Милый Роланд

До чего же мужчины пошли изнеженные, и это в наш прогрессивный век колесования! Ни тебе решительности, ни тебе железного характера. Нет, ну есть, говорят, там где-то те, кто дракона на скаку остановит через снесение всех двенадцати голов одним махом. Но это только ради принцессы, королевства или прочего богатства. А мы, простые девушки, должны ковать счастье своими руками… и поверьте, в этой войне все средства хороши. Все, все приходится делать самой! Нет, будем честны, при живой матушке шансы у меня еще были. Приворотные зелья у нее выходили отменные, любой бургомистр пал бы к моим ногам, прихватив всю городскую казну. Но вот зелье против чумы как-то не подействовало; в общем, матери не стало, и моя и без того непростая судьба стала еще тяжелее. Как я уже говорила, на мужчин в наш век положиться решительно нельзя. И папенька мой –наглядный тому пример. Он вторично женился, ну, на ведьме, разумеется. Потому что жениться на такого вида женщине можно либо будучи полностью слепым и глухим, либо под все тем же качественным приворотным зельем. Кстати, интересно, это маменькин рецепт, или у нее свой не хуже? Увидев друг друга, мы обе не обрадовались. Я тому, что у меня есть мачеха (да еще такая здоровая, страшная и злющая) а она – что у ее родной доченьки появилась сводная сестра (да еще такая юная, красивая и бойкая). Вдоволь вкусив взаимного разочарования (вместе с парочкой отравленных супчиков), мы заключили шаткое перемирие, взяв передышку. И тут мне и подвернулся ОН. Роланд, милый, милый Роланд… Призрак счастливого исхода из родительского дома замаячил передо мной с новой, невиданной еще силой. Но как оказалось, милый Роланд был действительно милым, ну, о-о-очень милым, настолько, что все мои намеки, томные закатывания глаз и жалобы на притеснения злой мачехой он пропускал мимо ушей. Подсказочки, что побег из дома с любимым – это романтично и вообще в духе рыцарских романов, вызывали у него предобморочное состояние: а как же благословение родителей, слезы счастья и торжественное венчание в кирхе? Я уже исчерпала запас настоек, пробуждающих страсть в мужчине, и запас женских уловок, а Роланд по-прежнему был галантен, томно вздыхал и всячески делал из меня деву на пьедестале. Как я уже говорила, пришлось брать все в свои ручки. Хорошо, когда твоя сводная сестра уродлива, но если к этому прибавляется еще непроходимая глупость и душераздирающая жадность, вскормленная родной маменькой, это открывает перед вами простор для маневра. Я – девушка умелая, сшить красивое платье – пожалуйста, но для сестрицы хватило и передника. Цветы на нем были словно живые, только что с луга. Знаю-знаю, я постаралась. В общем, ни свет, ни заря дурнушка наша увидела передник и незамедлительно захотела забрать его себе. Силой забрать вещь ни она, ни мать не решалась (помним про отравленные супчики и перемирие). Дважды проходя мимо мачехиной спальни, я наблюдала, как старая ведьма мучительно пыталась прекратить дочкину истерику и найти какое-то решение. И нашла: убей сестру – получи передник, просто и элегантно. Тут и топор к месту пришелся, укоротить меня на всю голову. Вот и настало время милого моего рыцаря-защитника. Руки заломив, с лица взбледнув, пришла я – глаза на мокром месте, а он все жмется: мол, ты милая, береги, говорит, голову-то… Как я уже говорила, пришлось все сделать самой… Сестра быстро засыпала и храпела ужасающе, зато можно было хоть из церковной мортиры рядом палить – сон крепчайший. Вот и поменялась я с ней местами. А тут и «маменька» подоспела. Хороший у отца топор, состояние идеальное, острый, рубит, словно по маслу. В общем, сестра, да упокой Господь ее душу, даже вздохнуть не успела. Зато я выдохнула, отчетливо представив судьбу своей собственной головы. Пока «маменька» почивать пошла после праведных трудов, я науку своей матушки применила. Все, как по писанному : по капле крови с головы в трех разных местах пролила. Они с ней вместо дочки поутру побеседуют. Ну, Роланд, дело за тобой, если не сейчас, то пропала я. Беглые красавицы долго и счастливо не живут. Явилась я к милому, вся снега белее, глаза шалые – мол, все, нету у меня сестры, а поутру, как мачеха ошибочку обнаружит, и меня не будет. Вот тут-то герой мой крылья-то и расправил, зяблик нежный. Палочку волшебную забрать велел, вещички в узелок увязал и в путь дорогу снарядился. Лошадь? Не, это для рыцарей, а мы бегство совершать будем на своих двоих, чтобы героичней выглядело. Палочку я у «маменьки» забрала, заодно пару вещиц своих прихватила. Красота-то красотой, но матушкины драгоценности, хоть их и немного, папенька точно носить не будет. Ударились мы в бега. Бежали, пока в боку не закололо, а ведьма тут как тут. Бежит по чаще в матушкиных сапогах-скороходах. (Вот зачем я их на чердаке спрятала? Могла бы сжечь…) Палочка мне очень пригодилась, стал рыцарь мой озером (от страха еще не так можно в штаны наделать), а я в нем уточкой. Главное, только не нырять с головой. Ведьма вдоль берега скачет, корочкой хлебной манит. Да все без толку, неужели я зря так старалась, чтобы ради булки лишиться головы? В общем, кому ночь, а нам с милым моим дорога. Шли-шли, едва уже на ногах стоим, а как рассвет показался, ведьма снова перед нами. Надежды на Роланда, меч и честный бой, ну… я уже говорила. Пришлось все делать самой. Я стала волшебным цветком в колючем-преколючем кусте, а Роланд играл на скрипке (ну, это ж вам не мечом махать). Впрочем, искусство – тоже оружие, и «маменька» моя ощутила всю его мощь на себе. Чем быстрее и искуснее играл мой милый Роланд, тем выше и быстрее подпрыгивала ведьма посреди колючего куста. А вот нечего рвать цветы все подряд и портить природу. Какое было представление! Никогда не забуду тело, изорванное на куски, в самой глубине тернового куста. Так остались мы одни, перевели дух и наконец-то Роланд мой решился. Мол, свадьбу давай сыграем, я домой пойду, к отцу своему. Вот я тут и призадумалась, а я-то как? Здесь буду? Стоять? На дороге? Пока они там гостей созывают, на стол накрывают? Но вид у рыцаря моего такой стал, что стало понятно: к папеньке вот так сразу, вдвоем, с дороги, заявляться не стоит. Он, видимо, тоже нервный, как и Роланд, семья такая. Я покивала для виду и согласилась подождать прямо на месте. Камушком обернусь, постою у дороги. Камню-то не трудно, да? Сколько я там простояла, не могу сказать, но ради счастья ты на все готов. Но однажды стало ясно – ожидание уж слишком затянулось. Сбежал, точно! Вот и стой камнем у дороги! А надо было все брать в свои руки, я же говорила. В общем, это был, конечно, порыв отчаяния, когда стала я цветком и бросилась на дорогу. Смерть под чьими-то ногами показалась мне желанной. Но собираясь покинуть жестокий свет, я решила сделать это достойно. Поэтому цветок получился из меня красивый. Даже я бы сказала – прекрасный. И его оценили по достоинству. Мужская рука подобрала меня и отнесла в тепло хижины. Владелец руки оказался тих, чист и трудолюбив, уходил на работу ранним утром, являлся поздним вечером. Одна проблема – не рыцарь, и вообще, пастух. Я расстраивалась долго, лежа в его сундуке на одежде. Но голод не тетка, одной магией сыт не будешь. Пришлось взяться за хозяйство, отчего пастух мой впал в восторг и возжелал меня немедленно в жены. Но не про него я, ягодка, росла. А тут и вовсе девицы с деревни соседней вести донесли: Роланд мой милый идет под венец. Я тут цветком у пастуха надрываюсь, а он богатую девицу обхаживает! И обычай еще этот дурацкий в их землях – петь новобрачным песню на свадьбе. Ох, я щас спою, ох, вот сейчас, только палочку с собой волшебную захвачу! Как я уже говорила, все нужно делать самой, в том числе и расстраивать чужие свадьбы ради собственной. Песня моя так понравилась Роланду, что он вдруг вспомнил (ага, внезапно осенило), что жениться собирался на мне, а не на богатейке. Папенька его – тут же в обморок, но нет любви крепче, чем та, что связана волшебством. Матушкины приворотные зелья тому свидетели! Ну и как я и говорила: все, ну все нужно делать самой, в том числе и ковать собственное счастье! Пора мне, в кирхе Роланд ждет. Мой милый, милый Роланд!