За мгновение до.

Он втаскивает отчаянно сопротивляющегося Лиама в кабину лифта за мгновение до того, как охотники открывают огонь по удачно подвернувшейся «живой мишени». Едва ли волчонок смог бы оправиться от полученных ранений, опоздай Тео хотя бы на секунду. Впрочем, на искреннюю благодарность он не рассчитывает: слишком уж не приходится Данбару по душе вместе со своими «благими намерениями» — и знает это наверняка. Как подтверждение — Лиам отшатывается в сторону, ближе к дверям, из-за которых всё ещё доносятся звуки выстрелов, и позволяет волку показать свою морду. Он явно не ожидал помощи — судя по его ошарашенному взгляду и шокированно приоткрытому рту, её прибытие крайне удивляет его. А точнее удивляет появление того, кого он совершенно не рассчитывал увидеть в принципе. — Какого чёрта ты здесь делаешь, Рэйкен? — сипло интересуется он, не размениваясь на приветствия. Тео почти мысленно даёт пять своей интуиции за её способность предугадывать возможную реакцию окружающих на себя. К сожалению, нетерпеливое ворчание беты и толпа охотников, готовых ворваться в кабину в любой момент, создают значительные трудности для проведения переговоров с самим собой. Ему бы съязвить, отмахнуться очередной колкостью на вполне безобидный вопрос, послать на хуй проклятого Данбара вместе с его пытливым взглядом и убраться из этого проклятого места подальше, только вот ничего из этого он не делает. Пожалуй, чрезмерная обеспокоенность за одного конкретного волчонка раздражает больше всего: пару месяцев назад Рэйкен и помыслить не мог о том, чтобы начать геройствовать ради какого-то там беты, вечно лезущего в пороховую бочку. Беты, который не единожды спасал его чёртову жизнь. Беты, который не позволил отправить его обратно в Ад, поручившись за него перед своей стаей. — Сам задаюсь тем же вопросом, — фыркает Тео, поправляя примятые идиотской шапкой волосы. И, действительно ведь, какого чёрта? Уж не Данбар ли заразил своим чрезмерным похуизмом на собственную шкуру? Лиам молчит: только смотрит чуть поражённо, не пытаясь даже скрыть — вот же чёртов придурок — грёбанного недоумения на лице. Кажется, он не верит не только в существование его благих намерений, но и в истинность выданного скороговоркой ответа на заданный вопрос. Впрочем, в его крошечном мозгу, видимо, ещё остаётся крупица здравого смысла, потому что он не озвучивает вслух своего чертовски верного предположения, за что Тео ему неимоверно, блять, благодарен. Он не собирается делать ситуацию ещё более неловкой, потому что и без этого похож на ёбанного диснеевского Принца, примчавшегося защищать свою Принцессу. — Я не стану умирать за тебя, — сообщает он, когда тишина становится невыносимой. Пулевая очередь — не в счёт. К тому же она уже стихла. Видимо, охотники решили не тратить патроны на миролюбиво закрытые двери, приберегая их для тех, кто за ней скрывается. Тео практически, блять, счастлив выпрыгнуть к ним навстречу, лишь бы не чувствовать на себе внимательный взгляд голубых глаз, прожигающих в нём внеочередную дыру. — Я тоже не стану умирать за тебя, — находится с ответом Лиам спустя минуту напряжённого молчания и прикусывает нижнюю губу. Тео в шаге от того, чтобы всё-таки послать его на хуй, потому что его взгляд, словно по выученной команде, отслеживает это незамысловатое движение и прикипает к упрямо поджатым пухлым губам. Он мысленно вылизывает языком место укуса, срывает шумный вздох и вновь получает в нос. В четвёртый, сука, раз. Так и до юбилея недалеко — Данбар поразительно стабилен в своём желании превратить его лицо в боксёрскую грушу. Впрочем, это было бы действительно заслуженно. Умей Лиам считывать чужие желания, он бы точно не одобрил тех, что копятся под его подкоркой. — Но я буду сражаться с тобой, — добавляет он, вынуждая Тео вздрогнуть и оторваться от своих фантазий. Туше. Как же всё несвоевременно. Рэйкен как раз задумывается о политике «прощального поцелуя», когда глаза Данбара приобретают жёлтый оттенок, а острые клыки прорезаются наружу. — Мы в полном дерьме, Волчонок, — констатирует он уже обратившемуся Лиаму, горько ухмыляясь, прежде чем двери лифта открываются, являя стоящих наизготове охотников.

* * *

Вопреки ожиданиям Тео, они не подыхают в недавней стычке, отделываясь незначительными повреждениями. Плечо неприятно ноет; боль невидимыми нитями обволакивает всё тело, проходится раскалённым кнутом по позвоночнику, но, вопреки этому, Рэйкен едва ли не заходится истеричным смехом. Они, блять, выжили. Пережили эту грёбанную ночь и теперь могут зализывать раны, не заботясь о возможном нападении. Он до невозможного благодарен вовремя появившейся из ниоткуда Мелиссе, спасшей их шкуры, но ещё не успел выразить это словами, откладывая пышные речи на потом. — Признаться, я не ожидал, — Стайлз подкрадывается со спины, заставляя химеру вздрогнуть от неожиданности. И куда только хвалёные рефлексы подевались? — Не ожидал, что ты появишься, — зачем-то уточняет он, становясь перед сидящим на почти разъёбанном стуле Тео, и скрещивает руки на груди. Рэйкен чуть было не выпаливает «Я тоже», но вовремя одёргивает себя, поднимая взгляд на замершего истуканом Стилински. Он не понимает, по какой причине Стайлз начал весь этот разговор, вместо того, чтобы крутиться возле явно потрёпанной произошедшим Лидией, но его ироничная ухмылка не оставляет надежды на окончание этой беседы. Впрочем, Тео может избежать ненужных предисловий, но он слишком заебался и слишком ранен, чтобы оттачивать остроумие на ком-то, помимо себя самого. И Лиама, соответственно. Куда же без этой занозы в заднице. — Ты ведь здесь из-за него, верно? — Стайлз подобно палачу опускает лезвие гильотины без предупреждения, и Рэйкен уже не уверен, что озвученное было вопросом. Скорее, подтверждением того, от чего он сам упрямо отмахивается, словно от надоедливой букашки. Естественно, признаваться в том, что лезешь следом в ту самую «пороховую бочку» не из-за чувства волчьей солидарности или распирающего желания спасти планету, а из-за элементарного страха за жизнь единственного человека, который предоставил ему шанс стать лучше . . . который, блять, и является, собственно, коренной причиной этого же «лучше», — задача не из простых, а для такого, как Рэйкен, ещё и из разряда невыполнимых. Возможно, капитулируй он перед самим собой, всё стало бы намного проще, только вот Лиам вряд ли примет его с распростёртыми объятьями, развеивая свои сомнения парочкой совершённых им добрых дел во имя спасения всего Бэйкон Хилл. Тео знает, — как никто другой — что он та ещё сволочь с весьма эгоистичными порывами, поэтому отказ вряд ли заденет его космическое самолюбие размером с чёрную дыру. Тео знает, — как никто другой — что без общества Лиама он и дня не протянет; без вечных препирательств по поводу и без, без взаимных подколов и поддёвок друг друга. Тео знает, — как никто другой — и это изъедает его изнутри, вынуждая провожать прямую спину внимательным взглядом, заставляя беспомощное «Останься» висеть невысказанным в воздухе. — Почему ты не скажешь ему? — напирает Стилински, продолжая свою экзекуцию. — Это не так уж и сложно, Рэйкен, даже для тебя, — усмехается он. Не так сложно. Тео чувствует подступающую к горлу злость, и только хвалёный самоконтроль удерживает его от почти вырвавшегося наружу рыка. — Не после того, что я сделал, — он чувствует себя уставшим, чтобы язвить или играть в бэд-боя, потому что Стайлз всё равно не отстанет, продолжит стоять здесь и выпытывать очевидное, действуя на нервы. — Потому что Лиам, будь он проклят со всей своей правильностью, скорее напичкает меня аконитовыми пулями, нежели поверит в то, что я решил вступить в ваш клуб анонимных идиотов из-за него, — получается зло, но Тео не настроен на миролюбивые беседы. Стилински открывает было рот, наверняка собираясь ввернуть какую-нибудь душещипательную фразу, но Рэйкен предупреждающе выставляет ладонь перед собой: — И я не намерен обсуждать это с тобой, поэтому иди к чёрту. Ах да, и если я узнаю о том, что ты взболтнул лишнего, я вырву тебе язык, обещаю. Стайлз смешно выпучивает глаза, глядя куда-то поверх его головы, и расплывается в довольной ухмылке. Тео напрягается. — Тронешь Стайлза, и одним разбитым носом не отделаешься. Когда Тео поворачивается в сторону двери, Стилински уже выныривает в темноту коридора, хлопая застывшего в проёме Лиама по плечу. Тот никак не реагирует на жест, полностью сосредоточив своё внимание на нём, и Рэйкен почти уверен в том, что Данбар собирается закончить то, что начали охотники, прямо сейчас. Какие уж тут оправдания. — Привет, меня зовут Лиам Данбар, и я был спасён Тео Рэйкеном этой ночью, — сообщает бета, опираясь плечом о дверной косяк. Да быть такого не может. — Мы в полном дерьме, Волчонок, — хмыкает он улыбающемуся краешком губ Лиаму и поднимается со своего места. Чтобы в следующую секунду сделать шаг. К нему.