Что подходит Средиземью

Темно и пусто. Гэндальф так и думал, что так будет. Он слышал собственное дыхание, но не слышал собственных шагов. Бесшумно ступал он по пыли и костям, и ничто не хрустнуло под его ногами. Его присутствие, несомненно, уже замечено. А может быть, он предвидел. А может быть, он хотел, чтобы Гэндальф явился вот так. Но для чего гадать, если он уже пришел? И Гэндальф нарушил мрачную тишину Дул-Гулдура. Он достал свой вэм и зажег посох. — Я пришел поговорить... Тар-Майрон. Выходи. Почему бы не обратиться к нему тем именем, которым он правил когда-то человечеством? Почему бы не показать ему, что у Гэндальфа есть вэм? Подходит? Я знаю, что подходит Средиземью. Я знаю, что подходит народам Средиземья. Я знаю, что подходит человечеству. Тот хотел контроль над Вселенной, этот хочет контролировать человечество. Или уничтожить? — Выходи. При мне только посох. Посох и вэм. Я просто хочу поговорить. — Поговорить... Олорин? Сначала Гэндальф услышал призрачный шепот где-то над головой, а потом увидел его прямо перед собой, у полуразрушенной стены, покрытой жуткой паутиной. Да, в прошлый раз человечество наглядно объяснило ему, что он им не подходит. Его физическая оболочка, созданная с присущей ему тщательностью, обратилась в пыль. И сейчас он выглядел как тень, но тень грозная, мрачная, тень огромной мощи, нечеловеческая, анизотропная. — Давай поговорим о наномис-хейнах, которые у меня украли твои эльфы. Гэндальф вздрогнул. Один из Трех наномис-хейнов, изготовленных эльфами, Нарья, был отдан ему на хранение. Перед переговорами Гэндальф благоразумно оставил его Радагасту. — Украли? Но ты сам пришел к эльфам с дарами из Анизотропности, разве не так? Тень Саурона не шелохнулась. — Разве не ты научил их делать вэмы? Разве не ты показал им сансу? Разве не ты хотел, чтобы их развитие вышло на новый уровень? Но этого тебе показалось мало. Ты решил создать систему наномис-хейнов и привлек к этому эльфийских мастеров, ты... — Зачем ты пришел? — глухо спросила тень. — Убедиться, что это я? Ты убедился. Но твой Белый Совет одни лишь твои слова не убедят. Никто не придет и не попытается уничтожить то, чего нет. Никто сейчас не выйдет против меня, вы, обитатели Кокона, слишком привыкли к миру, вы не захотите нарушать его. Проще поверить в то, что сгинул я, сгинул мой главный наномис-хейн, сгинул мой Кадо... — Я знаю, что ничто не сгинуло, — мягко заметил Гэндальф. — Тогда бы другие наномис-хейны потеряли силу. И вэмы. Я знаю, что ты спрятал Кадо в Мордоре и клонируешь в нем орды орков. Я знаю, что ты еще не восстановил свою форму и вряд ли сможешь принять достаточный зримый облик. Или тень или одна рука, один глаз — вот и все, что ты сможешь явить этому миру. Тень усмехнулась и поплыла к Гэндальфу, Гэндальф инстинктивно поднял посох, заряженный вэмом. Вспышка света отбросила Саурона к стене. Но что может свет сделать такой тени? Саурон, казалось, не удивился такой реакции. Он тихо и неприятно засмеялся. — Один мой глаз сделает столько, сколько не сделаешь весь ты! Ты изуродован этим Коконом, Олорин. Ты не сможешь использовать против меня и половины своих анизотропных сил, ибо ты растерял их. Ты очеловечен и слаб. И ты думаешь, что знаешь, что подходит Средиземью, Олорин? — Я знаю, что подходит тебе. Возвращайся в Анизотропность и прихвати с собой Кадо. Твоя система наномис-хейнов уйдет вместе с тобой, а ты... оставайся там, где достаточно места для твоей силы и воли. Этому миру ты не подходишь. — А ты подходишь. Неужели человеческое обличие сделало тебя настолько глупым? Пока мой главный наномис-хейн в этом мире, я не могу уйти в другой! Они просто смотрели друг на друга, тени вокруг качались и дрожали, стены вокруг скрипели и тряслись. — Разговор окончен, — промолвил Гэндальф. — Не провожай. Но краем глаза он мог видеть, что Тень следовала за ним до самого последнего камня древней крепости. Шаги Гэндальфа стали тяжелыми, и посох стал тяжелым, и вэм, и мысли. Я не знаю, что подходит Средиземью, но и ты этого не знаешь, Тар-Майрон. Несмотря на всю свою мудрость — и ты не знаешь.