут, но ему этого достаточно, чтобы выдохнуться, когда они наконец добираются до небольшой пещеры, спрятанной за шумящим водопадом. Сначала она кажется жуткой, как и практически все на этой планете. Он слишком устал, чтобы наслаждаться видом. Там, в космосе, мало способов поддерживать себя в форме. Он делал то, что получалось, но бег, определенно, не лучшее занятие на небольшой космической станции. Остальные выглядят также, когда они опускаются на плоские камни и на пол пещеры, чтобы отдышаться. Кларк стоит у входа, выглядывая наружу так, словно она ожидает, что кто-то прямо сейчас появится. Никто не начинает говорить первым, они просто смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами, пытаясь собраться с мыслями. - Не хочешь рассказать, почему спустя 5 минут после приземления мы уже куда-то бежим? – подает голос Мерфи, в его голосе – ожидаемая от него толика сарказма. Но, признает Беллами, на этот раз это справедливо. Кларк вздыхает и поворачивается к ним лицом. В пещере темно, выражение на ее лице понять невозможно. Она тратит несколько секунд, чтобы оглядеть их, словно она только сейчас понимает, что они действительно перед ней, и она не знает, что делать дальше. - Вы поздно, - это вряд ли может считаться полноценным ответом, и, откровенно говоря, ему кажется, что это еще более всех запутывает. Да, они определенно опоздали, но как все это связано (не считая того, что, кажется, она зла на них)? - А ты попробуй сделать шаттл буквально из ничего, - бросает в ответ Рейвен, скрещивая руки на груди, ее слова звучат как обвинение. Лицо Кларк смягчается. - Ты права. Извини. Просто… - Это того стоило, - Рейвен встает, ее поврежденная нога из-за движения слегка подрагивает. – Если бы я знала, что ты здесь, я бы работала немного усерднее. Эти слова, кажется, разрушают напряжение между ними, пусть Беллами еще и чувствует его остатки. Немного странно. Она жива, это единственное, о чем он может думать, она жива, и она была одна все эти 6 лет. Он не уверен, чувствует ли он себя лучше или хуже от этой новости. Было бы, наверное, легче, если бы она была мертва. Теперь все, что он чувствовал несколько лет назад, возвращалось к нему, прежняя вина, прежнее горе. Он оставил ее. Что, если бы они подождали ее? 6 упущенных лет. Кларк легко смеется, что звучит почти как облегчение, и обнимает Рейвен. Они раскрывают все свои чувства (шок, облегчение, радость) в этих объятиях, и ему кажется, что он слышит, как Рейвен шмыгает носом. Когда она отодвигается, она, тем не менее, выглядит собранной. Кларк оглядывает пещеру и улыбается, и, снова, он чувствует, что не может дышать. - Беллами? – Эхо касается его плеча, беспокойство сквозит в ее обычно жестком голосе. Он понимает, что его дыхание действительно нарушено, он практически задыхается. Ему кажется, что он застрял в одном из своих ночных кошмаров на Ковчеге. Когда она так близко, но он каждый раз ее оставляет. Он смотрит, как она умирает. Он смотрит, как Праймфайя разрывает ее на части. - Беллами, - снова зовет его Эхо, и он возвращается в реальность. Он не отрывает взгляд от Кларк, которая смотрит на него так, словно уже не знает, кто он. Она не знает. - Мне нужна минута, - он встает и, не сказав ей ни слова, проходит мимо нее. Это кажется холодным и резким, но он не имеет понятия, какими будут его первые слова. Между ними столько всего несказанного, года «а что, если» и вопросов, могло ли пойти что-то иначе. Сейчас, когда она лишь в паре шагов от него, он чувствует себя потерянным. Теперь все по-другому. Он не тот парень, который отправился в космос, и, конечно же, нет ни единого шанса, что она – все та же девушка, что он оставил. - Невероятно, правда? – Боже, ее голос все такой же. – Что Земля смогла восстановиться за такое короткое время. Ее присутствие все еще поглощает все его мысли, это, по крайней мере, не изменилось. Она останавливается возле него, на безопасном расстоянии, на случай, если он снова сломается. Он чувствует, что это возможно, но только из-за веса несказанных слов. Непризнанных чувств. Она не ждет, пока он заговорит, просто заполняет тишину ответом. - Ночная кровь сработала. Я успела вернуться в лабораторию как раз вовремя. Он глубоко вдыхает и поворачивается к ней, смотрит на нее (настоящую, в свете дня, совсем близко) в первый раз. Она изменилась, но все же осталась прежней. Ее волосы все еще отливают золотом под лучами солнца, но теперь они доходят только до ее подбородка, и в них – ярко-красная полоса. Она ниже, но немного полнее. Сильнее. Длинный шрам украшает ее щеку, от лба до подбородка. Он практически физически чувствует желание коснуться его. Она выглядит старше, она измотана, но все так же счастлива. Счастлива видеть их. Счастлива видеть его. - Кларк… - он произносит ее имя в первый раз с того момента на Земле, когда она просит его использовать его голову и его сердце, потому что она знала, что он этого делать не будет. Он не хотел, чтобы это звучало так потерянно, но слова звучат именно так, и ее взгляд смягчается. Она выглядит, словно хочет поднять ладонь и коснуться его щеки, но решает этого не делать. Вместо этого она улыбается ему одной из своих полуулыбок. - Все в порядке, Беллами, - его имя – как молитва на ее губах, все ее прощение – в одном слове. – Мы поговорим. Позже. Все просто – она снова становится деловой. Она указывает ему следовать за ней обратно, и он следует, пусть и вес извинения на его губах заставляет его двигаться медленнее. Он садится рядом с Эхо, и она бросает на него вопросительный взгляд. Он кивает, словно говоря, что он в норме, и она принимает это как ответ, по крайней мере, на сейчас. Она садится перед всеми и закрывает глаза, словно она морально готовится к длинному разговору (так и есть). - Не так я представляла нашу встречу, - признает она с грустной улыбкой. – Но у нас никогда не бывает спокойствия, верно? - Что с тобой случилось, Кларк? – вопрос задает Монти, и все взгляды снова прикованы к ней. Она не выглядит удивленной из-за вопроса, она будто пытается выразить ответ правильными словами. - Ночная кровь сработала, - начинает она, и с этого момента она выдает им все, что случилось за 6 лет. Разговоры с радио в попытках связаться с ними и бункером. Нормирование еды. Желание остаться в своем разуме. Она рассказывает им о еще одной найтблиде, Мади, которая спасла ей жизнь, когда она даже не знала, что нуждалась в спасении. Она радостно рассказывает о девочке, но он замечает боль в ее глазах. Боль и злость, что так ему знакомо. - Монти, ты помнишь о потерянной колонии? – он в ответ кивает. – Они не были потеряны. Добывающая колония на Марсе. Он помнит, как просматривал статьи в архивах Ковчега во время короткой службы в качестве охранника. Он никогда особо не обращал на это внимание. По-видимому, все-таки стоило. - Думаю, Ковчег не первым додумался посылать своих преступников на Землю. Вот, от кого они бежали. Шахтеры и заключенные, они не были похожи на таких детей, кем были они. Рабы. - Из того, что я узнала, у них есть какая-то странная иерархия, основанная на генетике. Те, у кого гены не идеальны, стали пленниками. Они занимались раскопками. Думаю, они сбежали из-за того же, из-за чего сбежали мы, но они не просто послали вниз своих заключенных. Они послали всех. Около 1000, как она предполагала. Первый корабль был разведчиком, проверяя, возможно ли жить на Земле. Остальные быстро прибыли вслед за ними. Она и Мади пытались сбежать, но они не были готовы к огню от колонистов. Их сила. Сначала они добрались до Мади, поймав ее и без долгих размышлений отправив ее к пленным. После этого она уже не могла сбежать. - Она – все, что у меня здесь есть, - она, по-видимому, признает свою ошибку и поправляет себя. – Я должна была быть с ней. - Так ты получила этот шрам? – она вздрагивает от вопроса Эмори. Он уже так подумал, но к словам о том, что кто-то сознательно причинил ей боль, морально он не был готов. Это не из-за тебя, напоминает он себе. Каждое сражение, через которое приходилось пройти Кларк, не обязательно должно было добавлять вес к его вине. Так просто случилось. Я оставил ее, боль снова была свежей. - Я пыталась сбежать. Им это не понравилось, - в ее голосе не было эмоций. Просто факт. Больше подробностей она не выдает, только то, что им нужно быть осторожнее, пока она не придумает план. Она рассказывает им о бункере, в надежде, что их еще можно откопать. Это даст им силу, чтобы одолеть колонистов. Еще одна война. В это время каждый начинает осознавать ситуацию. В воздухе висит тяжесть. 6 лет в космосе дали им мир, хотя и немного беспокойный. Теперь они снова втягиваются в хаос, нет шанса просто насладиться новой Землей. Насладиться фактом, что они живы. Что Кларк жива. - Мы недалеко от лаборатории, - она встает, стряхивая грязь со своих штанов. – До этого мы были там… Они понимают намек и встают. Она выходит наружу и оглядывается, решая, что лес выглядит безопасным. - Там безопасно. Еда. Укрытие. Шахтеры все еще далеко. Я удостоверюсь, что они не найдут вас. - Что ты имеешь ввиду? – произносит он, и это звучит резче, чем он планировал, но ему кажется, что она хочет вернуться. - Мне нужно вернуться, - подтверждает она, и он чувствует, словно его только что ударили в живот. Просто так – и он снова включается. - Кларк, это слишком опасно. Мы теперь здесь, мы можем помочь… - Мади у них. - Мы только вернули тебя, - не слова, сплошное отчаяние, но именно его он сейчас чувствует. Он цепляется за человека, которого даже уже не знает. - Я знаю, - она пытается посмотреть ему в глаза, но он отводит взгляд, неспособный встретиться лицом к лицу с реальностью. – Но я не могу оставить ее. Он хочет сказать что-то большее. Он хочет просидеть с ней несколько часов, извиниться за все, что ей пришлось пережить из-за него, извиниться за то, что не дождался. Он хочет, чтобы она рассказала ему все о Мади и бункере. Он хочет рассказать ей о космосе. Он хочет рассказать ей обо всем. Но он этого не делает. Он молчит. Эту Кларк он уже не знает, это не тот человек, которого он любил 6 лет назад. Так же, как она не знает его. Он изменился, по большей части, к лучшему. Использовал свою голову, пытался быть тем лидером, которым, она всегда знала, он мог быть. Даже когда она была уже в могиле, она учила его. - Ты в порядке? – Рейвен подстраивается под его шаг, пока они следуют за ней в лабораторию. - Да, все нормально, - говорит он, возвращая на место свою маску. Она встает без усилий, и она кивает, больше не задавая вопросов. Может, она не верит ему, но она доверяет. - Не такой приветливый дом, как мы ждали, да? Они планировали направиться к бункеру и начинать оттуда. Не было никаких предположений о жестоких колонистах или живой Кларк. Забавно, как все время все идет против них. Он не особо обращает на это внимание. Он возвращается в реальность, когда они приближаются к лаборатории, здание выглядит куда более потрепанным. Покрытые мхом камни раскиданы вокруг входа. Оно выглядит темным и необитаемым, но внутри ситуация другая. Рисунки выравнивают стены, пейзажи, портреты. В любых других обстоятельствах это могло выглядеть странно, но что-то говорит ему, что так она пыталась сохранить воспоминания о них. По той же причине он постоянно пил. - Почти все здесь работает, хотя энергия зависит от солнца, - объясняет она. – Здесь вы будете в безопасности. - Что ты хочешь сделать? – он решает проигнорировать вопрос Монти. Он думает о лаборатории, воссоздавая в голове ее 6 лет по рисункам на стенах. Он должен быть в порядке. Он должен быть сильнее, чем это, но она появляется – и он внезапно понимает, что понятия не имеет, что ему делать. Все остальные, казалось, быстро приспособились к этому. Почему он не может так сделать? Ты знаешь почему, голос откуда-то изнутри напоминает ему. Где-то глубоко он знает. Но как ему разобраться между старыми эмоциями и новыми? Он находит путь в комнату с радио, в место, где он в последний раз говорил со своей сестрой. Инструменты раскиданы вокруг, провода торчат во все стороны. Он думает, работает ли оно. Его сестренка все еще погребена там, под землей, но она все еще должна быть живой. Он безумно хочет поговорить с ней прямо сейчас. Несмотря ни на что, она всегда понимала его. - У вас было радио наверху? – ее голос прерывает его мысли. Она закрывает за собой стеклянную дверь и замирает. Он смотрит на нее через плечо и качает головой. - Рейвен пыталась, - отвечает он. – Но в итоге нам нужны были детали для шаттла, и нам нужно было расставить приоритеты. Она кивает на его ответ и, видимо, обдумывает свои следующие слова, осторожно, тяжело смотря на него. - Я говорила с тобой по радио. Каждый день. Его челюсть без его ведома опускается, и это вызывает ее улыбку. - Только тебе. Чтобы узнать, в порядке ли вы, смогли ли вы это сделать. Потом я как-то поняла, что вам это удалось. Лучше было думать об этом варианте, чем о другом. Разговоры с тобой, особенно с тобой, это и есть причина, почему мне удалось столько продержаться, - ее глаза пытаются встретить его взгляд, словно умоляя его о каком-то понимании. Его сердце бьется где-то в его горле. - Тебе нужно это знать, - она опускает ладонь на его плечо и слегка сжимает. – Ты сделал все то, что должен был. Ты сделал то, что должен был. Слова отражаются эхом в его голове, это так знакомо. Каждое решение, что они когда-либо принимали, основывалось именно на этом; негласное взаимопонимание – никто из них не хотел принимать тяжелые решения, но у них не было иного пути. Они были лидерами. - Тебе нужно прощение? – спрашивает она, не получив ответа, и его взгляд снова пересекается с ее. – Я прощаю тебя. После всего этого он все еще не знает, что сказать. Поэтому он просто притягивает ее к своей груди и касается носом ее шеи. Она обнимает его за талию, вжимается в него, словно хочет быть еще ближе. Я скучала по тебе. Я здесь. Я реальна. Верь мне. Все эти несказанные слова выражаются в их объятиях, в том, как сильно они друг друга держат, в том, как его руки гладят ее по волосам. Им все еще нужно очень многое друг о друге узнать. У них впереди еще одна война, но все чувства остались прежними. Они могут сделать все, что захотят. Вместе.