Les chansons qu’aux Hyades un jour on chantera La ou flottent en bruissant les guenilles du Roi Doivent mourir sans bruit Dans Carcosa. Ma voix deja se meurt et le chant de mon ame Doucement s’evanouit comme sechent les larmes Qu’on n’a jamais verses, A Carcosa.
Голос девушки звучал всё громче и печальнее. Он не мог не привлекать моё внимание, разрушая тем самым так ценный для меня покой. Бесконечная тьма моего сна в очередной раз разверзлась и… опять я попал сюда! Знакомый мне багряный закат и далёкие шпили церкви. В этот раз я очутился в каком-то саду. Растения были ухожены, кругом царило умиротворение, которое сильно контрастировало с панорамой чумного города, виднеющегося на дальнем берегу неизвестного для меня озера. В дальнем углу сада, на мраморном балконе, с которого были видны вяло ползущие по улицам люди, стояла девушка. На ней было полупрозрачное белое платье, а в руках у неё была лютня. От её пения сердце обливалось кровью, я не смог придумать ничего лучше, чем просто подойти к ней. Каждый мой шаг отдавался аккордом, сыгранным на её лютне, из-за чего, по непонятной мне причине, последующие шаги давались мне всё труднее и труднее. Наконец, дойдя до девушки, я протянул к ней руку. До прикосновения оставались считаные миллиметры, как вдруг в глазах моих потемнело, я на секунду потерял связь с происходящим, но быстро пришёл в себя, хотя девушки уже не было на том месте. Не успел я этому удивиться, как услышал из-за спины её голос, на этот раз она говорила на понятном мне русском языке: «Гляди!» —сказала она, — «Ты не сможешь этого остановить, ты не сможешь»... Обернувшись я увидел эту растерянную девушку, её прекрасное, чистое лицо сильно выделялось на фоне общей картины. В глазах её был страх и смятение, она показывала пальцем на стоящий вдали город. Стоило мне тоже обратить внимание на город, как я полностью познал тяготящие её в данный момент чувства — город пылал, стонал, красное небо сливалось с цветом окроплённых кровью стен, в бесконечность тянулись многочисленные облака чёрного дыма костров. Внезапно, девушка схватила меня за руку и с полным безумием в глазах, заваливаясь на мою грудь причитала:«Конец придет в названный час, пожрет, смеясь, всех грешных нас! Придёт на пир Великий Бог, Издав свой громогласный вздох Начнёт он мира эпилог…»
Не выдержав, я ловко вывернулся из её объятий, из-за чего она упала на землю и начала истошно кричать. Казалось, будто она полностью растеряла последние капли рассудка! Но вдруг она затихла и, пристально уставившись в мои глаза, сказала: «Бродящий меж миров, сновидец, странник, тебя не должно здесь быть… Проснись!» Из города донёсся колокольный звон, ударивший мне по ушам, отчего у меня началась резкая головная боль. Я потерял равновесие и упал на спину, но, вместо столкновения с твёрдой землёй, плюхнулся в водяной поток, уносящий меня прочь из этого мира. Немного отойдя от увиденного, я проснулся и резким движение вскочил со стула. Передо мной вновь была моя комната, которая никак не изменилась с того момента, как я уснул. На часах уже было три дня. Чувствовал я себя странно. После увиденного было неспокойно на душе, но тяготящая меня сонливость ушла. Мне нужно было проветриться, и пешая прогулка до бара была как никогда кстати. Умывшись, я накинул старую кожаную куртку и вышел на улицу. На улице стояла обычная для Санкт-Петербурга весенняя погода: прохладный ветерок, но при этом довольно-таки тепло, небо было затянуто пеленой облаков. Покинув стены моего скромного обиталища на Казанской улице, я направился в сторону Банковского моста, в направлении к Думской улице, известной каждому петербуржцу как место с максимальной концентрацией злачных заведений, баров и клубов. В городе намечались губернаторские выборы, отчего каждая улочка, каждая набережная и даже каждый полуразвалившийся подъезд старых, заросших мхом домов был обклеен листовками различных кандидатов. Даже могло показаться, что выборы проходят в условиях настоящей конкуренции, хотя было это абсолютно не так. Каждый житель города, который покидает свой дом или хотя бы включает телевизор, в курсе активного продвижения на этот пост некоего Георгия Пастухова, человека, как по мне, появившегося из ниоткуда. Он, будучи каким-то бизнесменом, просто выставил свою кандидатуру, и народ стал его продвигать. Возможно, в этом есть какой-то заговор тех, кто сидит выше, но мне как-то все равно. А остальным кандидатам только и остаётся что обклеивать своими листовками каждый метр этого города в надежде, что их заметят. Улицы Петербурга как всегда были полны жизни: там кто-то сломя голову бежал по узкому тротуару, видимо, куда-то сильно опаздывая, а здесь толпа студентов явно обдумывала план, как лучше всего провести эту пятницу. Они очень громкие, но их возгласы будто растворялись в шуме города. А там пара иностранцев судорожно рассматривала карту и ругалась друг с другом, что было видно по их жестам и эмоциям; кажется, они заблудились. Пока я следовал своему маршруту, вокруг меня проносились люди; я не мог не обратить внимание на невероятную палитру цветов элементов их одежды: костюмов, курток, платьев и прочих вещей, в определении которых я был не так силён. Это создавало приятное чувство принятия толпы, в которой ощущается каждая отдельная личность, а ещё напоминало, как мельчайшие частички кремния, разнообразных металлов, кварца и всяких органических примесей создают с виду однородный песок. Наконец, когда я дошёл до своего уже ставшего родным бара «Ренессанс», дурные мысли о прошлых кошмарах ушли. Прогулка среди толпы да по улицам моего любимого города для меня лучший способ прийти в норму. Подходя ко входу, я сухо кивнул охраннику и прошёл дальше. Из распахнутых дверей бара меня встретил прохладный поток воздуха с тонкими нотками табака, различных ароматизаторов, спирта и чего-то ещё. Всё вместе превращалось во что-то неразборчивое, и это и был тот самый запах! У стойки стоял Игорь, заведующий этим местом. Он листал какие-то документы, попутно куря самокрутку, наглым образом игнорируя висящий над ним знак «Курение запрещено!». — А, Владлен! Я уж думал, ты не удосужишься обрадовать нас своим присутствием! — язвительно сказал он, показывая на пустой зал, в котором работала одна техничка, видимо, новенькая. — И тебе привет. — Какой-то ты неразговорчивый сегодня, будто только из мавзолея встал! — он сделал паузу в ожидании моей реакции — её не последовало. — Ладно, у меня для тебя есть задание. Нужно провести хозяйственный учёт, ты мальчик не маленький, что делать знаешь. Я вяло подошёл к стойке и взглянул на бумаги, которые до этого теребил Игорь. — Так, ладно. Ещё что-то? — Ну, а что ещё… Предупрежу только, что сегодня вечером у нас будет выступать какая-то неизвестная группа, но несмотря на это билеты раскупили как пирожки, так что… Работать придётся в темпе, народу будет много. Кинув в меня этой информацией, он скрылся где-то в подсобке. Игорь был тучным мужчиной лет 30 вроде, при этом он часто вёл себя не совсем логично: парень он заводной, но в плане работы добиться от него точных инструкций довольно трудно. Моющая пол техничка, закончив свою работу, также покинула зал, и я остался один среди ряда деревянных столов, небольшой сцены, украшенной в итальянском стиле времён эпохи Возрождения: название обязывало, и при этом с неплохой подсветкой и парой мощных динамиков, так что на звук и оформление группы, выступающие у нас, не жаловались. Я сел за барную стойку, налил себе стакан колы и начал перебирать бумаги, ради фона включив телевизор. Из динамиков телевизора на смену неразборчивым джинглам рекламы, льющийся бесконечным потоком, наконец, раздались знакомые звуки начала выпуска новостей. Когда твоя девушка – диктор этих самых новостей, это определённо стимулирует твой интерес к ним. — Добрый день! В эфире дневные новости и с вами я, Степанцова Анна, — пока я слушал, это на моем лице показывалась лёгкая улыбка. — А теперь к новостям. — Все ещё продолжается изучение дна Тихого Океана. В исследовании принимают участие несколько отрядов профессиональных водолазов, археологи, геологи и эксперты в области истории и культуры. Напомним, что месяц назад, при попытке установки новой нефтяной платформы, созданной в сотрудничестве российской и перуанской нефтяных компаний, в акватории Тихого Океана, вблизи берегов Перу, на дне были обнаружены ранее неизвестные архитектурные строения, по мнению экспертов, они не относятся ни к одному из этносов, живших на территории современного Перу. По указу ЮНЕСКО установка платформы заморожена на неопределенный срок. Наш канал продолжит держать вас в центре событий. — Вот она, головная боль моей матери. Возможно, мир на пороге какого-то важного открытия, но это не касается её. Она просто хочет домой, а контракт ей не даёт это сделать. И ведь установка той платформы ещё официально не отменена, а только заморожена… Интересно, куда это все приведёт. — Следующая новость. Уже завтра в Эрмитаже начнётся выставка редких камней и украшений из них. «Тайны огранки», именно так называется выставка, впервые приезжает в Россию благодаря щедрому пожертвованию всем известного олигарха и мецената Георгия Пастухова… В зал вернулся Игорь. Его взгляд на несколько минут был захвачен телевизором. — Владлен, хорошую ты все-таки отхватил бабу! Красивая, умная, всегда на виду, я бы ни за что бы не поверил, что такая, как она, встречается с таким скучным и пассивным человеком, как ты, — Игорь всегда говорил, что думает, в какие-то моменты это было очень ценно, но чаще всего мне хотелось его ударить; но это не в моем стиле. — Когда ты уже нас познакомишь? В очередной раз проигнорировав выпад Игоря, я отвлёкся от скучных бумаг и посмотрел на экран телевизора. Анна выглядела очаровательно, впрочем, как и всегда. Не у многих бы получилось зачитывать серый и в большинстве случаев неинтересный текст с таким упоением и пылом, как это делала она. Что бы ни думал Игорь, но меня с этой сногсшибательной ведущей новостей связывали настолько крепкие узы, что я уже даже не мог представить свою жизнь без неё. — Опять молчишь, ну молчи! Скоро пойдут первые клиенты, так что заканчивай со всем этим и начинай готовить бар, — на его лице промелькнуло недовольство, но он в этот раз не стал язвить и вновь скрылся где-то в подсобке. — … продолжается расследование по делу о пропаже нескольких людей, которые исчезали по всему Санкт-Петербургу, полиция утверждает, что это дело рук одной и той же преступной группировки. Особенностью этих пропаж является то, что среди жертв были молодые мужчины и женщины, так или иначе связанные с искусством. Если вам что-то известно о этих людях, то позвоните по номеру, показанному на экране. На этом у нас все, желаем удачно провести оставшиеся сутки. До свидания! Телевизор продолжил работать фоном, пока я окончательно не закончил со своей бумажной волокитой. Убрав бумаги в самый дальний шкафчик барной стойки, я начал выставлять бокалы, ещё раз протер стойку, в общем, придал бару подобающий вид. К этому времени как раз начали подтягиваться первые клиенты. Как и говорил Игорь, приходя они должны были показать охраннику билеты на выступление или заплатить на месте, а после он выдавал им бумажный браслет. Вечер только начинался, поэтому они заказывали только легкие коктейли типа голубой лагуны или мохито. Выполняя свою работу, я наблюдал за тем как планомерно зал заполнятся людьми – это были люди абсолютно разного достатка, из разных слоёв, но это не мешало им всем собираться здесь, чтобы выпить и отдохнуть. Также я не мог оставить без внимания вечно мельтешащий в подсобке силуэт Игоря, его явно что-то беспокоило. Возможно, это и было причиной его сегодняшней особой язвительности, что-то вроде защитной реакции. Выбрав момент, когда нуждающиеся в напитках иссякнут, я подошёл к нему, чтобы понять в чем дело. — Владлен, ты почему не у стойки? — сказал Игорь в попытке от меня отмахнуться. — А почему ты такой бледный? — ответил я вопросом на вопрос. — Эх, помнишь я говорил о том, что сегодня должна выступать группа, так вот они до сих пор не явились, никакого саундчека, подготовки, ничего! Их менеджер, вроде это был менеджер, я даже теперь не уверен, не берет трубку. Билеты почти все раскуплены, боюсь, как бы зрители не насадили нас на вилы или, что ещё хуже, попросили бы деньги назад. — И-и что же делать? — я не ожидал что у него действительно будет какая-то серьёзная проблема, это ввело меня в ступор. — В том то и дело, что я не знаю. Чей-то громкий голос из зала подкинул нам масло в огонь своим криком: «А когда появятся музыканты? Зачем я купил билет?» — Блять, это начало конца, Владлен! — Не драматизируй. — Надеюсь, они ещё не слишком пьяные и не начнут громить зал. «А вот они!» — эта фраза из зала поразила нас будто удар молнии. Вскоре после неё оттуда начали доносится овации. Игорь резко вскочил с места и побежал в зал, ну а я вслед за ним. Когда мы вошли в зал, не прошло и мгновения, как Игорь переместился из одного угла помещения в другой, прямиком ко входу, у которого стояли музыканты. То, как он пересёк довольно плотную толпу посетителей, для меня, видимо, останется загадкой. Сходу он начал отчитывать музыкантов за опоздание, бубнить что-то про деньги и прочее, а выглядел он при этом как большой капризный ребёнок, которому не дали сладкое. Их было всего четверо. Одной из них была девушка, что можно было понять только по пропорциям тела, так как на всех них были тёмные капюшоны. В целом выглядели они подозрительно, но у нас в баре выступали и не настолько экстравагантные люди. Не знаю, было ли это намеренно, но выпады Игоря падали только на самого крупного из парней; он ближе всех стоял к моему начальнику и как бы ограждал собой всю остальную группу. Со стороны это выглядело как дешёвая адаптация басни «Слон и Моська». Впитав в себя весь издаваемый владельцем заведения шум, тот парень выдал лишь скупое «Разберёмся с этим позже. Играем!» и отодвинул Игоря в сторону. Музыканты быстро подхватили свои инструменты, стоящие рядом, и направились к сцене. Недоумевающий Игорь немного похватал ртом воздух и огляделся по сторонам. Поймав меня взглядом, он кивнул, указывая на бар, призывая меня вернуться на рабочее место, и сам довольно скоро скрылся в подсобке. Я продолжил обслуживать клиентов, установка всей музыкальной аппаратуры и её последующей настройки заняла порядочно времени, к этому моменту в общей сложности в баре набралось человек 60-70, так что «Ренессанс» был забит почти битком. Следить за такими толпами было сложно: помимо меня за всем этим ещё следил охранник, стоящий у входной двери, ну и Игорь. — У нашей группы нет имени, ибо оно нам не нужно, мы пришли сюда завести вас, показать всем вам ваши пороки, ментально раздеть вас и выбросить голых на улицу жизни! — томно проговорила та девушка из группы в микрофон. Этим высказыванием, неожиданно для меня, начался концерт. Толпа начала аплодировать, все её внимание перешло на сцену. Тот крупный парень был гитаристом. Он начал выступление с небольшого соло, после которого вступили барабаны и бас — звучали они агрессивно, но как по мне, не особо выделялись среди огромного множества музыкальных групп, хотя людям они нравились. Финальным штрихом в их исполнении стала скрипка, на которой начала играть девушка, от этого я словил небольшое дежавю, но быстро отвлёкся от этих мыслей, ибо сейчас не до моих больных фантазий. Концерт продолжался. Они не пели, была только музыка, которая становилась все более дерзкой: гитарные риффы становились более грязными, а скрипка чаще выдавала диссонанс с целью вызвать отторжение. «Неужели я настолько стар, что уже не понимаю современную музыку?» — думал я, смотря на то, как бесится шумная толпа людей. В какой-то момент, когда начали преобладать звуки барабанной установки, отчего мне это стало напоминать военный марш, из зала начали что-то выкрикивать, люди начали толкаться, что озадачило нашего охранника и заставило его даже немного привстать со стула. Атмосфера становилась все более нездоровой. Кажется, под весом этой музыки я смог услышать звуки битого стекла, и вот от этого мне уже было абсолютно не по себе, ещё не хватало чтобы кто-нибудь поранился! Тут я решился пойти к Игорю с требованием, чтобы он как-нибудь усмирил толпу. Взяв курс на подсобку, я остановился на середине пути, от услышанного меня начало трясти: началась партия скрипки, и этот мотив… этот мотив был тем же, что я слышал во сне… Мои страхи ударили по мне с новой силой, когда певица открыла рот:Au long du lac se brisent les vagues de nuages Les deux soleils jumeaux meurent sur ses rivages Et les ombres s’allongent Sur Carcosa. Si etrange est la nuit sous les etoiles noires Si etrange les lunes qui tournent au ciel du soir Mais plus etrange encore Est Carcosa…
Она продолжала петь, но я уже не мог воспринимать происходящее вокруг меня: в голове был белый шум, я мог чувствовать пульсацию каждой вены на своём лбу, моё тело будто окаменело; единственное, что оно могло сделать, это неуверенно повернуть голову в сторону сцены. Ситуация ухудшилась ещё тем, что я заметил, как девушка, поющая все это, пристально смотрит мне прямо в глаза. Пропев последнюю ноту, она перешла на оглушающий крик, который плавно перешёл в вопль всей обезумевшей толпы. Начали летать бутылки, люди не переставали кричать, толкаться, а музыканты смотреть на это и ухмыляться. Одновременно с полной активизацией охранника и его попыткой успокоить людей, в зал вышел Игорь с той же целью. Увидев меня, он сам немного остолбенел, но обстановка надвигающегося погрома быстро привела его в чувства. Привстав на барный стул, он начал пытаться успокоить людей: — Товарищи! Мне кажется, что вам пора немного успокоиться и прекратить портить имущество бара! — вещал низенький владелец, стоя на высоком стуле. Тем временем охранник подошёл к группе особо буйных парней и велел им успокоится. Наступила секундная тишина, которую нарушил свист летящей будто бы из ниоткуда бутылки, нацеленной прямиком в голову охранника. Мгновение, звон битого стекла – он упал. Это была та самая искра, из-за которой в глазах толпы разгорелось пламя безумия. Люди начали бить друг друга, рвать одежду, при этом не переставая кричать и вопить. Игорь, не успев слезть со стула, был повален навзничь упавшим на него мужчиной. Я сам в попытках не упускать из поля зрения членов той музыкальной группы не успел среагировать на удар в живот. Из-за него у меня сбилось дыхание, и я согнулся так, как никогда не сгибался. Уже ожидая второй удар, я попытался выставить блок, закрывая руками голову, но моего обидчика отвлёк прилетевший в него стул, который вообще до этого был привинчен к полу. Отдышавшись, я побежал к Игорю, желая помочь ему встать, и стоило мне только нагнуться перед ним, как надо мной, прямиком в барный стеллаж с бутылками, прилетел какой-то парень, разбив половину всего алкоголя и залив им пол. Подняв Игоря, я указал ему на дверь, и он, недолго думая, рванул к выходу. Меня от побега ненадолго остановила очередная попытка осмотреть зал и музыкантов, но, к моему удивлению, их уже там не было. На сцене красовалось свежее граффити: жёлтый знак, похожий на три щупальца, исходящих из одной точки. Стоя около барной стойки, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, попутно уворачиваясь от летящих бутылок и предметов мебели, я услышал характерный щелчок зажигалки Zippo со стороны бара. И вдруг по полу разлилось яркое пламя, бар начал гореть, а вместе с ним и тот парень, прилетевший в него из зала! Увидев начало пожара, я стремглав помчался к выходу, опередив всех прочих людей. На улице моросил дождь, который раньше было вовсе не слышно. Происходящее внутри бара собрало вокруг него довольно большую группу зевак, а вдали уже были слышны сирены. Около бара на коленях сидел Игорь, он был полностью разбит, его нижняя губа неустанно дёргалась, а в глазах был ужас. Но какими бы ни были его эмоции, они не сравнятся с тем страхом, с которым столкнулся я, со страхом того, что у меня в голове. Ведь я уже видел это! Я уже видел подобную сокрушительную силу всепожирающего массового безумия, но в другом мире, в моем сне! ОПЯТЬ Я ПОПАЛ СЮДА! В моей голове кипели мысли, но виду я не подал, я просто ушёл. Я шёл по ночной улице, не обращая внимания на прохожих, игнорируя обращённые ко мне крики Игоря, который заметил, как я бреду по Думской в сторону своего дома. То, как я шёл домой, практически не отложилось у меня в голове. Единственное, что я запомнил, это небо, ночное небо, изуродованное обилием света, на нём не было видно ни одной звезды, там была только светло-серая муть. Придя домой, где спала Анна, я вяло снял с себя обувь и упал на диван в гостиной. Лёжа на диване я просто закрыл глаза и уснул с мыслью, что я уже не увижу ничего хуже того, что со мной случилось сегодня… Плывя в потоке сновидений, я чувствовал себя опустошённым, но во мне все же теплилась надежда, что после сна все это закончится. Это было не так… Углубившись в мир грёз, я очутился на поле, уже знакомый мне багряный закат отлично давал понять о том, что я вернулся в тот самый мир, но теперь я был не в городе и даже не около него. Вокруг меня было бескрайнее необработанное поле, заросшее сорняками и местами высохшее. Среди этой мёртвой территории лишь стоящие вдали деревянные столбы смогли привлечь моё внимание. Подходя к ним, я начал ощущать острую боль в животе, которая то появлялась, то пропадала, но это меня не останавливало. Как только я дошёл до столбов, мои ноги подкосились. От увиденного на моих глазах начали наворачиваться слезы. Это были не просто столбы – это были распятия, 9 штук, на каждом, подобно пугалу, висел человек с различной степенью разложения, но на одном из них, на самом свежем, судя по дереву, висела девушка. Смотря на её лицо, я видел Анну, это определённо была она, моя Анна. Я не вынес этого. Закричал что есть мочи, никогда так громко не кричал, моё сердце разрывалось, руки тряслись, голова гудела, но мои крики бесполезно растворялись в гуле ветра, а вскоре и в холодной пустоте, пришедшей ей на смену…Конец первой главы.